Нельзя обыгрывать фамилии, да еще в заголовке. Но тут случай особый. Десятилетнего Никиту Воробьева уже знают тысячи воронежцев, которые участвовали в акции "Спасем Воробушка!" и вместе с Русфондом и фондом "Чужих детей не бывает" помогли собрать средства на первый этап лечения. Этот этап называется неврологической реабилитацией и проходит сейчас в немецком городе Бранденбурге. А во-вторых, Никита и вправду похож на маленького трепыхающегося воробья, который никак не может взлететь. То ли подбитого, то ли подзамерзшего.
С самого рождения Никита был обречен. Сначала на сиротство: отец к моменту рождения уже куда-то пропал, мать вскоре лишили родительских прав — пропала и она. И была еще сестра — тоже пропала. Такая вот пропащая семья.
Никита попал в детский дом, где на него впервые внимательно посмотрели и немедленно отправили на обследование. Тогда выяснилось, что он обречен на смерть. У Никиты, по-научному говоря, "гипоплазия левого желудочка сердца". Это значит, у него половина сердца. Оно у Никиты не четырехкамерное, как у нас и даже как у воробьев, а двухкамерное. Как у рыб. Большинство детей с таким пороком погибают в родильных домах. А он выжил.
Если бы хватились до года, то сердце можно было бы переделать. Но вот беда: хватиться-то было некому! Так что в московскую кардиоклинику Никита попал только в трехлетнем возрасте. А там... умер. На десять минут. Видать, что-то ему на том свете не понравилось, и он вернулся. Второй раз поступил в ту же клинику уже шестилетним. Врачи удивились, потому что видеть его живым не чаяли. На этот раз кое-что сделали — чтоб хоть не сразу умер. А в промежутках он жил в Борисоглебской районной больнице, потому что в интернате умер бы точно и сразу.
Среди тех, кто лежал тогда в больнице, была Людмила Тишкова. Лежала со своим ребенком, но много времени проводила с Никитой, всеобщим больничным любимцем. Никита был, вспоминает она, смышленым и хулиганистым. Умел читать, а ругался так, что уши вяли,— ну детдомовец, что ж. Вот только уставал быстро, и губы синели. Тогда лежал и впитывал глазами мир.
В 2011 году с помощью наших читателей Никиту госпитализировали в Томский НИИ кардиологии. Но даже обследование сделать не удалось, потому что Никита опять умер. Полуторамесячная кома. Еще через несколько месяцев отправлен домой, то есть в ту же больницу.
Привезли его из Томска — весу 15 кг, растение растением, лежал и смотрел в потолок, даже глотательный рефлекс, как говорили врачи, утрачен навсегда. Однако этот самый рефлекс ему восстановила Елена Лапынина, няня без медицинского образования. Полтора месяца кормила, кормила — рефлекс и вернулся. И еще кое-что вернулось. Тогда Никиту перевели в детскую больницу в Воронеж.
Я пришел к нему с волонтером Ирой Соколан, и ей он разулыбался, а на меня посмотрел волком. Ира успокоила: это свой дядя. Никита улыбнулся. А на следующее утро, только увидев, засмеялся и поднял руку. "Дай пять!" — в шутку сказал я, но он шутки не понял, схватил мою ладонь и довольно крепко пожал. В больнице мы встретились и с той самой Людмилой Тишковой, которая чуть ли не каждый день ездила к нему за 230 км из Борисоглебска уже в новом качестве — приемной мамы.
Ну должно же было когда-то пацану повезти! Его хоронили-хоронили, а он выживал и выживал! Он столько сам по себе сделал для своего спасения, он так жаждал выжить, что заразил этой жаждой всех не только вокруг, но многих даже на расстоянии — в Великом Новгороде, Петербурге, Москве, Германии...
В тот день я видел, как Никита ест, как смотрит мультики и смеется в правильных местах, как гуляет в коляске в больничном дворе и приходит в возбуждение при виде машин...
И вот новая наша встреча — уже в Германии, в Бранденбурге. Никита меня узнал. А няня — та самая Елена Лапынина, которая научила его есть,— потихоньку сказала, что он любит... сказки.
— Только скажите ему "жили-были",— шепнула она,— и сами увидите.
— Жили-были...— начал я, и Никита, повернувшись в кровати, вперил в меня свои глаза, как в старой песне,— "чайного цвета". Не был я готов к сказке, пришлось вспоминать, что уж вспомнилось.— Жили-были дед да баба, если кашу с молоком...— Никита еще подался вперед.— Рассердился дед на бабу, трах по пузу кулаком!
И он — это самое "растение", этот воробушек — рассмеялся чуть ли не в голос.
В начале декабря Никиту готова принять другая немецкая клиника — "Асклепиос" в Санкт-Августине. Принимая эстафету от коллег, детские кардиологи намерены тщательно обследовать Никиткину половину сердца и, если будет возможно, сделать операцию.
Еще в Воронеже один врач меня предупредил: "Но полезным членом общества он не будет..."
Никита, скажу тебе по секрету: я повидал на этом свете много полезных членов общества, от которых вреда больше, чем пользы! А ты будешь жить и приносить радость — новым маме и папе, новым брату и сестре и всем нам, кто знает тебя и знает о тебе, кто помогал тебе и еще поможет. А какая же польза полезней радости?
Они говорят, ты не будешь орлом. И что с того? Воробей — тоже птица. Ты только живи.