Выставка современное искусство
Современное искусство раньше пускали только в узкие коридоры Хлебного дома. Теперь групповая выставка художников разных поколений открылась в самом Екатерининском дворце. Куратор Анастасия Докучаева решила собрать работы на тему патины, разрухи и ностальгии. ВАЛЕНТИНУ ДЬЯКОНОВУ выставка показалась радикальной для Царицыно, но недостаточно бодрой для других площадок.
Есть такое направление в искусстве — институциональная критика. Художник не просто делает работу, но ставит под вопрос стратегию места, где выставляется, будь то музей, галерея или выставочный зал. Шедевром институциональной критики считается инсталляция немецкого политхудожника Ханса Хааке "Опрос в МоМА" (1970), известная в России по творческому пересказу концептуалиста Юрия Альберта, получившего за свой "Moscow Poll" премию Кандинского 2011 года. Хааке сделал стенд с вопросом "Повлияет ли тот факт, что губернатор Рокфеллер не критикует политику Никсона в Индокитае, на ваш голос на выборах в ноябре?" и предложил зрителям опускать бумажки в боксы "да" и "нет". Нельсон Рокфеллер на тот момент был крупным спонсором и членом попечительского совета музея, но выходка Хааке осталась без последствий (правда, в следующем, 1971 году его выставку запретил к показу другой музей — Гуггенхайма).
На видео Натальи Егоровой "Псевдоморфоза 2" мы наблюдаем с высоты птичьего полета за обнаженной девушкой, которая красит квелый газон в ярко-изумрудный цвет. "Вот и у нас то же было! — рассказывала довольная смотрительница на вернисаже "Тени времени" (выставка открыта при поддержке АФК "Система" и галереи Марины Гисич).— Когда Лужков приезжал, землю на газонах зеленой краской крыли, чтобы красиво!" Работа Егоровой не снималась специально для выставки, но благодаря хитрому умыслу кураторов оказалась критическим уколом, что называется, не в бровь, а в глаз. Из столкновения актуального искусства и исторического факта возникает образ бывшего градоначальника, схожий с Червонной Королевой из "Алисы в Стране чудес", заставлявшей стражников менять окраску роз с белого на вишневый.
Впрочем, и другие произведения смотрят на царицынский новодел с немым укором и вызывают тоску у москвичей и гостей столицы, заставших царицынские руины. Когда-то их можно было достраивать, включая воображение и романтический настрой. Теперь же атмосферу утраты без характерной для современных художников ухмылки накачивают в гладкопись новодела оконные проемы с листом жести от Хаима Сокола, полки с занозистыми брусками вместо книг Петра Белого и многослойная живопись об античности от Валерия Кошлякова и Виталия Пушницкого. Но если отвлечься от конкретных обстоятельств выставки, то ее главный принцип выглядит не столь уж полемичным. Речь здесь идет о материи неуловимой и вездесущей. Покажите искусство, которое от времени свободно. Процесс старения и распада включен как одно из измерений в три работы. Инсталляция Хаима Сокола тихо ржавеет. Павильон из чая и ветра от группы "МишМаш" тихо рассыпается, обнажая каркас. Параллельно со старением членов неизвестной нам семьи на паспортных фотографиях растет на четырех — по числу персонажей — шарах древесный грибок в инсталляции Натальи Хлебцевич.
"Тень времени" на редкость удачно вписывается в несуществующую — пока — стратегию показа современности в Царицыно. Здесь искусство весомое и понятное, но без компромиссов с массовым вкусом. С меланхолией, однако, перебор, что предсказуемо с таким количеством питерцев в списке участников. Нельзя забывать однако, что искусство разрушения может быть и веселым, как доказал своими машинами Жан Тенгели. Роль человечества, расстающегося с прошлым смеясь, взяли на себя ветераны концептуализма Игорь Макаревич и Елена Елагина. "Портрет рулевого" (1994) — это бюст Маркса с велосипедным рулем на макушке. Вещь удивительно уместная на выставке, где есть далекие руины, но нет отечественной истории.