"Домашнее насилие состоит из трех фаз"
Так, во всяком случае, утверждают психологи. Первая фаза — напряжение, когда обидчик становится раздражительным, недовольным. Все ему не то и все не так. Затем наступает вторая фаза — само физическое насилие, разрядка. После этого тиран приходит в себя: "Ой". Он может испугаться: "Прости, любимая!" Или начать перекладывать вину: "Впредь следи за своим языком, и все будет нормально". Он может даже плакать и обещать: "Это больше не повторится, клянусь".
Обычно про эти три фазы рассказывают женщинам, которых бьет муж: "Этот цикл очень трудно прервать. Спасайся, дорогая". А мне хочется рассказать про них одному мужчине, которого изводит жена. Конфликты случаются во всех семьях, но то, что происходит в этом гражданском браке, по-моему, настоящее насилие. У них тоже все циклично. Сначала, как положено, обидчик, девушка Лена, становится раздражительной. Она все чаще приходит домой в дурном настроении. Хлопает дверью. Презрительно шипит: "Вадик, я сколько раз просила!.." С такой яростью может кинуть тарелку в раковину, что вдребезги. Несчастный Вадик пытается узнать причину ее недовольства: "Что-то на работе?" Он еще надеется все уладить, бросается мыть посуду, убирает осколки. Но никакой особенной причины для фазы напряжения нет. Просто в квартире номер 50 есть Вадик. И Леночке хочется ему так врезать, чтобы не очухался.
Начинает она с критики и оскорблений. То, по ее мнению, Вадик что-то не так сказал. То не так вздохнул, баран. Тупица. Не мужик!.. Он пытается отвечать: "Не надо так со мной разговаривать! Я все-таки человек, я жених твой!" А ее уже не остановить: "Да какой ты жених? Чем за тебя замуж — лучше жабу в рот!" Она не дерется. Она даже сама прикидывается жертвой: "Ты не любишь меня, я все поняла!" Но старается не просто сделать больно — уничтожить. В своей второй фазе Леночка обрушивает на Вадика беспощадные слова, как бомбардировщик — бомбы на гражданское население.
Отбомбившись, затихает. Оглядывается. Ужасается тому, что наделала. Робко оправдывается: "Это ты меня довел". Вадик выползает из руин и начинает собирать вещи. Леночка пугается: "Что? Ты действительно собрался к родителям?" Как и все тираны, она больше всего боится потерять свою жертву. "Нет! — заламывает руки.— Не уходи. Все, что я говорила, неправда. Я просто на эмоциях!" Но у Вадика контузия после ее криков. Он хочет к маме. В убежище.
Дальше — по сценарию. Леночка не находит себе места. Шлет Вадику нежные эсэмэски. Кается: "Сама не знаю, что на меня нашло". Она привозит к нему на работу их собачку: "Мы скучаем!" Она создает в соцсети статусы-подсказки: "Пишите обиды на песке и гравируйте радости на камне". Будь она типичным мужчиной-садистом, то давно бы стояла под дверью Вадика — на коленях и с цветами.
В конце концов он возвращается. Она его целует каждые пять минут, готовит его любимые блюда, нахваливает: "Ты у меня настоящий мужчина". Но, как и предсказывают психологи, этот медовый месяц с каждым разом становится все короче. И когда Леночка в очередной раз начинает: "Вадик, блин!" — даже собачка прячется под кресло. Буря, скоро грянет буря.