Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков в передаче «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» на ТК «Россия 1» рассказал об отношении Кремля к оппозиции, «списку Магнитского», деятельности НКО, делам Алексея Навального и Анатолия Сердюкова, конфликте «путинских» и «медведевских», а также о сексуальных меньшинствах в России.
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ / купить фото
О «списке Магнитского»
Кремль не может быть удовлетворен или неудовлетворен расследованием дела Магнитского. Расследование завершено, и у нас нет оснований сомневаться в компетентности тех, кто вел это следствие. В любом случае, это вопрос, который касается только нас, и когда где-то за океаном нам начинают указывать, это неприемлемо. Мы вправе требовать от наших партнеров не вмешиваться в наши дела. Принятие «списка Магнитского» нанесло вред российско-американским отношениям, это удар по двусторонним российско-американским отношениям. В то время, как вся мировая обстановка, обилие региональных конфликтов, потенциально новых конфликтов диктуют необходимость сближения России и Америки — потому что это две страны, которые несут ответственность за глобальную стабильность и безопасность — в это время происходят действия, которые не просто бросают тень, а наносят урон двусторонним отношениям.
О некоммерческих организациях в России
Нет ни малейшего повода сомневаться в достоверности названных цифр. (Ранее Владимир Путин заявил, что за четыре месяца после принятия закона об иностранных агентах из-за рубежа на счета НКО поступил почти $1 млрд – «Ъ».) Цифра ошеломляющая, потому что очень короткий период времени — четыре месяца — и огромное количество организаций. То есть это действительно целая сеть неправительственных некоммерческих организаций, которые действуют по всей географии России. Только за четыре месяца после принятия нами соответствующего закона на счета этих организаций из-за границы поступило 28,3 млрд рублей — это почти миллиард долларов. При этом хочу подчеркнуть, я хочу, чтобы вы это знали и чтобы знали люди в Европе, в том числе в Германии, никто не запрещает деятельность этих организаций. Мы просто просим, чтобы они сказали: «Да, мы занимаемся политической деятельностью, но финансируемся из-за рубежа».
О суде над Алексеем Навальным
Я не думаю, что президент должен какие-то дела граждан РФ персонально отслеживать. Волны (общественного мнения) на Западе никогда не были причиной, которые вынуждали бы Путина от чего-то отказываться, и никогда в своей деятельности Путин не ориентировался на возможность появления или непоявления волн на Западе. Путин — не прокурор, не следователь, и если тот или иной гражданин РФ нарушил закон, и следствие это зафиксировало, то если наберется количество материалов, которые можно передать в суд, то суд принимает решение, виновен человек или нет. Путин не вмешивается, у президента нет такого права.
О деле Анатолия Сердюкова
Если Сердюков до сих пор не является обвиняемым, значит, до сих пор в руках у следствия нет необходимого количества аргументов, которые привели бы к изменению его статуса. Объем деятельности Навального вряд ли можно сравнить с объемом деятельности в рамках министерства обороны.
О сотрудничестве Владимира Путина и оппозиции
Во многом это зависит от того, насколько непримиримая оппозиция сможет генерировать какую-то более или менее конструктивную повестку дня. Пока, к сожалению, мы этого не можем засвидетельствовать. Ты можешь кричать, но ты кричи о чем-то содержательном, просто кричать эмоционально – бессмысленно. Я не сторонник теории, что у Путина есть некий конфликт с зажиточными, с недовольными москвичами. Это не сущностный конфликт. Это, скорее, взаимоотношения, которые иногда идут на позитивной ноте, а иногда на повышенных тонах. Владимир Путин — это президент и этих рассерженных москвичей, и тех россиян, которые его поддерживают, и тех, которые, может быть, его не поддерживают.
Путин, вопреки тому, как его описывают, например, за рубежом или даже у нас, он мастер компромисса, но компромисса такого, который не приводит к слому интересов как России, так и партнеров. Компромисса такого, который бы учитывал интересы обеих сторон. Но при этом он очень жесткий человек в тех вопросах, которые касаются красных линий. Красные линии — это национальные интересы страны. Те интересы, которые нельзя предавать, за которые нельзя переходить ни в каких вопросах. Путин с большим интересом относится к конструктивной критике, он интересуется всеми деталями, всеми аргументами его оппонентов, но весьма индифферентно относится к критике оголтелой, она его не трогает абсолютно. За 13 лет, можно предположить, у него выработался стойкий иммунитет на оголтелую критику. Он очень открытый президент. И это тоже парадоксальная ситуация: будучи таким открытым президентом и таким публичным президентом, это человек, который все равно продолжает по прошествии такого количества лет вызывать вопрос: «Who is Mr. Putin?»
О конфликте «путинских» и «медведевских»
Говорить о том, что есть какой-то системный конфликт между «медведевскими» и «путинскими» — это из разряда измышлений политологов. По многим вопросам они соглашаются, по многим – нет. Когда они не соглашаются, они могут очень яростно спорить друг с другом. В этом и есть их работа. Отношения Путина и Медведева — это отношения президента и председателя правительства, которые во многом подкрепляются отношениями человеческой дружбы. Это не секрет, что они — товарищи. Это рабочие отношения.
Об отношении к сексуальным меньшинствам в России
Не наше дело критиковать Нидерланды за то, как они живут, за то, как они относятся или не относятся к сексуальным меньшинствам. Но наше дело — констатировать, что эти явления абсолютно неприемлемы в нашей стране. Наша культура, история, наша мультиконфессиональность и многонациональность, устои нашего общества противоречат этим явлениям. В нашем понимании это никакая не свобода, в нашем понимании это явления, которые у нас неприемлемы.