"Однажды, около двадцати лет назад, Том Уэйтс сказал мне, что собирается посвятить день-другой фотосессии. Я спросил, кто фотограф. Он сказал: "Антон Корбейн". Я слышал это имя раньше, но не представлял себе, как выглядят его работы. "Ты должен был видеть кое-что,— сказал Том.— Но в любом случае поинтересуйся"".
Фото: © Tom Waits / courtesy Schirmer/Mosel
Фото: courtesy Schirmer / Mosel
Фото: © Tom Waits / courtesy Schirmer / Mosel
Фото: © Tom Waits / courtesy Schirmer / Mosel
Так начинается предисловие Джима Джармуша к книге Тома Уэйтса и Антона Корбейна «Waits/Corbijn ‘77 — ‘11», только что вышедшей в издательстве Schirmer/Mosel лимитированным тиражом 6600 экз. Если дело и вправду было 20 лет назад, как пишет господин Джармуш, то это был период его самой известной коллаборации с Томом Уэйтсом — сборника киноновелл "Ночь на Земле". К тому времени Том Уэйтс уже давно работал с голландским фотографом Антоном Корбейном. C художником, чьи фотоработы у наших соотечественников ассоциируются прежде всего с группой Depeche Mode, они сошлись раньше, чем группа Depeche Mode в принципе появилась на свет.
Первая фотография была сделана в Амстердаме в 1977 году. Она открывает собрание из 145 снимков, сделанных на протяжении 35 лет,— книгу толщиной в 4 сантиметра.
В серии, сделанной 22-летним Антоном Корбейном, еще не слишком чувствуются черты его стиля. Он был на тот момент простым репортером, работавшим со звездами в местных клубах. В его ранних фото Уэйтса нет этой узнаваемой фактуры — специфичного крупного "зерна", характерной сепии, смелой работы с фокусом, особого почерка портретиста. Вряд ли Корбейн уже тогда сделал окончательный выбор в пользу двухцветной съемки, но вполне возможно, что сам объект подтолкнул фотографа к принципиально важным для его стиля решениям. Палитра сонграйтера Уэйтса тоже не отличалась пестротой. Работая в простой и грубой манере, словно выкапывая строчки из земли, выстругивая их из древесины, выдыхая вместе с сигаретным дымом, он был мастером оттенка, героем позы.
Они почувствовали друг друга, и через год Антон Корбейн снимал Уэйтса уже в голливудском мотеле, на фоне стены, шероховатости и трещины которой на фото, кажется, можно прощупать пальцами. "Я не знаю, как охарактеризовать работы Корбейна,— пишет Джим Джармуш — Они "фотографичны" и все такое, но это не реализм в чистом виде. В них есть характер, и не стоит судить о нем в примитивных категориях. Представьте себе, что кто-то направил объектив камеры на Гамлета или Бодлера (или даже на Харпо Маркса)".
Первая часть книги заканчивается двумя грандиозными портретами Тома Уэйтса. На одном он склонился над печатной машинкой с заправленным в него листом бумаги, что твой Керуак или Берроуз. И действительно, не над макбуком же... На другом Том Уэйтс стоит на крыше своего дома с раскрытым зонтом в руке, готовясь улететь куда-то словно Мэри Поппинс. А вот дальше — самое интересное.
Еще 53 страницы книги — фотографии авторства самого Тома Уэйтса. Эта часть открывается автопортретом, сделанным в характерной для творчества музыканта брутально-ироничной манере. Это отражение в замызганном старом зеркале, а может быть, лицо, снятое через грязный стакан в баре. Этот "лук" мгновенно встраивается в череду поэтических и музыкальных образов из песен Тома Уэйтса. Наверное, он никогда не сделал бы таких сильнодействующих фоторабот, как снимки Антона Корбейна. Но его фото — это приближение вплотную к его песням.
Том Уэйтс снимает мелочи — старые трейлеры, исписанные уличные таблички, птиц на дороге, луну, лужи. И тут же комментирует на полях. В масляном пятне он видит очертания персонажа по имени Гарри — Банка Масла, который приснился ему еще в детстве и сопровождал всю жизнь. Пятна бензина на асфальте — настоящая страсть Уэйтса-фотографа. Другая муза — силуэт кролика в свете фар. Фотографии Кривого дерева и Прямого дерева — повод для притчи. Пятно от раздавленного помидора — карта источников вдохновения. Письмо фэна, трактор, моток проволоки, бык на ферме, старая газетная вырезка — это все заготовки для уэйтсовских текстов, и в каждом из объектов он легко прозревает глубокий мистический смысл, который готов тут же расшифровать в коротком эссе. Самый эффектный снимок в этой части книги называется "То, что я нашел на Земле".
Издательство Schirmer/Mosel регулярно выпускает сборники тематически сгруппированных фотографий Антона Корбейна. Голландец щелкает затвором, не переставая, где угодно, будь то студия группы U2, турне The Rolling Stones или режиссерское кресло на съемочной площадке "Контроля" и "Американца". "Waits/Corbijn '77 — '11" — уникальный случай, когда художник согласился чуть подвинуться, а в итоге получил две истории под одной обложкой. С одной стороны, фотограф из года в год, из альбома в альбом выстраивает монументальную фигуру героя-аутсайдера, добавляя новые штрихи и прорисовывая новые морщины. С другой — сам персонаж буквально ведет своего зрителя-слушателя за руку, объясняя на пальцах, откуда что на самом деле берется.
Разницу между "частью Корбейна" и "частью Уэйтса" еще лучше объясняет автор еще одного предисловия к книге — Роберт Кристгау. "Керуак мог написать "луна, как масляный бильярдный шар", но не "холодная, как задница гробокопателя"".
Waits/Corbijn '77 — '11, Schirmer/Mosel, 2013