Говорят, на роль главной героини Casual выбрана Жанна Фриске. Не делайте этого, пожалуйста. Ради всего живого.
Во-первых, я еще никого не выбрал — это утка какая-то, запущенная СМИ. Во-вторых, я с ней просто беседовал, и актриса она все-таки хорошая. Артистку в Casual я еще не выбрал.
А Робски не может сыграть саму себя?
Не может. Хотя… рано говорить. Надо смотреть. Мы, между прочим, еще о Бабенко Алене думаем и о других актерах, но после этой утки я не назову ни одной фамилии.
У 95 процентов наших людей помимо ненависти к богатым есть ощущение, что рублевки и жуковки — это временное явление. В России нет уверенности, что богатые и богатство — это навсегда. Вы хотите оправдать богатых? Сделать великий фильм о запахе денег? Как у Феллини?
Я не хочу делать великий фильм. Я же не идиот. Естественно, я не хочу просто экранизировать книгу. Но фильм — это и не социологическое исследование. Искусство не исследует образ жизни богатых — оно пользуется ими, как архетипами для построения драматургических схем. Вообще не бывает фильмов о богатых или бедных, о летчиках или футболистах. Бывают фильмы о людях — которые бедны или не бедны, которые в футбол играют или летают. Все коллизии в кино тоже просты: бедные хотят стать богатыми, урод хочет быть красавцем...
Тема тем не менее скользкая: все знают, все помнят, КАК это богатство приобреталось.
Нет! Скорее всего никто не знает. Мы знаем только схемы, фактологию. В стране было безвластие, и по законам переходного времени люди приобретали гигантские состояния. Некоторые даже в рамках законов. Но это еще не все. Дело в том, что законы жизни денег гораздо более сложны, чем нам кажется. Не хочу напускать мистического тумана, но законы жизни денег вообще не лежат в одной плоскости с нравственными или моральными законами. Понимаете, деньги — это дикая энергия. Созидательная, разрушительная — не важно. Поэтому я и говорю: мы НЕ ЗНАЕМ, как это происходило. Потому что там, где были большие деньги, начинали работать совершенно другие, неизученные еще законы, которые управляли людьми, а не наоборот.
В нашем кино начался процесс осмысления 90-х: чеченская война (готовят фильмы об этом Сокуров и Михалков), бандитизм («Бумер» и «Бригада»), теперь вот — тема богатства… Осмысление — признак взрослого общества. Мы повзрослели?
Увы, я бы не сказал, что процесс осознания начался — только отдельные попытки… Но «Бумер» в этом смысле, конечно, прочистил мозги. Я, кстати, только спустя три года сформулировал для себя, о чем «Бумер», только после выхода фильма! Это фильм о гражданской войне. Криминал 90-х не имел ничего общего с традиционным криминальным сообществом. Между тем это было массовое явление, жаргон глубоко проник в языковую среду, культуру. Огромное количество молодых и здоровых людей оказались не у дел в 90-е. И они не захотели это терпеть. И поэтому началась настоящая гражданская война, и в ней погибло множество людей — сильных, энергичных. Я не готов называть их другими словами — я просто утверждаю, что при другой социально-общественной ситуации они в бандиты не пошли бы. Тем более что сегодня многие сумели из этого мира выйти — что, кстати, противоречит принципам традиционного уголовного мира. То есть бандитизм 90-х — это совершенно особое явление. И «Бумер» — об этом. Как может вся страна любить этих пацанов? Не может же быть такая популярность на пустом месте. Точно так же и Casual — это не гламур, не сладкая жизнь, это к вопросу о Феллини, это уже второй этап. Но когда я прочел роман еще в рукописи — еще до того, как появилась книга, — я что-то почувствовал… И только ради того, чтобы приобрести права на эту вещь, то есть чтобы иметь возможность ее экранизировать, я помог Оксане издать ее книгу.
Что вас так зацепило в книге? Богатые оказались не героями анекдота, а живыми людьми?
Не забывайте, я и до романа знал, что они не из анекдота. И сама идея фильма возникла у меня задолго до книги. Понимаете, среди моих знакомых много богатых людей. Среди них есть как очень талантливые люди, так и абсолютные уроды. И ты понимаешь: чтобы быть богатым, не обязательно быть умным, талантливым и трудолюбивым. И хотя все они, как правило, работают много, но закон жизни денег — он не имеет логических объяснений. Это очень скользкое состояние — богатство. Знаете, есть такое понятие — чеховские настроения. Полутона. Вот точно так же у Робски я уловил какое-то настроение русской буржуазии. Вот это отчаянно-облегченное времяпровождение оттого, что на них давит гигантский столб, даже не воды, а ртути, они живут под страшным прессом своей вины, ответственности, нестабильности оттого, что они в первом поколении, оттого, что не привыкли к богатству. Знаете, появилось множество фильмов о богатых в конце 90-х, которые я условно называю «евроремонтом». Было такое заблуждение, что если есть хорошая пленка, оптика и интерьеры, то получается богатое кино. Или кино о богатых. Но это не так.
Поясните.
Возьмите в руки часы «Патек Филипп» — это впечатляет. Снимите это на экране — ноль эмоций. Когда ты на руке их носишь — это, я бы сказал, художественный акт. Но как передать это на экране? А бывают еще часы стоимостью миллион долларов. Причем надо заплатить и еще пять лет ждать, пока их сделают. А перед этим надо пройти личное собеседование с владельцем часовой фирмы. То есть они еще могут вам отказать. Вот это ЧТО?
Это абсурд.
Нет! Это же есть. И еще вот что интересно. Если мы представим мир в виде маятника, то на протяжении всей истории он постоянно качался то в сторону духовного, то материального. Сейчас он завис в крайней точке материального. Будет ли возврат или навсегда зависнет в этом положении? Пойдет обратно или глобализация и маркетинг сделали свое дело окончательно? Что вполне, увы, вероятно. Девочки маленькие, шести лет, с детства погружены в это г… — «десять способов достичь оргазма…» Я не против оргазма, я — за, но… Вы послушайте, о чем няни сегодня говорят с детьми! Как ел, как спал, как ср. л. А не что видел, что чувствовал.
Как ваше отрицание гламура сочетается с интересом к богатым людям — они ведь сами эти ценности обществу навязывают?
С богатством приходит ответственность. Главный ужас, который породила советская власть, — безответственность. Чтобы обескровить нацию, нужно вытащить половые признаки у лучших. Половые признаки — это ответственность. И настолько сильный генетический код у этого народа оказался, что он сумел очиститься от этого всего за 15 лет. Лучшая часть его. И, наверное, чтобы это классовое неравенство спокойнее переживалось, ради этого и стоит Casual снимать.
Сформулировать идею фильма можно и так: мы все за что-то платим. Так вот буржуазия платит по своим долгам очень сильно. Большинство из них много работало и рисковало. И жизнью, и здоровьем, и свободой. И уже за одно это их можно уважать. Что еще важно у Робски? Мы привыкли к тому, что поиски смысла жизни присущи только интеллигенции. И вдруг об этом задумалась героиня Рублевки. Галина Борисовна Волчек, к моему глубокому удивлению, сказала, что Casual — хорошая книга. То же мне сказала и Кира Муратова, которая вообще была готова делать этот фильм.
Кира Муратова!..
А ничего удивительного. Там у Робски есть вещь, которая отличает любое состоявшееся произведение: когда с героем книги происходит процесс необратимых изменений. Герой не может стоять на месте, а где изменения, там и драма. Получается, что книга содержит в себе и драму, и искусство, и идеологию. А проблема ненависти к богатым — она тоже не так однородна в обществе. Раздражает богатство, полученное несправедливо. Раздражает не человек, начинавший с палатки и ларька, а богатый чиновник, генерал, мент. Раздражает не остров в Тихом океане или яхта — их никто не видит. Раздражает то, что перед глазами у всех. Когда по улице едет «Порше Койет» с государственными номерами. Ненависть к богатым начинается отсюда — а не с Рублевки.