"Я либерал с российским уклоном"

Что он ответил Сергею Собянину, который решил защитить московских студентов? Почему использует соцсети как площадку для объявления официальной информации и для чего наводнил столичные парки белками-убийцами? На эти и другие вопросы Андрея Норкина врио главы департамента культуры Москвы Сергей Капков ответил в рамках программы "Действующие лица".

–– В студии у нас Сергей Капков, как и обещал, временно исполняющий обязанности главы департамента культуры Москвы. Начнем вот с чего: Тимур Бекмамбетов работает над новым фильмом, это фильм ужасов, называется "Белки". Появился трейлер этого фильма: произошло нарушение генетической цепочки, белки стали плотоядными, вот белка нападает на маленькую девочку, которая вместе с бабушкой гуляет в парке, вот бабушка эту белку схватила, бросила ее об дерево, и тут она увидела, что просто стаи белок к ним подбираются. После этого на экране появляется надпись "Белки", и слоган у фильма, если по-русски "берегите ваши орешки". В общем, даже и по-английски тут такая двусмысленность. Значит, при чем здесь белки? Читаю одну из наших газет: "Революция в московских парках началась весной 2011 года, когда Капков стал директором Парка Горького. С тех пор были реконструированы десятки парков и скверов, в них появились белки, Wi-Fi, деревянные конструкции", то есть именно в таком порядке, белки превыше всего. Где вы столько белок набрали, а, Сергей Александрович?

–– Белок мы покупали.

–– В Америке небось?

–– Нет, мы покупали в Сибири и в Подмосковье. Мне кажется, что парк ––это то место, где нет города, где его не должно быть, где есть ощущение близости к природе. Поэтому мы покупали белок, уток, запускали рыбу, потому что парк –– это такой оазис, где можно спрятаться от ритма города.

–– Хорошо, тогда продолжим про фауну. Скажите мне, пожалуйста, вы себя никогда не ощущали кем-то вроде белой вороны? Я поясню: вот если выйти на улицу и спросить, кого вы знаете из членов московского правительства, скажут: Собянин и Капков, я в этом уверен. Вы как этот парадокс можете объяснить? Почему других не знают, а вас знают?

–– Мне кажется, потому что парки –– это большой мобилизующий проект для мэрии, и парки являются приоритетом мэра Собянина, и так как за парки отвечаю я, это вот отраженным светом возвращается.

–– Но вы же не только за парки отвечаете, правильно?

–– За программу, которая интересует москвичей по общественному пространству и паркам, так что вот отраженный свет мэра падает на меня.

–– Скромно. А может быть, у вас какие-то политические амбиции есть? Некоторые, например, я сегодня читал, писали, что плохо, что Капков сам не баллотируется, если баллотировался бы, мы бы за него пошли голосовать.

–– У меня нет никаких политических амбиций, у меня есть мои амбиции, связанные с тем, что мне позволяют делать то, что мне интересно, то, что я считаю главным для города и что доверяет мне мой руководитель.

–– Подождите. Что значит "позволяют делать то, что интересно"? Здесь "амбиции" и "позволяют" –– это не очень сочетающиеся слова, на мой взгляд.

–– Мне кажется, вполне сочетающиеся. У меня есть амбиции сделать много интересных проектов в городе Москва, те проекты, которые меняют город и которые мне доверяют их делать. Это очень важно. И мои амбиции подкреплены той деятельностью, которая мне по силам.

–– А вы перфекционист? Вы насколько хорошо стремитесь делать то, что вы делаете?

–– Максимально хорошо.

–– Кто определяет то, что у вас хорошо получается?

–– Лично я.

–– Какие критерии, что вот это я сделал хорошо, а вот это у меня не получилось, надо еще что-то сделать. Как вы это определяете?

–– У нас достаточно легкая в этом плане отрасль народного хозяйства, если так можно поиронизировать. Если ты делаешь то, что тебе нравится, а потом приходит еще посетитель, зритель, читатель, родитель, дети, то, соответственно, ты сделал правильную вещь. То есть люди голосуют здесь в этом плане ногами.

–– Хорошо. Все-таки по поводу политических амбиций еще одну цитату вам приведу. Даниил Дондурей как-то написал, что "Капков занимает дальновидную позицию большого политика". А дальше смысл его статьи, что с истинным смыслом культурной политики немножко не сочетается нынешняя политика, которую ведет департамент культуры. То есть он видит это как накачку культурной сферы деньгами и пустое увеличение количества объектов, мероприятий, а нужно немножечко другое, так Дондурей считает.

–– Но я так понимаю, что это не критика в мой адрес про накачку деньгами. Скорее, он критикует федеральное министерство.

–– Федеральное министерство, да. Ну вот Дондурей считает, что вы-то хорошо свою деятельность осуществляете.

–– Мы же условно являемся, на мой собственный взгляд, Министерством культуры города Москвы, мы Министерство формирования среды.

То есть формирования той атмосферы, того ощущения города, который мы должны заново полюбить, который мы должны создать, придумать и миф о Москве, и создать ту комфортную среду, чтобы всем было удобно. Потому что культура в большом городе это не количество музеев, театров.

–– А что это?

–– Это отношения между людьми.

–– Их можно переделать? Мне кажется, что это можно только воспитывать, соответственно, очень много времени потребуется для этого.

–– Так поэтому Дондурей и говорит, что я дальновидную позицию занимаю. Я и не требую результата завтра. Те вещи, которые мы делаем, дадут свой результат через 10 лет, но они дадут эффективный результат.

–– Скажите, Сергей Александрович, а какую Москву вы строите? Это город европейский, или это город с какой-то спецификой нашей русской, российской?

–– Это город европейский, это город, конечно же, устремленный в будущее, но из-за погодных условий, из-за генплана прошлого, который все-таки сильно влияет на город Москва, то это, конечно, город будет с российским колоритом.

–– Хитрый какой. Тогда что "российский колорит"?

–– Нет, я отвечу, что такое генплан прошлого. Москва строилась после войны по сталинскому генплану, предположим. То, что касается, учреждений культуры, то 80% от их числа находятся в пределах Третьего транспортного кольца, в пределах Третьего транспортного кольца живут около 2 млн человек. Соответственно, вы если хотите пойти в театр, в интересный или модный кинотеатр, в выставочный зал, в музей, вам надо ехать в центр.

–– Что делать, строить новые за пределами ТТК?

––Конечно, строить локальные культурные центры. Они по-разному строятся. Парки являются локальным культурным центром, потому что, когда мы говорим о парке, это же не только дорожки.

–– Но большой спектакль вы же там не проведете.

–– Конечно. Театры в любом случае останутся, но можно развивать промзону, где будут театры современной пьесы, или, например, театр или театральные постановки должны пойти в школы города, чтобы ставить школьникам различные спектакли.

–– Раз уж вы про театры сейчас заговорили, не было у вас ощущения некой обиды такой, условно говоря, старой театральной элиты на новое руководство? Какие-то были очень громкие истории, когда говорили: эти изменения наш театр разрушат, и все, что там происходит, — безобразие?

–– Так мы же ничего еще не успели поменять так, чтобы кто-то оценил.

–– А собираетесь?

–– Постепенно, в любом случае, изменения будут. Постепенно, когда мы ввели критерий, так называемое госзадание, в котором появились показатели количества посетителей театров, театральной критики, количества гастролей и количества мировой прессы и социальной составляющей в работе театра, конечно, он достаточно неудобен, но, с другой стороны, все успешные театры им пользуются.

–– Получается, что вы алгеброй хотите гармонию проверять. У вас такой очень рыночный подход, а это же все-таки театральное искусство. Может быть, у них очень сложный спектакль и массовый зритель не придет, а вы их лишаете возможности?

–– Я с вами согласен. Именно поэтому, когда мы делали это госзадание, первый год у нас был эксперимент, я лично со всеми художественными руководителями встретился и сказал, что вы просто продекларируйте, какой вы театр. Если вы театр-лаборатория, то к вам одни требования; если вы театр на широкую публику, то для вас будет другой критерий; если вы детский театр, то третий критерий; если вы народный театр, если вы православный театр "Глас", который у нас тоже есть, или театр миниатюр Евгения Петросяна, то у нас к вам тоже будут требования.

–– Театр Евгения Петросяна необходим?

–– Мне сложно говорить, необходим или нет.

–– Вы лично пойдете на Евгения Вагановича?

–– Я не должен ходить на Евгения Вагановича, я должен сделать так, чтобы у горожан был выбор.

–– Я понимаю. Но все-таки вам захочется пойти на спектакль театра миниатюр Евгения Петросяна?

–– Ради общего развития и понимания, что такое культура Москвы, я схожу и даже могу сказать, что мне будет интересно посмотреть, что привлекает людей, приходящих на эти спектакли.

–– Понятно. Вот про сегодняшние новости, пока не забыл. Сегодня Андрея Воробьева, замгендиректора по экспозиционно-выставочной работе Третьяковки, назначили на освободившееся место руководителя арт-директора "Манежа", вместо Марины Лошак. Но госпожа Лошак в июле перешла в Пушкинский. Почему такая большая пауза получилась?

–– Хорошего человека сложно найти. У нас был ряд кандидатур, мы с некими людьми уже даже договорились, потом они не смогли пойти работать к нам. Андрей был всегда в первом шорт-листе, и вот мы с ним договорились. Во-вторых, человеку надо было передать дела на прошлой работе. И я рад, что Андрей заступил.

–– Мне кажется, обычно, когда такие перестановки в больших учреждениях делают, то в принципе уже заранее знают, кто придет на замену. У вас не так получилось?

–– Нет, у нас был ряд кандидатур, но каждый определялся и каждый претендент фактически доходил до финала.

–– А что с прежними планами Марины Лошак по "Манежу"?

–– Они до конца года будут реализованы, потому что у нас был такой уже план на весь год.

–– Там же ведь какие-то глобальные проекты были?

–– Да, и биеннале современного искусства совместно с федеральным Министерством культуры мы делаем. Поэтому все эти планы есть, и вот Андрей пришел, он будет уже новую программу делать. Мы поэтому совершенно спокойно относились к такой паузе, у нас фактически до конца года было время. Благодаря работе Марины Лошак, у нас год был расписан, выставочная деятельность.

–– Не будет сдвига по времени этих планов? Все по графику идет?

–– Нет, у нас "двоевластие" в выставочном центре "Манеж": у нас есть директор, и есть арт-директор. Поэтому мы живем по плану Марины Лошак.

–– Теперь я обязан вернуть долг Олегу Газманову. Мы с ним разговаривали, я его спросил, было ли ему неприятно после истории с запретом его композиции на вокзалах. Он сказал так: "Неприятно, в общем-то, не было, но немножечко обидно было. Потому что столько лет все это исполнялось, а потом вдруг –– "кич". Я ему тогда сообщил: "Вот Сергей Капков будет у меня в эфире, и обязательно его спрошу". Что вы прицепились к Газманову?

–– Наверное, я как глава департамента культуры не мог давать характеристику, хорошая это композиция или нет. Но я написал письмо в адрес Якунина, нас поддержали и СМИ, мы получили письма в поддержку и переправили их в "Российские железные дороги" и от солистов Мариинского театра, и от композитора Александра Чайковского, и от журнала "Музыкальное обозрение". То есть нас стали поддерживать люди, у нас есть 1 тыс. 671 подпись в поддержку, что песню надо убрать. Причем я не просил убирать песню, я просил пересмотреть вопрос и предлагал его обсудить. Мне казалось, что было бы логично, что "Российские железные дороги" обсудили с тем же департаментом культуры, какая песня должны звучать. Мы могли сделать какое-то голосование в интернете, и, предположим, на День города 7 сентября презентовать эту песню. Но мы получили везде негативные ответы. Работу-то мы продолжаем, все письма, которые идут в наш адрес, с просьбой начать дискуссию на тему, должна ли монопольно звучать песня Олега Газманова, мы пересылаем в "Российские железные дороги".

–– Теперь я понимаю, почему вы так осторожно отвечали на мой вопрос про Театр миниатюр Евгения Петросяна. Вы согласны с тем, что эту историю можно воспринимать как единственный пример того, что вам сделать не удалось?

–– Это пока. Мы же продолжаем дискуссию с "Российскими железными дорогами".

–– То есть вы и здесь добьетесь своего?

–– Конечно, постепенно.

–– А какая должна быть песня на вокзале, если она должна быть? Мне, например, очень не нравится, когда Глиэр в Питере звучит. Это вообще такая тоска. Я вообще не очень люблю Питер, тем более, когда под эти несколько заунывные звуки туда приезжаешь.

–– Это "Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой"?

–– Но там аранжировка такая, что плакать хочется.

–– Может быть, кто приезжает в Питер, они и плачут. Но, мне кажется, что какая-то более бодрая музыка должна встречать москвичей, и не обязательно она должна быть со словами, она вполне может быть классической.

–– Да, трогательный марш, как было в этом фильме.

–– Да.

–– Зачем нужно Арбат переделывать опять? Это тоже борьба с китчем?

–– Мы возвращаем Арбату его исторический облик.

–– Я, кстати, даже уже не помню, каким он был.

–– В Москве появилось много интересных пешеходных маршрутов, таких, как часть Неглинной, Кузнецкий мост, вот Никольская улица на днях открывается. Конечно же, еще при советской власти было принято решение, что Арбат будет пешеходной улицей, она уже теряет и в плане внешнего вида, и в плане количества незаконной торговли, торговли с рук.

–– По поводу торговли понятно. А что там еще будет? Фонари эти будете убирать?

–– Нет, там будет фактически минимальное благоустройство в рамках той геометрии улиц, которая существует. В остальном мы просто постараемся ввести нормы по уличным кафе, по количеству уличных музыкантов, по возможности выставлять звуковые колонки, как сейчас это происходит из кафе. Дело в том, что Арбат –– единственная пешеходная улица, она еще и жилая. То есть эти все дома жилые, надо не забывать, что огромное количество людей туда приходят отдыхать, наслаждаться городом. Это и гости столицы, я думаю, что в меньшей степени и москвичи сейчас. Но все эти дома жилые, там люди живут, и не одна тысяча людей. И когда из каждого первого этажа звучит какая-то музыка, зазывающая к себе туристов, то, поверьте мне, жить в этом доме невозможно.

–– Объясните мне, есть разница между пешеходной улицей и пешеходным маршрутом?

–– Конечно.

–– Какая?

–– Вот на улица Большая Дмитровка останется одна полоса для автомобилей, но будет сделан широкий тротуар, и люди там смогут удобно ходить.

–– Нет, когда вы говорите "маршрут", вы подразумеваете, что на этом участке городской улицы будет какое-то определенное количество обязательных объектов: кафе, я не знаю, еще что-то.

–– Да, там будет политика первых этажей. То есть если мы сделали в этом году, еще раз переложили и сделали освещение, переложили плитку в Камергерском переулке, то там все первые этажи –– это рестораны и кафе. Даже в царское время это и был тот самый известный "Обжорный ряд". Там всегда были рестораны и театр МХАТ. Поэтому всегда есть такая политика. Что мы называем "пешеходными маршрутами"? Предположим, мы делаем пешеходную Крымскую набережную –– это будет продолжение парка "Музеон", дальше идет пешеходная Пушкинская набережная, так называемая, по территории Парка Горького.

–– Извините, вы какую-то марафонскую дистанцию на самом деле планируете, аж до Воробьевых гор.

–– Да, до Воробьевых.

–– За день не пройдешь же.

–– Вы можете, например, проехать на велосипеде. Больше вам скажу, мы надеемся, что появится пешеходный мост на "Красный октябрь".

–– В смысле появится? Построите, что ли?

–– Ну да, за счет инвестора, владельца. Он будет идти с Крымской набережной за памятником Петра на территорию полуострова "Красный октябрь". Оттуда будет маршрут через Болотную площадь или даже через Болотную набережную в "старую" Третьяковку. То есть это будет такой маршрут от Третьяковки до Парка Горького и Воробьевых гор.

–– А на мосту тоже что-нибудь будет? Какие-нибудь киоски?

–– Нет, это будет совсем маленький пешеходный классический мост.

–– Скажите мне, пожалуйста, сейчас на секундочку отвлечемся от московской конкретики, вы вообще кто, либерал? Почему-то многие вас считают либералом. Есть тому подтверждения какие-то?

–– Во-первых, те люди, которые считают меня либералом, сами плохо понимают, что такое либерал или либеральное сознание. В плане экономики я либерал.

–– В плане культурной политики большого столичного города?

–– В плане культурной политики большого города я либерал.

–– А как тогда быть с такими вещами, которые весьма популярны в либеральном западном обществе, условно говоря, с гей-парадом?

–– Так мы же не в либеральном западном обществе живем.

–– Как же вы тогда ухитряетесь работать, если вы в душе либерал, но консерватор на практике?

–– Я либерал с российским уклоном.

–– Так, требует пояснения.

–– Хорошо. Ответить про гей-парады?

–– Давайте про гей-парад, потому что несколько раз я слышал ваши интервью, и эта тема возникает, а потом Сергей Александрович от нее уходит.

–– У меня нет на эту тему комплексов. Риторика про геев фактически про то, кто с кем спит. Меня так в детстве воспитывали, что неудобно это обсуждать. Я больше готов про любовь, кто что любит и кто кого любит.

–– Так-то я с вами соглашусь, но так получается, что мы это должны обсуждать.

–– Я продолжу. И вот на месте гей-сообщества я бы и не просил парадов согласовывать, а на месте властей я бы их и не согласовывал. Поэтому все есть, как есть, в той логике, в которой я и рассказываю. Не согласовывал бы по разным причинам. Потому что большая нетерпимость общества есть к этим людям, к которым я достаточно терпимо, поверьте мне, отношусь. Я не уверен, что мы можем обеспечить безопасность. Вот опыт в Парке Горького был: люди нетрадиционной сексуальной ориентации пришли в Гайд-парк, в первые 10 минут началась драка, когда другие люди их били, полиция или не успела, или никак не прореагировала, и все кончилось разбитыми носами. Всех милиция упаковала в один автозак, всех увезли.

–– В один автозак? Интересно.

–– На всех написали протоколы. Конец истории. Я считаю, что есть более важные и проблематичные темы для города, которые мы должны обсуждать и которые должны объединять общество вне зависимости, либералы ли люди, либо это люди самых жестких консервативных правил.

–– Если говорить про современное искусство, я всегда с моими коллегами немножечко не то, что спорю, просто, честно говорю, я современного искусства в основной массе его не понимаю, что это за такая вещь. Тем не менее, если у нас нет современного искусства, мы вроде как несовременный город.

–– У нас тоже есть, конечно, современное искусство, его много.

–– А как с этим быть?

–– Вопрос не в том, сколько мы его выставляем. Вопрос, сколько людей создает современное искусство. Я тоже не могу сказать, что я большой специалист по современному искусству, но я исхожу из обычного обывательского критерия, нравится мне это произведение или нет. Вот и все.

–– Если оно нравится, то имеет право на что?

–– Нет, я говорю как обыватель, не как министр культуры. Если оно мне нравится, я задержусь у него на пять минут.

–– А если я спрашиваю сейчас вас как именно правительственного чиновника, как у нас Москва дальше будет дружить с либеральным этим современным искусством?

–– Так мы же вовсю дружим, как вы знаете. Существует и Центр современного искусства "Гараж", и Шалва Бреус активную деятельность развил в кинотеатре "Ударник", и "Винзавод" есть. Мне кажется просто, город должен помогать художникам, которые создают современное искусство. У нас есть много людей, которые развивают современное искусство.

–– А если у них очевидна большая провокационная составляющая, например?

–– Не у всех же.

–– Не у всех. Но есть работы, которые вызывают искреннее раздражение, обиду у людей верующих, у тех же православных. Сейчас у нас есть новый закон о защите прав верующих. Как быть с такими выставками, которые вызывали большие скандалы несколько лет назад?

–– Во-первых, сейчас таких выставок нет, потому что все, кто хотел, уже через этот скандал прошли.

–– Как тут определить, это искусство или не искусство?

–– Во-вторых, нужно смотреть, если выставку делает частный фонд, частная организация.

–– Пусть делают?

–– Пусть делают. Это их право, у них своя публика. Если это деньги государства, то это вопрос к куратору этих выставок.

–– Сегодня агентства писали, цитирую, "Собянин Капкову: "Ко мне подходили студенты. Они пожаловались на то, что их лишают льготного входа в музеи. Расскажите, что это такое?" Рассказывайте, что вы Сергею Семеновичу ответили?

–– На самом деле, Сергей Семенович, как всегда, прав. С 1 сентября по федеральному закону об образовании студенты России лишились права на бесплатное льготное посещение российских музеев.

–– Большая льгота была?

–– Где-то бесплатно, где-то 50%. Здесь же вопрос не только в льготах, а вопрос в том, что студентов и так при их не очень высоком доходе, и они при этом учатся, еще и в музеи не пускают.

–– Они ходят по музеям-то?

–– Да, они ходят. Мы проводили статистику: 6 млн билетов мы продаем, из них 3 млн –– льготникам в Москве.

–– Но это не только студенты?

–– Да, не будем считать, что только студенты, но при этом их около 800 тыс. человек, а то и около миллиона. Так, последнюю "Ночь музеев" посетило 1 млн 200 тыс. человек. Большинство, конечно же, это молодые люди.

–– А там тенденция, кстати, какая, к увеличению массовости?

–– В прошлом году было 800 тыс. человек. В этом году –– 1 млн 300 тыс. Это большое увеличение.

–– А за счет чего, как вы думаете?

–– За счет того, что к нам присоединились частные музеи и частные галереи. У нас в этом году количество музеев, принимавших участие в акции, в два раза больше, чем в Берлине.

–– Так, а что со студентами-то?

–– Льготы им будут восстановлены. Мэр поручил. Мы сказали, что все московские музеи, а их 64, они оставят льготу.

–– То есть просто Москва сама будет решать, кому льготу предоставлять?

–– Москва сама будет это финансировать, потому что это очень важно. Много же студентов не из Москвы, и они в Москве поучились и уезжают. И за те пять лет, когда они учатся в Москве, им важно посетить музеи, чтобы хотя бы уехать с каким-то культурным багажом. Вот в Нижнем Новгороде пять музеев, а в Москве 316 музеев.

–– Представляете для себя какую-то необходимость изменения музеев? Потому что мы все к нашим советским музеям привыкли, и за редким-редким исключением они таковыми и остаются. Это не какой-нибудь там музей MoMA, например, в Нью-Йорке. У нас в Москве музеи как-то будут развиваться?

–– Они уже развиваются. Я бы рекомендовал присмотреться к Музею Москвы. Там сейчас идет очень интересная выставка, выставка русского костюма, одежды. Ее куратором является Александр Васильев, большой знаток русской и мировой моды. Я бы присмотрелся к Музею Булгакова на Патриарших. Музей Маяковского, уверен, что тоже будет интересным музеем, и сейчас уже является. Дарвиновский музей один из самых популярных, и он тоже интересный музей, чтобы пойти с детьми, даже сейчас. Поэтому наши музеи достаточно актуальны. Про Пушкинский музей литературный, не изобразительного искусства, а литературный, тоже можно много что сказать, и он тоже такая большая интересная институция, больше чем музей.

–– Сейчас сделаем такую паузу. Потому что были к вам политические вопросы.

–– Зачем мне политические вопросы?

–– Вам, может быть, они и не нужны, но многим нужны политические ответы, понимаете, какая история-то. Спрашивают, почему вас Навальный так не любит?

–– Я вот сам хотел спросить, ответьте мне. В каждом интервью, я их не слушаю, но мне люди рассказывают.

–– Не знаю.

–– В каждом интервью он говорит, что надо меня уволить. Я для себя вывел один вариант, что я, наверное, один из немногих, которые разбивают его логику про "партию жуликов и воров" и создают позитивную среду, которой не хочется уходить в подполье.

–– Может быть, у вас там какая-нибудь внутрипартийная фракция "нежуликов-неворов".

–– Мне сложно об этом говорить, но, правда, в каждом интервью он заявляет, что уволит меня, что сейчас он уже согласен, что не все в "Единой России" жулики и воры, но Капкова надо уволить. Почему Капкова надо уволить, за что Капкова надо уволить? Но, с другой стороны, я этого не боюсь, потому что по всем, и моим личным ощущениям, и социологическим опросам, увольнение мне не грозит, хотя бы от рук Алексея Анатольевича Навального.

–– Почему обязательно от его рук? Можно там Ивана Ивановича Мельникова или еще какого-нибудь из кандидатов назвать.

–– Они, кстати, тоже все хотят меня уволить, не знаю, почему.

–– Тогда я вот что спрошу у вас. Вы для себя считаете возможным работать с людьми, которые совершенно противоположных политических взглядов придерживаются? Для вас это вообще какое-то значение имеет?

–– Если я им подчиняюсь или они мне подчиняются? Это разные вопросы.

–– Давайте сначала, если вы им подчиняетесь?

–– Да мне же не политические взгляды важны. У нас в мэрии мало политических взглядов, у нас есть взгляд на город и на философию развития города, приоритеты развития города.

–– Хорошо, а если они вам подчиняются?

–– Так я со своими сотрудниками, подчиненными и руководителями учреждений никогда не обсуждаю их сексуальную ориентацию, это мне вообще все равно, кто с кем спит, и так же мне неинтересна их политическая ориентация.

–– Так, теперь следующая история, это ваша переписка в Facebook с главным редактором канала "Дождь". Напомню нашим слушателям, если кто-то вдруг забыл, "Дождь" афишировал большое предвыборное мероприятие в Театре Стаса Намина. Планировалось провести прямое общение со всеми кандидатами на пост мэра Москвы. И дальше Михаил Зыгарь написал, что осталось формально получить согласование от Сергея Капкова. И вот я цитирую: "Михаил, не уверен, что мы сможем вам согласовать это мероприятие. В этот день в Парке будет проходить традиционный фестиваль "Афиши" "Еда", на который, как вы знаете, приезжает очень много гостей. Как правило, другие мероприятия в этот день не планируются. И вообще логичнее сначала согласовывать мероприятия, а потом заявлять о нем обществу, а не наоборот, даже через Facebook". И смайлик стоит. Дальше обсуждение пошло двумя путями. Первый мне не очень интересен. А вот второй, что Капков открыл новый способ донесения официальной информации от мэрии и "вбрасывает" информацию в Facebook, интересен. Это действительно такой новый способ?

–– Это же просто оперативный ответ, когда человек начинает агитировать, рекламировать.

–– Почему, например, ваша пресс-служба не выступила с таким заявлением?

–– Для чего же? Чтобы загнать департамент культуры в угол, и у нас не было шансов отказаться, когда уже, конечно, все об этом узнают?

–– А зачем вас загонять в угол?

–– А зачем рекламировать мероприятие, которое еще не согласовано, на которое планируется пригласить, внимание, 12 тыс. человек, которое будет проходить в Зеленом театре, в государственном бюджетном учреждении. Еще параллельно у нас идет фестиваль "Афиши" "Еда", на который приходит 80 тыс. человек суммарно с посетителями театра, и писать, чтобы мы это согласовали.

–– Значит, они были уверены в том, что согласуют.

–– Я ответил, что сначала надо согласовать, а потом уже объявлять и приглашать людей.

–– Но почему через Facebook-то?

–– Так быстрее, чтобы люди не ждали, надежду какую-то не питали.

–– Тут такой легкий "троллинг" с вашей стороны, я, по крайней мере, вижу.

–– Почему?

–– Вы не просто объяснили, что вот так и так, а вы еще немножко так носом-то потыкали: ребят, ну вы же взрослые люди, должны понимать.

–– Нет, нам же вместе жить и работать. Мы какие-то вещи даже делали с телеканалом "Дождь". Просто логично, правда, сначала обратиться, договориться, а потом объявляй хоть на каждом углу, что мы это делаем. А так, как-то просто мы себя чувствуем дураками. И тот же Стас Намин удивлен, что у него в театре такое планируется. Театр –– это все-таки живой организм.

–– Так он чей театр, городской или Стаса Намина?

–– Театр городской –– государственное бюджетное учреждение "Зеленый театр" под управлением Стаса Намина. Вот так это называется.

–– Потому что, я так понимаю, что там все как раз думали, что это частная площадка, и тут не надо, мол, ничего особенного согласовывать.

–– Ну, есть другие частные площадки. Предположим, Цирк на Цветном бульваре. Можно в цирк пойти, там тоже большая вместимость, и там сделать дебаты. Или Цирк на Вернадского, он федеральный, он Росгосцирку принадлежит.

–– Аккуратнее, пожалуйста, в формулировках: дебаты и цирк, знаете, многие могут трактовать по-разному.

–– Это же большая площадка просто.

–– Я понимаю, но цирк.

–– Самые большие площадки: Зеленый театр, и следующие две большие площадки –– это цирки.

–– Ладно, хорошо, оставим. Меня замучили этими вопросами, я сам не хотел их задавать: когда в Парке Горького будет хотя бы не Wi-Fi, так 3G? Просто всех это волнует.

–– Честно, я сам устал от проблем с Wi-Fi.

–– А в чем проблема?

–– Как мне объясняют, от количества людей, желающих войти в Сеть.

–– А зачем вы это изначально придумали?

–– Мне очень идея нравится, знаете. Я ее, правда, честно придумал, и она получилась.

–– Если люди в Парк приходят, зачем им там интернет?

–– А я вам отвечу. Вот, предположим, компания Facebook оценивала те места, где люди чаще всего чекинятся, отмечаются. Первым стал город Нью-Йорк, Таймс-сквер, на десятом месте был Парк Горького. То есть люди хотят зачекиниться, хотят отметиться, что они в Парке Горького.

Интернет серьезно преобразил Парк. Люди пришли туда с ноутбуками, с iPhone, с гаджетами, и это были другие люди

–– Тогда вам уже отступать нельзя, вам надо какие-то решения принимать.

–– Мы улучшаем ежедневно. Но он постоянно падает, виснет. Я сам вчера там был.

–– Чекинились?

–– У меня интернет тоже не заработал. Так что, мы будем доводить это до конца.

–– Теперь просто конкретный разговор, потому что замечательный наш специалист, психолог, журналист Владимир Шахиджанян просто рвался в эфир, но у нас так не принято, мы не выводим звонки слушателей. Поэтому мы с ним договорились, что через Twitter я вам передаю его просьбу, а он очень надеется на то, что вы его примете.

–– Я с ним увижусь.

–– Он тут сообщает, что его идею и Союз журналистов, и префекты в Восточном округе поддерживают. Что он предлагает? Я знаю, что он очень сильно переживает из-за московских библиотек. В библиотеки никто не ходит. Вот, он говорит, что из библиотеки нужно делать такие своеобразные клубы. Он и компьютерные программы для скорочтения, какие-то круглосуточные трансляции, рассказы о книгах и так далее приготовил. Дальше он говорит, что вы вроде как его поддержали, а вот ваши сотрудники почему-то палки в колеса вставляют. Он телефон прислал, я его потом вам передам.

–– Да, спасибо. Во-первых, это стереотип, что в московские библиотеки никто не ходит. У нас сейчас более, по-моему, 517 их всего. И во многие студенты, молодежь, любят ходить. У нас есть библиотеки типовые, не стоит объяснять, что это такое, а есть библиотеки уникальные. Это и библиотека Достоевского, и библиотека Добролюбова, библиотека киноискусства, где просто киносценарии собраны. Есть уникальные библиотеки, есть библиотеки с нотными залами.

–– Но они все в большей или меньшей степени специализированные.

–– Какая разница? В 14-миллионном городе есть люди, которые требуют специальной литературы. А с обычными библиотеками мы делаем сейчас пилот. Две библиотеки мы закончим буквально к 1 сентября, я готов всех пригласить. Это одна библиотека на Чистых прудах, другая –– на Ленинском проспекте. Это такие московские городские гостиные, библиотеки, которые имеют в своем ресурсе доступ в интернет, хотя все московские библиотеки его имеют, имеют доступ к базам данных. Это базы данных, предположим, кандидатских, докторских работ, Московского государственного университета.

–– Так вот, кто виноват в плагиате диссертаций.

–– Почему? Мы за них платим.

–– Но вы же предоставляете к ним доступ. А недобросовестные кандидаты и доктора оттуда, видимо, все это и берут.

–– Я не готов отвечать за всех наших читателей. Вообще, суммарно в московские библиотеки ходит 2 млн 200 тыс. человек.

–– В год?

–– Конечно.

–– Это много.

–– Да, это же стереотип, что библиотека –– это место про книги.

–– Ну да, пылью пахнет.

–– Книги меняются, нет уже эксклюзива на книги, дефицита на книги. Многие просто приходят ради общения, ради возможности поработать на компьютере. Ради такого, сейчас появилось понятие, "третьего места". Есть работа, дом –– это два основных места у молодого активного горожанина, а есть третье место, где человек приходит просто даже своих друзей увидеть, просто почитать, дипломную работу написать, с кем-то пообщаться, позаниматься английским со своим преподавателем.

Мы планируем из библиотек сделать московские городские гостиные. Конечно же, основная часть это будут книги, это будет про знания, про русский язык, про интерес к чтению, но также останется и тема возможности общения.

–– Да, господин Шахиджанян мне написал в Twitter: "Слушаю, отлично, спасибо. Ходил 30 раз в три библиотеки –– пусто. Буду рад, если Капков позвонит мне". Позвонит, я его так не отпущу.

–– Ради того, чтобы Владимир Шахиджанян не ходил по библиотекам, я ему позвоню.

–– Нет, пусть ходит. Пусть он ходит и получает от этого удовольствие и, видимо, какую-то профессиональную пользу. Так, дальше. Во-первых, у нас "День флага" совсем скоро. Что будет у нас в Москве в этот день?

–– Мы видовые места города украсим триколором. Это будет около 50 таких заметных мест. Во-вторых, мы будем раздавать флаг как такую ленточку, которую можно к себе прикрепить. И у нас будет около 40 мероприятий в разных наших учреждениях, включая концерты в парках города.

–– Кто-нибудь вообще представляет, что это за праздник такой –– День флага?

–– Попробую объяснить. У нас же нет здесь идеологической направленности. Наша задача, чтобы вы пришли просто в Парк Горького, в Сокольники гулять, и вы на это натыкаетесь. Вас никто не хватает за руку, как в советские времена, не тащит к сцене, говорит, вот вы должны простоять 40 минут, и вам сейчас лектор расскажет или споет про флаг. Это должно быть ненавязчиво.

–– Какая-то сверхзадача все равно должна же быть.

–– Задача –– уважение к символам своей родины и уважение к стране.

–– У нас проблема с Днем 12 июня, с Днем флага. Как-то не приживаются они, или просто тут время еще не прошло?

–– Это вопрос времени. Мне кажется, в регионах уже приживается. Те концерты, которые делают на Красной площади, и потом центральное телевидение их транслирует на все страну, тоже достаточно приживаются. Стране нужны символы.

–– Опять же, вопрос такой, который не отпускает людей, про парковку в Парке Горького. Тоже такая же история, что и с интернетом, на самом деле.

–– Парковка на 180 мест, а у нас есть дни, когда 200 тыс. человек приходят в Парк, и сколько-то людей приезжает.

–– Может, чекиниться-то где-то надо.

–– Приезжать надо тогда на метро либо на такси. Другой альтернативы нет.

–– То есть не будет ничего? Как есть маленький кусочек, так и будет?

–– Хорошо, давайте пофантазируем: мы сделаем подземную парковку на 3 тыс. мест, за нее тоже придется платить, и сразу возникнет вопрос, а что так дорого она стоит, а во-вторых, тоже этого количества мест не хватит. Вот когда наступает зима и начинает работу каток, мы открываем набережную, где разрешаем парковаться, там более тысячи парковочных мест. Но летом у нас нет такой возможности.

–– Спрашивают про бюро Wowhaus, на каком основании оно получает работу, проекты в Парке Горького. Я так понимаю, есть у наших слушателей какие-то подозрения.

–– Когда я работал в парке Горького, в Wowhaus сделали несколько проектов. На бульварах Wowhaus вообще ничего не делал, это делала префектура, а больше и нет никаких проектов, которые делал Wowhaus. То есть они просто, так как Парк Горького был очень большим, заметным имиджевым проектом, через это себя разрекламировали, и у них много других теперь частных заказов.

–– Когда порядок на ВВЦ будут наводить?

–– В следующем году, пока это федеральная собственность. Я думаю, что постепенно это перейдет в собственность Москвы и будем ремонтировать, и реставрировать, и наводить порядок на ВВЦ.

–– А как? Это будет возвращение исторического облика, как Арбату? Это будет то ВВЦ, что было раньше?

–– Там сейчас 44 объекта-памятника, которые надо отреставрировать, включая фонтаны и павильоны, поэтому в любом случае историческое прошлое ВДНХ будет доминантой.

–– Аттракционы уберете?

–– Аттракционы –– это частный бизнес, который, например, в свое время из Парка Горького убрали. И на ВВЦ некоторую часть уже убрали. Остальную уберут со временем, когда будет концепция развития территории, но в основе будет лежать реставрация.

–– Я понял. Следующий вопрос –– мусульманские молельни в парках. Я так понимаю, вы сказали, что их не будет.

–– Нет, их не будет. Вот и все. Их не будет.

–– Не хотите объяснить, почему?

–– Парк –– это территория толерантности, там ни одной религии не существует, мы ничего не выпячиваем. Это первый аргумент, такой европейский. Второй аргумент: Москва –– это столица большого православного государства. Если мы говорим о тех москвичах, которые исповедуют ислам, то для них те две мечети, которые есть, решают их проблемы.

–– Три мечети, по-моему.

–– Три, да.

–– Но говорят, что этого не хватает. Вы когда-нибудь ездили в Ураза- или Курбан-байрам по проспекту Мира?

–– Больше того, я даже там ходил ногами.

–– Вы видите, что это все на улице происходит?

–– Да, но я уже сказал, что москвичам, которые живут и работают в нашем городе, трех мечетей достаточно. Им их хватает, они решают эту проблему.

–– Мне "Бриллиантовая рука" вспоминается: "А где же ему гулять?" Помните? А тут –- где же им молиться?

–– Те люди, которые приезжают в мечети –– это люди, которые приехали в Москву на заработки, работать, им надо, значит, обеспечить, наверное, их молельные места по месту работы. В парке "Сокольники" мы же на этот праздник делали, отдали им павильон, там и произошло все их действо.

–– Чем плохи отели на дебаркадерах, слушатели интересуются.

–– Дебаркадеры просто убивают набережную.

–– В других городах они же есть, и на Сене можно найти, и на Днепре тоже.

–– Мне на Днепре не нравится. А на Сене я так давно уже был, что я не помню, как там все организовали.

–– Может быть, как-то их к единому виду можно привести?

–– Я бы сначала очистил бы набережную.

–– Действительно все прямо настолько серьезно, что загадили всю набережную?

–– Вы посмотрите Фрунзенскую набережную, там уже, по-моему, шесть дебаркадеров, которые считаются какими-то кораблями, на самом деле это рестораны или не пойми чего.

–– У нас и так по Москве-реке много всяких ресторанов плавает.

–– Ну, плавает.

–– А это, кстати говоря, нормально, что так много их стало? Раньше были просто экскурсионные трамвайчики, а сейчас, как ни посмотришь, просто такое движение.

–– Мы же на "Коммерсантъ FM", все понимают, что это рынок. Люди получают лицензию, возят гостей столицы, веселятся.

–– Это нормально, да?

–– Надо их попросить музыку потише делать и аккуратнее ездить, ходить.

–– Спрашивают: "Почему в Москве все дороже, чем во Флориде?" Вот такой вопрос в Twitter ко мне пришел.

–– Потому что Москва –– большой финансовый центр страны, который стягивает на себя и всех налогоплательщиков, и работодателей. Здесь вообще дорого жить, но здесь есть возможность зарабатывать, может быть, даже больше, чем во Флориде.

–– Тогда вопрос у меня последний, наверное. Нам стоит ждать серьезного изменения, ускорения культурной политики после выборов мэра? Может быть, сейчас вот некая пауза есть, и потом все бурно закипит? Или на самом деле никакой паузы и нет, и все идет?

–– Я думаю, что стоит ждать, потому что, конечно, выборы мэра –– это и выборы команды, и той стратегии, которую делает мэр. На удивление, я посмотрел все программы всех кандидатов, ни у одного нет пункта про культуру города. Я не буду фамилии называть, их рекламировать. Только у Собянина есть программа "Культура города Москвы до 2016 года". Конечно, мы будем продолжать все это делать.

–– Ваши помощники говорили, что вы сенсациями любите делиться. Есть какая-то сенсация в кармане, которую сейчас можно выдать?

–– Только из кармана не выну, но обещаю, что, как только будет первая, о ней станет известно "Коммерсантъ FM".

–– Хорошо. То есть вы к нам придете, ладно?

–– Я позвоню.