Премьера кино
Антимедийная сатира "Последняя искра жизни" (La chispa de la vida) испанца Алекса де ла Иглесиа, режиссера с экстравагантными вкусами, рассказывает о несчастном случае с незадачливым сотрудником рекламной сферы, который большую часть фильма проводит лежа со стальным штырем в голове, зато в центре всеобщего внимания. Ничего нового о цинизме и бесчеловечности гоняющихся за сенсациями СМИ не узнала из испанской трагикомедии ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Герой "Последней искры" как-то с первых кадров производит впечатление человека, с которым должны происходить разные необычные вещи — это подозрение закрадывается, когда он поутру откидывает одеяло на супружеской кровати и становится видно, что он спит с женой в одежде. Вероятно, эта деталь должна отражать всю глубину охватившего его творческого кризиса, а может быть, герой не раздевается на ночь, чтобы с утра не опоздать на интервью по поводу трудоустройства. Снявшиеся в главных ролях Хосе Мота и Сальма Хайек очень трогательно играют несусветную, ничуть не угасшую за долгие годы совместной жизни любовь, которая побеждает все,— и даже в наступившие для героя трудные времена жена не предъявляет претензий, а по-прежнему преданно заглядывает мужу в глаза, стараясь всячески приободрить. После очередной провалившейся попытки найти работу герой решает развеяться и найти гостиницу, в которой они с женой провели медовый месяц, чтобы устроить там какой-нибудь ностальгический вечер, однако выясняется, что на месте гостиницы заканчивается строительство музея с гигантским амфитеатром. Бродя по нему в темноте, герой ухитряется упасть с высоты на торчащий откуда-то стальной штырь, который аккуратно входит ему в затылок. Несчастный остается в сознании, может шевелить конечностями и разговаривать, однако как ему освободиться и чем это освобождение будет чревато, совершенно непонятно.
Алекс де ла Иглесиа известен преимущественно тем, что два года назад его довольно оригинальному фильму "Печальная баллада для трубы" минут этак десять аплодировал Квентин Тарантино. Можно понять, чем автору "Убить Билла" приглянулась испанская история роковой страсти двух клоунов к одной акробатке — в "Печальной балладе" было какое-то альмодоваровское сюрреалистическое безумие, буйство красок, цирковая праздничность, смешанная с черным юмором, мизантропией и кровью. В "Печальной балладе" автор использовал цирк как метафору для политического высказывания об испанской истории. Теперь железный штырь в голове тоже можно интерпретировать как ироничный метафорический образ (рекламщик, чья профессия — внедряться в сознание потребителя, теперь сам страдает от насильственного внедрения в его мозг инородного предмета), однако даже это вряд ли принесет сколько-нибудь продолжительные аплодисменты фильму, где абсурд парадоксальным образом сочетается со скукой (между тем как "Печальную балладу" можно было упрекнуть в чем угодно, кроме тоскливости).
Впрочем, герой популярного в Испании комика Хосе Моты, обаятельный человек с добрыми глазами и мягкими манерами, совершенно непохожий на традиционное представление о хищном напористом копирайтере, вызывает безоговорочное сочувствие. И хотя человек он скорее хороший, но рекламщик, по-видимому, плохой: вынесенная в название фильма "искра жизни" — это главное, точнее, единственное произведение героя, слоган для кока-колы, придуманный им давным-давно. Теперь же каждое напоминание об этом моменте наивысшего успеха, который никогда не удастся повторить, причиняет ему едва ли не больший дискомфорт, чем застрявшая в голове арматура, а на протяжении фильма разные сочувствующие ему знакомые то и дело восхищаются этой слабо мерцающей из прошлого и почти уже угасшей "искрой жизни". Оказавшись на грани гибели, мученик рекламной сферы, превратившийся в какую-то коктейльную оливку на зубочистке, проявляет чудеса предприимчивости, которой ему прежде недоставало, и нанимает агента (Фернандо Техеро), который бы помог извлечь максимальную материальную выгоду из его положения, грамотно продав согласие героя на интервью. Однако вскоре становится понятно, что дороже всего будет стоить эксклюзивное право показать его смерть (которая с большой вероятностью наступит после снятия со штыря) и таким образом обеспечить будущее его обожаемой семьи. Кроме Сальмы Хайек, создающей совершенно прекрасный, безупречный и при этом не пошло-мелодраматический образ героической женщины, для которой любовь к мужу все-таки до последнего остается дороже денег, на отцовскую Голгофу приходят дети героя — невыразительная дочка (Нереа Камачо) и, наоборот, слишком выразительный эмо-сын (Эдуардо Касанова), наряженный, как персонаж "Матрицы", в черный плащ и ботинки на толстой платформе, которые он клянется выбросить, если папа умрет. Хотя ботинки-то уж в последнюю очередь виноваты, что люди любят смотреть на чужие страдания и зарабатывать на их показе.