В 2009-2011 годах на французском Canal+ были показаны два сезона полицейской драмы Оливье Маршаля "Braquo" (название сериала переводится как "Налет" или, еще точнее, "Разбой"; третий сезон обещают в 2013-м). После того как Люк Бессон учредил свой "Голливуд на Сене" и продюсирует боевики по чужим лекалам, только Маршаль (и, справедливости ради, Николя Букриеф) еще снимает настоящее французское полицейское кино — теперь и для телевидения. "Я не в состоянии снять кино про французских копов, с тех пор как обнаружил, что они абсолютно нефотогеничны",— как-то обмолвился режиссер Жак Риветт. Все, что снял Оливье Маршаль после того, как сам перестал быть французским копом, последовательно опровергает это утверждение. Но опровергает особым образом: Маршаль делает фотогеничной самую неприглядную фактуру. Его полицейские — рожи хуже уголовников, взъерошенные, битые жизнью и просто битые мужчины с трехдневной щетиной и воспаленными глазами, в потертых кожаных куртках и сами донельзя потертые, вечно в синяках и ссадинах — канон новой элегантности по Маршалю. Он делает их такими же неотразимыми, как некогда Мельвиль — своих молчаливых фликов в плащах и шляпах. Они появляются в кадре — и становится понятно, что они смертельно устали еще до начала всякого действия.
А начинается оно с того, что матерый сыщик из убойного отдела Макс Росси слетает с катушек и во время допроса втыкает подозреваемому шариковую ручку прямо в глаз — тот абсолютный отморозок, изнасиловал и убил с дружком беременную женщину, хамит и запирается, но Макса Росси это не извиняет. Полицейский должен соблюдать процедуру и не нарушать закон — и точка. Теперь Макс пойдет под суд, конец карьере, прощай пенсия. А чтобы окончательно его утопить, прокурор вешает на него обвинения в особой жестокости, приписывая ему то, чего Макс не совершал. "Я не пойду в тюрьму" — канон еще мельвилевского самурая. Макс стреляется прямо в кабинете у следователя. Коллеги судачат: все прежние заслуги Росси теперь не в счет, его похоронили как собаку, без церемоний и почестей; вдова осталась на мели, а детей оскорбляют, называя Макса сексуальным извращенцем. Чтобы снять с Макса обвинения в том, что он извращенным образом пытал заключенного, его бывшая группа расшибается в лепешку — поначалу даже не подозревая, что действительно расшибется. На авансцену выходит Эдди Каплан — местный Глеб Жеглов в кожанке, ставший после смерти Макса лидером группы. Довольно неожиданно обнаружить в такой роли Жан-Юга Англада, романтического героя барочных драм Бенекса и Бессона, всегда такого тонкого и изысканного, но роль сидит на нем как влитая. Каплан действует как обычно — так же, как и Макс, нарушая закон. Вместе с коллегами из убойного Вальтером (Жозеф Малерба) и Тео (Николя Дювашель) он выкрадывает отморозка из камеры, чтобы выбить из него правду, но Тео, сорвавшись, убивает его. И теперь перед группой Каплана маячит скорая перспектива закончить так же, как их мертвый друг Макс.
Риветт, который так неодобрительно отзывался о киногеничности французской полиции, называл, впрочем, одно исключение — фильм Бертрана Тавернье "Закон 627" (1992), где будни полицейского участка запечатлены во всей неприглядности грязного реализма: коррупция, нарушение прав подозреваемых, подтасовка улик, постоянный крупный и мелкий разбой со стороны самих стражей закона, вечная дилемма честного Шарапова: "Ты не должен был совать Кирпичу кошелек в карман". А как не совать, если законными методами справедливости не добьешься. "Нам нужно быть убедительными, а для этого нужно быть очень злыми" — по такому принципу действует группа Каплана и постепенно скатывается к мелкому и крупному беспределу. Полицейский у Маршаля — это всегда homme fatal, мужчина, которого настигает судьба, как бы он ни пытался выкрутиться. Тео — неуравновешенный кокаинист, пропадающий в ночных клубах, постоянно меняющий случайных подруг, всегда готовый сорваться. Вальтер — игрок, задолжавший крупную сумму хозяевам игорного клуба, бандитам. Каплан — одиночка, живущий на барже со своим псом, и в случае чего алиби ему может обеспечить только знакомая проститутка за двойной тариф. А их женщины, те, что могли быть как сестры, только бесконечно закатывают истерики, как вдова Макса или страдающая нервным расстройством жена Вальтера. Или, как лейтенант Роксана Дельгадо (Кароль Роше), колеблются, не донести ли на боевых товарищей в прокуратуру, рассказав начальству про все их подвиги. Но все оказывается не так просто: ведь и прокурор, назначивший служебное расследование по группе Каплана, имеет в нем собственный интерес, и омерзительная ищейка Вожель (Жоффруа Тибо), который следит за Капланом со товарищи и уже почти наступает им на пятки, действует теми же методами — давление на свидетелей, шантаж, нарушение закона. Группа Каплана проявляет на задержаниях чудеса героизма — но прокурору Вандербеку (Паскаль Элсо) плевать, и он поучает тертого копа словами Пиранделло: "Героем можно стать случайно, порядочным надо быть всегда" (читай: попадешься на нарушении — и все твои заслуги не в счет). Изо всех щелей прет экзистенциальная тоска: "виновны все", как сказал полицейский комиссар в финале "Красного круга" Мельвиля, стоя над трупами. В этом новейшем "поларе", где депрессивный романтизм Мельвиля вдруг сплелся воедино с реализмом Тавернье, нет положительных персонажей. Есть только свои и чужие, и единственный принцип, которому упорно продолжает следовать грязный флик Каплан,— никогда не сдавать своих.