"В тени восьмиконечного креста. Мальтийский орден и его связи с Россией". Так называется вышедшая недавно книга*, в которой впервые обнародован полный текст сенсационного документа — послания папы римского Пия VII Павлу I, которое могло бы изменить ход российской и европейской истории, будь оно доставлено в срок
Фото: Getty Images/Fotobank
Об этой уникальной находке и о других любопытных тонкостях отношений Мальтийского ордена и России "Огоньку" рассказал автор книги, российский дипломат и историк Петр Стегний.
— Петр Владимирович, вы профессиональный дипломат, а между тем еще и автор десятка книг, защитили докторскую диссертацию по разделам Польши во времена Екатерины II...
— Что, на мой взгляд, естественно: дипломатия и история дополняют друг друга. Дипломатия — это, в сущности, наука о прецедентах, без основательного знания истории дипломат не может уверенно ориентироваться в хитросплетениях мировой политики. Я особенно хорошо это понял, когда в течение пяти лет работал директором архивов МИДа, — пожалуй, это было самое счастливое время в моей жизни. А специализируюсь я, как вы верно заметили, на эпохе Екатерины II, а также Павла I.
— Император Павел даже на портретах изображался с символом рыцарей Мальтийского ордена — восьмиконечным крестом. И что же вы обнаружили "в тени восьмиконечного креста"?
— Книга, о которой мы беседуем,— это второе, существенно переработанное издание исследования, вышедшего более 20 лет назад. В новом издании среди других прежде не публиковавшихся архивных материалов есть документ, о существовании которого было известно, но который как бы не давался в руки исследователей истории российской дипломатии. Это "секретнейшая" депеша нашего посла в Великом герцогстве Тосканском Акима Лизакевича Павлу I, отправленная в январе 1801 года. Справа на ней, как и положено, шифрованный текст, слева — его транскрипция. Для тех, кто занимался взаимоотношениями России с Мальтийским орденом, это донесение оставалось неким фантомом — имелись косвенные, достаточно противоречивые пересказы его содержания, но само существование документа казалось сомнительным, многие и вовсе полагали, что его не было в природе и это мистификация.
— Какую же информацию содержала в себе эта депеша?
— В ней шла речь об условиях, на которых Ватикан был готов признать Павла I в качестве великого магистра Мальтийского ордена. Однако император так и не узнал этого. Пока депеша Лизакевича добиралась до Петербурга через оккупированную Наполеоном часть Италии, император Павел I был убит заговорщиками в Михайловском замке в ночь на 12 марта 1801 года. Но руководителям заговора — а во главе его стояли петербургский губернатор Петр Пален и будущий герой войны 1812 года Леонтий Беннигсен, оба, кстати говоря, протестанты — было хорошо известно, что к осени 1800 года увлечение Павла рыцарской романтикой подвело его к опасной черте. Именно в это время Павел признался сардинскому послу, что "сердцем он католик", тогда же большую силу при дворе приобрел иезуит — патер Грубер, имевший свободный доступ в кабинет императора в любое время дня и ночи. В целом активность католиков в конце павловского царствования подпитывала общественное недовольство, приведшее в итоге к государственному перевороту.
— А как связаны убийство Павла и найденный вами документ?
— Важна предыстория появления депеши. На обеспечение признания Ватиканом российского императора в качестве великого магистра рыцарского ордена — задачи крайне сложной, поскольку Павел был православным и дважды женатым (рыцари брали на себя обет целибата) — были брошены лучшие силы российской дипломатии. И вот в январе 1801 года наш посол в Тоскане Аким Лизакевич, располагавший обширными связями в Ватикане, был приглашен папой на конфиденциальную беседу. Пий VII просил его срочно передать императору, что готов завершить переговоры о признании Ватиканом избрания Павла I великим магистром Мальтийского ордена. Для этого он просил, чтобы император прислал в Рим "природного русского", который говорил бы на итальянском языке. Судя по всему, Ватикан добивался четкого ответа на главный для него вопрос: что стоит за стремлением Павла возглавить католический орден — очередной каприз венценосного политика или нечто большее? Это "нечто большее", несомненно, существовало — Павел считал сближение России с Мальтийским орденом залогом и первым шагом в создании всеевропейской аристократической корпорации, которая была бы способна бороться с духом Французской революции.
Папа — Павлу I: "Мое желание далее еще простирается, а именно присоединить греческую с католическою верою"
— Папа Пий VII это осознавал?
— Вероятно, да. И здесь я перехожу к самому любопытному пассажу из депеши тосканского посла. Заверив Лизакевича, что ему не только было бы весьма приятно видеть Павла главой Мальтийского ордена, но он и сам бы "ретировался на Мальту, когда сей остров возвращен будет ордену" (в июне 1798 года Мальта была оккупирована Наполеоном), папа Пий VII просил передать Павлу, что идея объединения католической и православной церквей встречает у него абсолютную поддержку. Папа был готов приехать в Петербург в любое удобное для Павла время и завершить переговоры об объединении. Это увенчало бы всю павловскую эпоху и определило бы его место не только в российской, но и в мировой истории.
— Поразительно! Как развивалась судьба депеши?
— Выйдя от папы, Лизакевич собрал вещи и выдвинулся в Петербург. Он поехал морским путем через итальянский порт Анкона и оттуда отправил депешу кружным путем, через Венецию, Нюрнберг, Лейпциг и Берлин. В итоге предложение папы Пия VII попало в Россию только в начале апреля, когда Павел был уже мертв.
— Как вы объясняете медлительность посла Лизакевича?
— Лизакевич имел на руках своего рода горячую картофелину. С одной стороны, он должен был действовать быстро, но с другой — понимая всю чувствительность вопроса об объединении церквей, он не хотел быть замешанным в дело, которое, будучи публично оглашенным в России, вызвало бы крайне резкую реакцию. Я имею в виду не только православную церковь, но и придворные круги, которые отреагировали бы на сближение с латинянами крайне негативно. И, конечно, можно предположить, что в судьбе Павла эта депеша, даже не дойдя до адресата, сыграла роковую роль. Контакты России с Ватиканом зашли слишком далеко. Скрыть этот факт от общества, да и от заговорщиков, которым помогали британские дипломаты, было практически невозможно.
— А само сближение России с католическим орденом? С чего оно началось?
— Контакты России с Мальтийским орденом начались еще во времена Петра I. Тогда Россия была заинтересована в обучении военно-морскому искусству. В эпоху Екатерины отношения были противоречивыми. Мальтийский орден, ставший к концу века Просвещения явным анахронизмом, не рассматривался ею в качестве союзника в сплочении монархической Европы против Французской революции.
— Павел решил действовать наперекор матушке?
— Действительно, в первые месяцы своего царствования Павел действовал именно таким образом. Уже на второй день после прихода к власти, 7 ноября 1796 года, он сообщил представителю ордена в России графу Джулио Литте, что готов решить спорный вопрос об Острожском майорате (имение на территории Польши, приносившее большой доход.— "О") в пользу рыцарей. А 4 января 1797 года в Петербурге состоялось подписание конвенции об учреждении Мальтийского ордена в России, в соответствии с которой было создано российское католическое великое приорство.
— Приорство — это представительство, так?
— Да, верховное представительство. Это соглашение было выгодно мальтийцам как финансово, так и политически. В то время орден находился в глубочайшем кризисе, после Французской революции его обширные владения во Франции, Италии и ряде других европейских стран были реквизированы. Орден, напомним, был создан в XI веке, во время Крестовых походов, и его главной миссией было сдерживание мусульманской экспансии в Европе. Но к XVIII веку влияние и возможности ордена, по сути, иссякли.
— То есть рыцари ухватились за Россию как за соломинку в надежде получить хоть чье-либо покровительство?
— Да, хотя в руководстве ордена на этот счет были разные мнения. Немец Фердинанд фон Гомпеш, избранный великим магистром в 1797 году, полагал, что сближение с Россией — единственный шанс спасти орден от полного упадка. Гомпеш пытается форсировать события — 1 июня 1798 года орденский совет на Мальте утвердил создание в России второго приорства — туда уже могли вступать не только католики, но и православные, и протестанты. Думается, что именно это решение и близость Гомпеша к Павлу стали решающими факторами для Наполеона, летом 1798 года занявшего Мальту всего за одну неделю. Россия помочь не успела: курьер из Валетты, мальтийской столицы, добирался до Петербурга полтора месяца.
— А каким образом Павел стал великим магистром? Он заступил на место Гомпеша?
— После захвата Мальты Павел резко изменил отношение к Гомпешу. В августе 1798 года мальтийские рыцари, бывшие в Петербурге, обвинили его в "преступной халатности" при обороне острова, сместили его и провозгласили Павла великим магистром ордена. Значительную роль в таком развитии событий сыграл Джулио Литта, брат которого, Лоренцо, вел в это время переговоры о положении католиков в России. Братья Литта и увязали вопросы о признании Павла великим магистром и статуса католической церкви в России в тугой узел, распутать который ни им, ни Павлу не удалось.
— В ту пору ведь и папа римский тоже стал жертвой наполеоновской агрессии...
— Папа Пий VI находился в ужасном положении — Наполеон, по-другому не скажу, выкинул его из Рима, и папа жил в монастыре возле Флоренции. Он обратился к Павлу, чтобы тот защитил католическую религию. Пий VI умер в 1799 году, новым папой стал Пий VII. В разное время Павел приглашал обоих переселиться под свою защиту, в Россию.
— А как развивались взаимоотношения России и Ватикана в XVIII веке?
— Они были достаточно сложными. Екатерина вела себя в этом вопросе жестко. И у Ватикана, конечно, были иллюзии, что Павел сойдет с екатерининской позиции и предоставит большую свободу действий католической церкви. Но случилось по-другому — весной 1799 года Павел подтвердил, что вся деятельность католической церкви в России будет осуществляться в соответствии с действующим гражданским законодательством. Нунцию Лоренцо Литте было предписано покинуть Петербург. Его брат, Джулио, за месяц до этого, когда выяснилось, что Ватикан не одобряет провозглашение Павла великим магистром, был удален из столицы.
В последние два года жизни Павла обеспечение признания его Ватиканом в качестве великого магистра Мальтийского ордена превратилось в главную дипломатическую задачу, став основой для формирования второй антифранцузской коалиции в составе Англии, Австрии, России, Королевства обеих Сицилий и Турции. Однако к весне 1800 года отношения союзников по коалиции разладились. Но от своей идефикс — добиться признания Ватиканом себя в качестве главы Мальтийского ордена — Павел не отступил. В этой обстановке и развернулись его контакты с центрами католической пропаганды в Петербурге. Результатом их, судя по всему, и стала идея установления канала связи папы и императора для обсуждения вопроса о титуле великого магистра в увязке с вопросом о "соединении греческой и католической веры", о котором шла речь в депеше Акима Лизакевича.
— Кто представлял эти католические круги? Было ли в них единство мнений?
— Единства мнений не было. Иезуит Грубер, уверенный в тайной склонности Павла к католицизму, видел в одержимости российского императора мальтийской идеей мощный рычаг обеспечения интересов Ватикана в России. Более трезво смотрел на открывающиеся перспективы официальный представитель Ватикана в Петербурге аудитор Бенвенути, понимавший опасность форсирования тайных замыслов Ватикана. В письмах госсекретарю Ватикана кардиналу Консальви он характеризовал слова Павла как игру, в подтексте которой лежало стремление заручиться признанием за ним титула магистра Мальтийского ордена.
Под конец жизни Павлом целиком завладела идея о признании его верховного магистерства со стороны папы
— Сближение с католицизмом смущало, судя по вашим словам, не только православных, но и протестантов, которые и стали организаторами заговора против Павла...
— В высших придворных кругах были и те и другие. Но, разумеется, мальтийские увлечения Павла не были основной мотивацией для участия в заговоре против него. Была масса других причин, о которых хорошо известно. Режим Павла — это доведенная до абсурда автократия. Приказаний императора боялись ослушаться. Он применял неоправданно жестокие санкции, к примеру, за расстегнутые на мундире пуговицы военных высылали в Сибирь, и так далее. При этом Павел был этаким Дон Кихотом, но Дон Кихотом у власти, странности которого дорого обходились его подданным.
— Почему депешу Лизакевича Павлу до сих пор не публиковали?
— Хороший вопрос. Меня лично всегда озадачивало, что лучший дореволюционный биограф Павла, Николай Карлович Шильдер, о ней даже не упомянул, хотя был дружен с великим князем Николаем Михайловичем, историографом дома Романовых, имевшим неограниченный доступ к архивам императорской семьи. Думаю, что здесь сыграл свою роль фактор внутреннего цензора. Историки-монархисты, несомненно, знавшие полный текст, не решались ее полностью публиковать, потому что она бросает определенную тень на царскую семью. Для эмигрантов из демократических кругов — я говорю, в частности, об историке и юристе Михаиле Таубе, упоминавшем о депеше — документ был некомфортным с точки зрения их понимания не столько логики, сколько этики истории. Русские эмигранты — люди в своем большинстве глубоко православные, для них, как и для зарубежной церкви, идеи экуменизма до сих пор являются сильнейшим раздражителем.
Российские же исследователи Мальтийского ордена не обнаружили депешу, так как она отложилась в необычном месте. Большинство бумаг Лизакевича хранятся в фондах Коллегии иностранных дел Архива внешней политики Российской империи МИД России. Но в 1802 году, уже при императоре Александре, был создан МИД, и депешу Лизакевича переложили в фонд канцелярии нового министерства. Там мы ее и обнаружили. В познании истории всему положены свои сроки. Ключевые документы появляются тогда, когда мы готовы их понять.
*Книга "В тени восьмиконечного креста. Мальтийский орден и его связи с Россией" вышла в издательстве "Международные отношения".