Фестиваль классика
Фото: Алексей Гущин/Пермский академический театр оперы и балета
Фото: Алексей Гущин/Пермский академический театр оперы и балета
В Перми завершился Дягилевский фестиваль, проведенный под управлением художественного руководителя Пермского академического театра оперы и балета Теодора Курентзиса. Итоги форума подводит ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Чтобы понять место и значение сегодняшнего Дягилевского фестиваля на культурной карте страны, достаточно было хотя бы один вечер провести в лобби крупнейшего пермского отеля, приютившего гостей Теодора Курентзиса. Вот вернувшиеся с репетиции композиторы Владимир Мартынов и Павел Карманов, на пару работавшие над созданием новой редакции "Князя Игоря" Александра Бородина, обсуждают детали грядущей премьеры Юрия Любимова в Большом театре. Вот, поужинав в легендарной "Пельменной N2", понуро возвращается в свой номер новоиспеченный обладатель "Золотого льва" Венецианской театральной биеннале Ромео Кастеллуччи — до Перми не доехали две фуры с декорациями его "Ресторана "Времена года"", и гастроли хедлайнера прошлогоднего Авиньонского фестиваля оказались под угрозой срыва (показ этого спектакля, пускай и в сильно урезанном виде, стал в итоге одним из центральных свершений пермского форума). Вот прилетевшая из Парижа известная русская флейтистка, накануне исполнявшая под управлением Валерия Гергиева "Весну священную" Игоря Стравинского, а теперь репетирующая ту же партитуру под руководством маэстро Курентзиса, жалуется коллегам: закончившаяся только что репетиция показала, что о хрестоматийно вроде бы известной музыке участники фестивального оркестра на самом деле не знают ровным счетом ничего.
Формально нынешний форум третий по счету для нового менеджмента Пермского театра оперы и балета, но фактически второй, афиша которого полностью сформирована Теодором Курентзисом. Заданную в прошлом году амбициозную планку — европейский размах и западное качество программирования, помноженные на настойчивое желание сделать Пермскую оперу "местом силы", а саму Пермь превратить в зону притяжения музыкантов не только со всей России, но и со всего мира — Дягилевскому фестивалю-2013 удалось не без успеха удержать, а проклевывающиеся традиции — сохранить и приумножить. Акцент по-прежнему делается на новой и новейшей музыке в исполнении авторитетных отечественных (Московский ансамбль современной музыки) и зарубежных (франкфуртский Ensemble Modern) экспертов, фестивальная афиша, как и год назад, выглядит развернутой иллюстрацией к книге Джона Сибрука "Nobrow": акустический концерт группы "Аукцыон" преспокойно уживается в ней со священнодействием старцев из The Hilliard Ensemble, а поданный к открытию фестиваля пышный кремовый торт "Ромео и Джульетта" Кеннета Макмиллана (см. "Ъ" от 29 мая) — с "The Second Detail" Уильяма Форсайта и видеоверсией "Серсо" Анатолия Васильева.
Памятуя о привычном перфекционизме Теодора Курентзиса, при желании, однако, можно было бы и поворчать. Так, впервые показывая в Перми того же Ромео Кастеллуччи, не грех было бы двигаться по нелегкой культуртрегерской стезе более последовательно, подготовив почву для российской премьеры "Ресторана "Времена года"" публичными лекциями и дискуссиями. Так, прежде чем производить в гуру современного искусства Антона Батагова, стоило бы крепко задуматься: а выдержит ли его музыка груз столь пассионарного жеста, не пойдет ли вместе со столь ответственной номинацией ко дну? Придираться к работе подопечных господина Курентзиса, впрочем, совершенно не хочется, поскольку в сегодняшнем контексте российской академической музыкальной сцены с ее нескончаемой ярмаркой тщеславия, ее бездумьем и бесстильем пермский форум — явление едва ли не безупречное. Кульминация Дягилевского фестиваля-2013 пришлась на последнюю его треть, когда произошли главные события форума: Алексей Любимов сыграл первую тетрадь шубертовских экспромтов, Алексей Гориболь и Эндрю Гудвин почтили память Бенджамина Бриттена, Теодор Курентзис продирижировал "Весной священной".
Интерпретация Курентзисом одного из ключевых музыкальных текстов прошлого века производит сегодня такое же ошеломительное впечатление, какое в конце 80-х производили бетховенские записи Роджера Норрингтона, а в конце нулевых — брамсовский цикл Джона Элиота Гардинера. Столетие "Весны священной" на Дягилевском фестивале отметили единственно подобающим образом: сыграв партитуру словно бы в первый раз, разобрав ее сложнейший механизм до последней детали — и пересочинив заново, позабыв о темповых традициях и интонационных штампах, распутав фактурные колтуны, натянув потуже хитроумную музыкальную структуру, любовно проартикулировав и вытанцевав все то, что пробалтывалось десятилетиями. Дягилевский завет "Удиви меня!" Теодор Курентзис исполнил на все сто: сообщив шедевру музыкального дионисийства почти что классицистскую аполлоническую ясность, он лишь многократно усилил культурологический резонанс "Весны", с памятного представления 1913 года в Театре Елисейских Полей не утратившей, как доказал заключительный концерт фестиваля, ни грана формального радикализма.