"Все это как будто монолог"

Сергей Невский о своей опере "Франциск"

В рамках проекта "Лаборатория современной оперы" 12 сентября на Новой сцене Большого театра покажут премьеру оперы Сергея Невского "Франциск". Композитор Сергей Невский изложил Сергею Ходневу свой взгляд на знаменитого святого и понимание его образа в современном мире и современной музыке.

Почему именно святой Франциск? И как вообще возникла идея этой вещи?

Изначально идею подал Теодор Курентзис, который предложил написать оперу к фестивалю "Территория" 2008 года, причем он же предложил сам сюжет. Я этому сюжету слегка удивился, но потом серьезно занялся личностью и историей святого Франциска, прочитал очень много разных источников, и мне постепенно стало понятно, что я могу найти тут что-то свое. Но текст либретто был готов только в мае 2008 года, так что к "Территории" мы бы не поспели. Потом, в 2010 году, идеей заинтересовались фестивали Klangspuren и Transart, и по их заказу я написал три сцены из четырех — на четвертую у них не было денег. В третьей сцене Франциск умирает, а в четвертой довольно иронически комментирует собственный посмертный культ. И наконец, в марте этого года ко мне обратилась "Опергруппа", и теперь я "Франциска" дописал.

Вы писали его именно как оперу, с расчетом на сценическую жизнь?

Да, хотя у него есть черты и оратории, и даже симфонического цикла. Четыре большие части, вторая чем-то похожа на скерцо, третья — на традиционное лирическое адажио, как ни странно. Когда я обратился к драматургу Клаусу Люнштедту с просьбой о либретто, я просил написать монолог, потому что я не понимаю, как писать оперу с диалогом.

А почему?

Потому что нельзя, мне кажется, воспринимать оперу сегодня как просто превосходную степень драмы, она по-другому работает с языком. Опера либо преломляет критически ту реальность, которую мы знаем, либо создает свою собственную реальность, и второй вариант мне как-то ближе. Композитор должен найти свое представление о том, как текст распределяется во времени. В опере "Франциск" восприятие зрителя очень часто регулируется тем, что текст читается и поется на разных скоростях, то есть мы воспринимаем несколько историй, которые происходят с разной интенсивностью на разных скоростях, а потом соединяются в одну историю — хотя все это как будто монолог.

Иными словами, это моноопера?

Ну, партия Франциска разделена между контратенором и чтецом. И есть еще абстрактный женский образ.

Святая Клара?

Да, в том числе, хотя это такой трансформирующийся персонаж. В первой сцене это скорее мать Франциска, во второй — Клара, в третьей — донна Джакоба, это была римская подруга Франциска, которая навестила его перед смертью. И еще есть хор, который иногда поет подлинные тексты святого Франциска, но не самые известные. Оркестр камерный, очень важный момент — то, что вокруг публики расположены четыре исполнителя на ударных, которые создают такую ауру — они практически не ударяют, а трут по поверхности. И при этом работают с элементарными материалами — стеклом, камнем и так далее, и в этом есть отсылка к итальянскому минимализму в искусстве, arte povera.

А есть ли какой-то диалог со средневековьем?

Есть отсылки и к григорианике, и к тому, что называется ars subtilior, к музыке раннего XIV века. Еще в одной из сцен цитируется мотет Иоанна Чиконии, посвященный святому Франциску. Хотя прямых стилизаций нет.

Насколько Франциск из либретто вашей оперы соотносится с историческим Франциском? Это вообще важный момент для вас?

Либретто очень живое, написанное современным языком, но при этом оно абсолютно точно исторически в том смысле, что основано на житийных свидетельствах тех, кто Франциска знал лично. Когда мы исполняли "Франциска" в Италии, я общался с францисканскими монахами, которые должны были дать свое "добро", потому что фестиваль открывался в старом францисканском храме. И они очень обрадовались тому, что кто-то изобразил Франциска не как милого друга зверушек, а как очень сложно устроенного человека. На самом деле он был очень образованным человеком, говорил по-французски, играл на скрипке, и этот круг образования дал ему возможность стать чем-то большим, чем сектант. А в силу парадоксальности своего мышления он стал оказывать такое влияние, что церковь оказалась перед выбором: либо мы его принимаем, либо мы получаем раскол. Каким-то образом ему удалось сформулировать свой взгляд на жизнь, эксцентричный и совершенно бескомпромиссный, так, что его приняли на всех уровнях общества. Вот это, по-моему, особенно важно.

Большой театр, 12, 13 сентября, 19.00

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...