В Госдуме поддержали запрет на усыновление российских детей американцами. Соответствующее решение озвучили члены комитета по конституционному законодательству и госстроительству. Депутат от "Единой России" и инициатор поправки Екатерина Лахова пояснила свою позицию ведущей Ксении Турковой.
–– Вы знаете, я, может быть, резко спрошу, но не напоминает ли вам этот ответ на "закон Магнитского" известную такую поговорку "Назло бабушке отморожу себе уши"?
–– Знаете, я хочу сказать, что я была очень рада, что есть возможность воспользоваться хоть данной поправкой, внесением данного закона Димы Яковлева для того, чтобы можно было действительно решить ту проблему, которую мы поднимали в 2004-2005 годах.
Я вам хочу сказать, что все, что касается международного усыновления, именно усыновления гражданами США, я не говорю про граждан Франции, Италии, Германии, а именно про граждан США, мы проанализировали ситуацию и смотрели, каким образом и как уходят дети в один штат, а потом оказываются в других штатах, или когда один ребенок, который усыновляется одной семьей, а потом меняет по несколько семей из-за того, что там не складываются отношения между родителями и данным ребенком, и так далее. Но это у нас есть только в виде постановлений Государственной думы, где мы ужесточили все отношения по международному усыновлению, по работе агентов, по подбору и так далее, но не получилось запретить.
–– То есть вы выступаете за полный запрет?
–– Я, конечно, за полный запрет.
–– Вы не допускаете мысли, что есть хорошие американцы, которые нормально воспитывают детей?
–– Ксюша, я допускаю, что есть эти хорошие американцы, у которых детям, возможно, хорошо. Я не говорю, что все там плохие.
–– Так они же пострадают, и дети пострадают, которых они воспитывают.
–– Нет, я вам хочу сказать, что закон обратной силы не имеет. И те дети, которые остались, они остались, а те, которых уже сегодня готовят агентства на передачу и отбор для того, чтобы отдать гражданам США, я думаю, этого уже не будет.
–– Ведь многие дети, которых могут усыновить, получается, лишатся этого шанса. Ведь известно, что им дорогостоящие операции делают, которые здесь не могут сделать.
–– Ксюша, так не надо говорить. У нас есть здесь достаточное количество россиян, которые хотели бы усыновить детей. Другое дело, что не всегда срабатывает та служба, которая на сегодня этим делом занимается. Вот почему неоднократно ставим эти мы вопросы.
Если говорить на предмет того, какое количество детей передано за все предыдущие годы в Америку, маленький городок, около 100 тыс. жителей, по-моему, населили бы наши дети. А демография? Президент сказал, что за прошедший год у нас на 200 тыс. больше детей родилось, мы этому радуемся, между тем, около 100 тыс. мы отдали. Причем это дети репродуктивного возраста, это не больные, инвалиды, всего 2% таких детей.
Поэтому если говорить в отношении усыновления детей, то, в первую очередь, мы должны говорить о том, чтобы можно было отдать их в российскую семью. Вот этим мы и будем заниматься.
Я в течение всех этих лет стараюсь найти те регионы, где эти вопросы правильно понимают, где эти вопросы приоритетные. Это Калужская, Белгородская, Липецкая, Самарская области, где создают службы семьи, работают с неблагополучными семьями, когда передают в приемную, в конце концов, опекунские семьи, а не то, что оставляют их в детских домах. У нас сокращается во многих регионах количество детских домов. Но, тем не менее, неблагополучия еще в семьях много у нас, и мы знаем эти проблемы, но это проблемы наши. Понимаете, у нас сегодня говорят, что это вопрос сопровождения: вот видите, сколько вернули детей из российских семей. Ради бога, это хорошо. Значит, сопровождение начало работать. Если нет нормальных отношений между ребенком, которого взяли в семью, и родителями, и вовремя это заметили, это наблюдает психолог, социальный работник, это правильно.
–– Вы считаете, что возвраты –– это хорошо?
–– Нет. Это значит, что плохой был отбор, но это будет лучше, чем его оставлять в этой семье. А когда мы его отдаем в американскую семью и в последующем ребенку плохо, и они видят, что там плохо, они сопровождение осуществляют по этой семье, они забирают из этой семьи и передают во вторую, потом передают в третью, и вообще неизвестно, где ребенок этот оказывается. Совершенно нет никакого контроля. Мы же не ставим эти вопросы перед французскими гражданами, которые хотят взять ребенка на усыновление, или в Германии и так далее.
–– Но проблемы могут быть и французских граждан. Я уже не говорю о том, что у нас есть проблемы многочисленные с этим.
–– Но пока у нас проблемы –– около 20 детей, которые погибли в США, и это по факту только. Мы еще не знаем, насколько жестоким бывает обращение. Я знаю, сколько таких детей было, с которыми жестоко обращались, дети живы остались.
–– Создается впечатление, что детей в данном случае берут в заложники, поскольку на "закон Магнитского" отвечают именно таким образом.
–– Почему? Я хочу сказать, что этот вопрос не первый раз поставили. Я вам еще раз говорю, это было в 2004-м, в 2005-м годах. Мы тогда ставили очень остро, когда мы факты эти выявляли. Потом мы настояли: давайте договор-соглашение. Наконец-то есть этот договор-соглашение, он несколько лет готовился.
–– Но именно сейчас это подошло к развязке, когда приняли "закон Магнитского". Павел Астахов уже выступил, он сказал, что не очень хорошо относится к этой инициативе, потому что теперь будет сложно вести мониторинг за теми семьями, в которых остались дети.
–– Да, я знаю, что за теми детьми, которые остались, мониторинг будет вести очень сложно. Это я понимаю. Но, по крайней мере, других детей, которых сейчас отобрали и не будут отдавать, не будет. Потом, знаете что, нельзя, чтобы вокруг этих детей какая-то коррупционная составляющая была. Потому что это мы уже выявляли, мы знаем факты как и среди органов опеки, органов образования, так и среди тех агентов, которые крутятся возле этих детских домов.
Ребенок стал предметом торговли, вот и все. Я не считаю, что это будет хуже. Считаю, что просто нам надо поставить более жесткие вопросы, которые связывают с усыновлениям детей непосредственно наши российские семьи.
–– Все-таки если хотя бы пятеро детей лишатся возможности получить нормальную семью, на мой взгляд, просто я сама –– приемная мама, поэтому меня этот вопрос задевает, и я считаю, что это хуже для детей.
–– Видите, какая вы молодец –– приемная мама и взяли российского ребенка. А если бы еще такая приемная мама одна, вторая, третья нашлась, было бы вообще чудесно.
–– Я считаю, что тут россияне и другие люди, которые хотят ребенка взять, равны.
–– Я хочу сказать, в Конвенции о правах ребенка, которую ратифицировали, есть, если не ошибаюсь, 20-я или 22-я статья, надо бы уточнить, где предусматривается то, что если ребенка забирают, предположим, американские родители, то они должны, по крайней мере, культуру, традиции, язык –– все, с чем ребенок уехал отсюда, сохранить. А в результате получается, ребенок только приезжает, и все конфликты возникают из-за того, что родители не знают русского языка, ребенок их не понимает.