Год, как Твардовскому не ставят памятник, а ведь он мог быть героем для каждого в нашей стране
"Ах, своя ли, чужая, / Вся в цветах иль в снегу... / Я вам жить завещаю. /Что я больше могу?" Человеку, написавшему это, создавшему на фронте "Василия Теркина", какие нужны памятники? В том Теркине, что из номера в номер главами печатался во фронтовой газете, не было ни Сталина, ни партии — Твардовский не кланялся, и нам вроде как за него просить неудобно. Но вот уже год, как готов его памятник, еще больше времени существует решение о том, где его поставить (конечно же поближе к редакции его "Нового мира"). А не ставят. Кто-то говорит: нет денег у Москвы на установку и благоустройство. Кто-то ссылается: Твардовский — это же инициатива прошлого мэра. Но речь не о чиновниках и городе: забывая Твардовского-поэта, фронтовика, главного редактора, все мы упускаем удивительный шанс иметь в живой памяти человека, который вполне может быть героем для самых разных поколений и политических сил. Он был державник и либерал, о нем говорили как о правоверном коммунисте и защитнике от партийных нападок, он остался символом "шестидесятничества" и героизма войны, крестьянин и городской интеллигент... С ним не справилось Политбюро, но его загрызла стая коллег-писателей. Сейчас, когда самая большая нужда в стране — это личности, Твардовский-человек, а потом уже памятник нужен всем. Его в эти дни мельком вспомнили в связи с 50-летием публикации "Одного дня Ивана Денисовича" (об этом — на с. 36), но это был пусть важный, но эпизод из борьбы "Нового мира". Возможно, в Отечестве нельзя быть главным редактором и поэтом в одном лице, нельзя обслуживать чью-то идею и при этом не стесняться собственных. Твардовский не был и не мог быть революционером. Скорее так: честный консерватор.
До встречи!