В Грузии проходят парламентские выборы. Наблюдатели отмечают высокую активность избирателей и опасаются гражданского противостояния, которое может произойти после объявления итогов голосования.
Эти выборы в Грузии — особенные: в прошлом году в стране провели конституционную реформу, в результате которой парламент получил больше полномочий, чем имел прежде. Например, парламент утверждает премьер-министра, у которого теперь будут ключевые полномочия. Оппозиция рассчитывает получить большинство голосов в парламенте и «избавиться от режима Саакашвили». Власти, в свою очередь, убеждены, что победу одержат они, потому что оппозиция «деструктивна», а у власти за спиной — «реальные дела».
ОЛЬГА АЛЛЕНОВА побеседовала с бизнесменами, поддерживающими власть или оппозицию, и выяснила, смогут ли они договориться после выборов.
«Нашей ошибкой было то, что мы делали все очень быстро»
Давид Чантладзе, бизнесмен:
Вы вообще знаете, что было в Грузии десять лет назад? Я ходил пешком из дома в университет, потому что бензина не было вообще. Каждый день пешком — 20 километров. Это почти два часа ходьбы. Зимой я сидел на лекциях в пальто, не было отопления, не было света, а однажды оказалось, что в университете находимся только я, ректор и охранник — больше никто на лекцию не пришел,— и мне за это только поставили зачет. Я помню, как после университета работал в Министерстве по приватизации — мы сидели в перчатках, и в ручках замерзали чернила. Но наши сегодняшние студенты всего этого не знают и идут на митинги.
Это прекрасно, что они выходят протестовать против несправедливости. Но оппозиционный дискурс таков, что все, что сделали власти, это ужасно и хвалить это немодно. Все уже забыли, что у нас солдаты мерзли и голодали в казармах, что зэков не кормили вообще, и, если бы не их родственники, у нас в стране не осталось бы зэков — все бы умерли с голоду. Я работал в американском посольстве — нашу машину полиция останавливала и брала с нас взятку в пять раз больше, чем с других,— только за то, что мы с американским флагом. Это был позор.
Потом я учился в Лондоне, а после «революции роз» меня позвали обратно в Грузию. Я пришел в Министерство экологии и природных ресурсов, там процветал теневой бизнес: лес рубили и продавали в Армению и Турцию на $100 млн в год. В первый же Новый год мне прислали подарки — индюшек из районных лесных хозяйств. Они решили, что раз мы деньгами не берем, значит, можно индюшками. Всех, кто прислал этих индюшек, мы уволили. Сейчас все те, кто присылал нам тогда те подарки,— в оппозиции.
Вообще мы уволили три тысячи сотрудников и набрали 400 человек молодых сотрудников. Дали им машины, одежду, оружие — и стали охранять лес. И те три тысячи человек уволенных — сейчас тоже в оппозиции. Нас обвиняли в жестокости, в том, что мы простым людям не даем лес, дров, и в 2007-м, когда были самые масштабные митинги, мы немного отступили, разрешили местным жителям рубки. Если помните, тогда за оппозицией стоял тоже олигарх, Бадри Патаркацишвили. И вот мы разрешили рубить лес — и через местных жителей опять пришел теневой бизнес. Сейчас мы навели порядок, теперь это можно делать только по лицензии — но теперь Иванишвили говорит, что все лицензии надо отменить, а лес должен быть государственным. Он застрял в коммунизме, он не понимает, что когда все активы у государства — значит, будет коррупция.
Так вот, в тот момент, в 2007-м, когда мы пошли на уступки, мы совершили ошибку. Потому что они поняли, что мы можем уступать под их нажимом. Они поняли, что могут нас шантажировать. И с тех пор они давят все время. В тот момент наши реформы затормозились и идут очень медленно.
Еще вот вспомнил — я был замминистра, и в командировке в Лондоне я ел только в «Макдоналдсе» — наши суточные не позволяли нам большее. Сейчас, когда нас обвиняют в элитарной коррупции, я не понимаю, что они имеют в виду? Да, я построил продуктовый большой рынок в Тбилиси. Да, мне сказали заняться этим, потому что знают, что я строю быстро. Я объявил тендер, пришли европейские фирмы, которые все сделали за три месяца. В чем коррупция? В том, что я — «свой»? Но у нас нет времени, понимаете? Если бы пришел человек со стороны, он мог все сделать быстро и хорошо, а мог не сделать. И если бы не сделал — это вызвало бы большое недовольство в адрес власти и упреки, что она вложила деньги, а рынок не построили. А сейчас — люди довольны, район чистый, мы вытравили всех крыс, рынок современный, большой, европейский.
Да, у нас есть безработица, это проблема. Но надо разделить эту проблему на две составляющие: есть люди, у которых действительно нет средств к существованию, а есть люди, которые просто недовольны тем, что у них есть. Таксисты говорят вам, что они безработные. Люди, торгующие на рынке, говорят вам, что они безработные. Они считают, что работа — это только в госструктурах, а все остальное — это не работа.
Я думаю, нашей единственной ошибкой было то, что мы все делали очень быстро и не объясняли людям, что и почему мы делаем. У нас не было времени, мы увлеклись развитием страны и в какой-то момент забыли о том, что надо все время все объяснять людям.
Но это не роковая ошибка. Люди видят, сколько перемен в стране. Если они боятся сказать, что они за власть, потому что говорить об этом сейчас немодно — это не страшно, они все равно скажут об этом в бюллетене.
Да, протесты будут, студенты выйдут, и это неплохо. Когда говорят о прозрачных выборах, когда так много наблюдателей, когда такой пристальный контроль — это всегда хорошо для страны. Мы готовы меняться к лучшему, готовы исправлять ошибки. Но мы хотим идти вперед, а не возвращаться туда, откуда мы пришли.
«Я уже не верю в наши реформы»
София Хоргуани, бизнесмен, владелец интернет-портала «Планета»
Да, в Грузии многое меняется, есть новые дороги, неплохо работает полиция, но все это мне не нужно, если цена — насилие над людьми. Когда полиция разгоняет дубинками людей на митинге — я перестаю видеть, что она реформирована. Я вижу только машину по подавлению человеческой личности.
Пока я была помощником омбудсмена, мы говорили о нарушении прав людей в тюрьмах. Но мне говорили: все хорошо, у нас новые дороги и новые дома, у нас прекрасная полиция, а тюрьмы — это мелочи. Я знала, что в тюрьмах особенно жестокие пытки применялись к ворам в законе. И я думаю, что потом эти пытки перешли на всех — потому что общество молчало.
Сейчас для всех нас — момент истины. Или мы миримся с тем, что наше видимое благополучие основывается на чужой боли и страданиях — или мы не соглашаемся с этим и строим новую страну. Пока что Грузия — не новая страна. И эти пытки в Глданской тюрьме — свидетельство того, что у «новой» Грузии — старая начинка. Советский Союз развалился, потому что был гнилым внутри. Потому что люди никогда не смирятся с тем, что их насилуют. Они будут с этим бороться и рано или поздно систему разрушат.
Сейчас люди увидели, что на самом деле творится в тюрьме. На чем строится наша демократия. И теперь уже молчать никто не будет. Я не хочу платить свои налоги для того, чтобы полиция разгоняла людей дубинками на митингах или чтобы надзиратели насиловали людей в тюрьмах.
Я не хочу финансировать такую систему.
Меня не смущает, что это видео с пытками появилось перед выборами. Я знаю, что когда дело касается насилия над человеком — все средства хороши, чтобы это насилие остановить. Цивилизованное общество говорит: ты можешь даже убить террориста, который готовится взорвать бомбу, но ты не можешь его пытать. И даже если в тюрьме сидит вор в законе, который сделал много зла,— я не хочу платить его страданиями за свой свет, газ, воду, новые дороги, туристов и безопасность.
Я рада, что у нас были такие большие митинги, что вышли на улицу студенты. И не надо меня пугать, что Россия воспользуется моим протестом и введет сюда танки. Я знаю, что Россия хочет контролировать Грузию. Я знаю это уже 20 лет. Да, я этого боюсь. Но я не буду молчать из-за того, что вы пугаете меня Россией. У вас есть система безопасности — защищайте меня. Но я уверена, что если система новая и построенная на уважении личности — ее трудно завоевать. А если система старая и строится на насилии — ее очень легко покорить и разрушить.
В ГУЛАГе или Освенциме все были убийцами — начиная от фюрера и заканчивая простым ключником.
Я знаю, что реформы должны идти вперед. Я знаю, что власти оправдывают себя тем, что у них нет времени. Они торопятся. Но как бы ты ни торопился — нельзя пытать людей. Невозможно на насилии построить нормальную государственную систему. И я уже не верю в наши реформы — потому что я понимаю, какова их цена.
Я против революций. Но я надеюсь, что власть сменится. Я хочу жить в другой, новой, современной, стране, которая гордится не дорогами, а соблюдением прав человека.