В результате скандала с выставкой «Три дня в Октябре» в музее «Пресня» (филиале Музея современной истории России), которая должна быть закрыта на 40 дней раньше намеченного срока по распоряжению руководства, из музея ушли директор филиала Илья Безруков и куратор выставки Илья Будрайтскис, а также было распространено открытое письмо с требованием отмены решения о досрочном закрытии выставки. Илья Будрайтскис рассказал Weekend о концепции выставки и о том, что означает ее закрытие.
Музей «Пресня» — единственный, где события октября 1993 года представлены в постоянной экспозиции, поэтому мы не могли пройти мимо их юбилея. При этом мы хотели не просто собрать архивную выставку, а заострить внимание на том, что 1993-й год — не только наше прошлое, но и наше настоящее. Помимо исторической части с документами и кинохроникой, здесь есть художественная — бывшие в 1993 году в еще очень юном возрасте художники специально для этой выставки создали работы, проблематизирующие этот переломный момент.
За несколько дней до открытия к нам приехала специальная комиссия, и работы вызвали у нее вопросы. Не могу сказать, что они были откровенно политическими,— скорее, у этих людей были какие-то опасения, которые они сами не могли сформулировать. Видимо, ждали сигналов от руководства. И вот за день до открытия выставки появляется приказ о том, что закрыться она должна 20 октября вместо анонсированного 30 ноября. За этим приказом последовали наши увольнения.
Миша Most. «Инвентаризация», 2008–2013 годы (экспозиция выставки «Три дня в Октябре» в музее «Пресня»)
Фото: Vlad Chizhenkov
Дирекции центрального музея весь год казалось, что наши инициативы, наши попытки оживить это консервативное место приносят больше проблем, чем пользы. Почему скандал случился только сейчас? Дело в том, что 1993 год — это точка рождения современного российского государства, его социально-экономической системы, политической культуры. Порядок, в котором мы живем, родился из сгустка насилия, из несостоявшейся гражданской войны. Поэтому для исторического нарратива о поступательном развитии современной России история 1993 года очень плохо подходит. Внутреннее понимание значения 1993 года подталкивает людей, занимавших тогда разные стороны баррикад, избегать серьезного обсуждения этой темы. Любые попытки нарушить молчаливый консенсус, даже такие скромные, как наша выставка, воспринимаются со страхом и подозрением.
Здесь происходит столкновение с той частью истории, что переходит в политику. Музей современной истории России — это вообще пороховая бочка, это музей, который рассказывает об истории конфликтов, гражданских столкновений: первая русская революция, 1917 год, сталинизм, август 1991-го. При этом его руководство пытается делать вид, что речь идет о тихом, консервативном пространстве. Функция государственного музея — представить историю как позитивную последовательность. Но с русской историей XX века этого сделать невозможно. И с этой проблемой музей будет сталкиваться и дальше, если будет жить активной жизнью. Или же он так и не станет местом споров и будет медленно умирать. Это очень печально: значит, музей истории исчерпывает себя как социальный институт — оказывается, что обществу история больше не нужна.