И вот ты выходишь на улицу, и перед тобой сразу останавливается такси. Раньше такого не было. Но столица Казахстана развивается стремительно, даже, может, стремительней, чем хотелось бы, и ты становишься этому внезапным свидетелем.
Ты же был недавно в Астане, это было поздним летом, и этот город уже, можно сказать, изменился до неузнаваемости. Так, было лето, а теперь все-таки осень. Но все равно никуда же, наверное, не делся ресторан «Али-Баба», куда ходят интеллигентные казахстанцы, чтобы провести там досуг. И ты думаешь, что лучше «Али-Бабы» все равно ты ничего не выдумаешь, и говоришь об этом таксисту, человеку русскому до глубины души и мозга костей—как на него ни посмотри.
Открывая тебе дверцу, он радуется, как ребенок, только недавно научившийся водить машину. И ты уже едешь, и быстро.
Потом он уточняет все же, есть ли рядом с «Али-Бабой» какие-нибудь дополнительные ориентиры.
—Конечно,—говоришь ты,—демонстрируя удивительное даже для тебя знание города.—Мэрия рядом. Вы же знаете, где мэрия?
—Конечно!—восторженно говорит он.—Мэрия! Я там был!
Не очень понятно, что этот человек может делать в мэрии, но не очень понятно это только тебе, который сравнивает эту мэрию с московской, в которой и правда непонятно, что делать человеку. Ну а у них тут такая мэрия, куда люди ходят с таким же удовольствием, как в ресторан «Али-Баба». Может, они вообще туда ходят, чтобы, например, покушать, потому что там же тоже, наверное, как и в московской, все подешевле маленько.
И вот вы едете, и что-то очень долго. И тебе это уже не нравится. Потому что это уже не центр Астаны, где по всем приметам должна находиться мэрия. Это уже окраина. И ты переспрашиваешь этого человека, правильно ли он все понял.
—Конечно,—отвечает он.—Это же очень просто. Я же был там. Там очень хорошо, и главное, там все есть, что вам нужно.
Тебе от мэрии Астаны вообще-то ничего не нужно. Тем более если она так далеко. Но ты все-таки едешь, потому что тебе нужен «Али-Баба», который рядом с мэрией, так как смертельно хочется есть.
И еще такая мысль приходит в голову: если бы это был казах, то он бы, может, чего-то и не понял бы. Но это же русский парень. И он не мог не понять тебя, такого же в сущности русского парня.
И вот вы приезжаете.
—Готово!—говорит он.
И ты видишь небольшой ларек, на котором написано «МАРИЯ». Ты никогда не узнаешь, чем он торгует, потому что он, конечно, закрыт.
—Мэрия нужна была, а не «Мария»,—горестно шепчешь ты.—Там рядом «Али-Баба».
—А что такое мэрия?—переспрашивает он.
—Городские власти там работают.
—А, хакимат!—он опять в восторге.
—Ну, значит, хакимат,—вздыхаешь ты, понимая наконец-то, что не каждый русский человек в Казахстане найдет в себе силы остаться русским человеком, а рано или поздно чаще всего, видимо, делается казахом до глубины души и мозга костей.
И всю обратную дорогу ты коришь себя только за то, что просто обязан был это учесть. Да как же это учесть?