Андерс Брейвик будет содержаться в тюрьме близ Осло. "Норвежский стрелок", виновный в гибели 77 человек, был признан вменяемым и приговорен к 21 году тюремного заключения. Профессор Международного института исследования проблем мира Павел Баев ответил на вопросы ведущего "Коммерсантъ FM" Наиля Губаева.
— До последнего момента сохранялась интрига — будет Брейвик признан вменяемым или все-таки нет. Вы ожидали такого решения суда?
— В общем, большая часть норвежского общества такого решения ожидала. И, как ни странно, родители погибших детей и убийцы этих детей настаивали на одном и том же — чтобы его признали виновным.
— Все-таки были разговоры со стороны медиков, что хотят его к ним.
— Да, но были две команды экспертов, мнения разделились. Но обвинение настаивало на том, что он невменяемый, как ни странно. С точки зрения юридической практики, все поставлено с ног на голову: не адвокаты требуют признать его невменяемым, а обвинители.
— На ваш взгляд, какие последствия для норвежского общества и Европы в целом будет носить приговор Брейвику?
— Норвежское общество очень объединено той идеей, что этот человек не должен изменить то, как эта страна живет, то, как это общество устроено, ту систему ценностей, в которую оно верит. Я думаю, что приговор поможет утвердиться в этом настроении.
— В большинстве записей в Twitter и других блогах пишут: какое нужно преступление совершить, чтобы дали пожизненное заключение в Норвегии? Всем кажется, что 21 год — это мало.
— Тем более, год он уже отсидел.
— Да, не пойдут ли последователи сейчас?
— Видите ли, отмена смертной казни — это одна из тех ценностей, на которых это общество построено. И настаивая на своих либеральных ценностях, общество настаивает и на этом тоже. Но в том плане, выйдет ли он на свободу, отсидев эти остающиеся 20 лет, в общем, закон позволяет продлить, если будет сочтено, что он представляет опасность для общества. К этому случаю вернутся через 10 лет, а эти 10 лет он сидит в особом режиме, поскольку он признан преступником, опасным дл общества.
— Еще один момент: Брейвик, в общем, не выглядел подавленным, мягко говоря, улыбнулся, услышав, что его все-таки в тюрьму, а не в психбольницу отправят. А то, что процесс был публичным — это прибавляет сторонников движению Брейвика?
— Я не могу сказать, что у него есть движение сторонников.
— Все-таки есть люди, которые так или иначе разделяют его ценности.
— Я, опять-таки, конечно, с этими людьми не знаком, и за них говорить не в состоянии. Но то, что общество считает, что процесс должен быть открытым, что и родители, и все люди, поскольку, в общем, пострадавшими являются практически все, Осло — город полумиллионный, каждая семья знает кого-то из погибших или пострадавших, никто не остался в стороне. И, в общем, все имеют право знать, как же иначе.
— Но это Норвегия, она все-таки в масштабах Европы не так велика, а вот в остальной части Европы смотрят на это, видят, что человек убил 77 человек и после этого он так, улыбаясь, идет отбывать наказание, причем не в самых страшных условиях.
— В Европе вообще страшных условий для заключения надо поискать. Я не знаю, какие условия где-нибудь в Албании. А так, в общем, тюрьмы, даже по сравнению с американскими, отличаются в лучшую сторону. Не говоря уже про российские. Конечно, есть о чем задуматься. Но с другой стороны, какое может быть наказание для человека, который расстрелял детей, воображая себя магистром ордена тамплиеров?
— Все говорят об одном наказании по большому счету?
— Да. Но в Европе такого наказания нет. Даже если представить себе, что его сожгут на электрическом стуле, как где-нибудь в Америке, но это что — то наказание, которое что-то изменит? Это будет соразмерной мерой возмездия за расстрел этих детей? В этой ситуации сталкиваешься с тем, что действительно наказания адекватного придумать невозможно. Он сам говорил, что для него психиатрическая лечебница будет хуже, чем смерть, поэтому на этом настаивало обвинение.
— Есть еще одно наказание — забвение, вот тут как раз идет все к обратному: он пишет автобиографию и, судя по всему, ему дадут ее выпустить даже.
— Вот если бы его признали психически ненормальным, здесь были бы вопросы, можно ли это публиковать. А коль скоро его признали вменяемым, то действительно никто не может запретить опубликовать эти его писания, хотя, судя по его манифесту, конечно, там такая чудовищная каша у него в голове и графомания в последней степени, он заканчивал этот манифест свой в день совершения преступления и из-за этого опоздал. Из-за этого, в общем, меньше жертв было, чем могло было бы быть, что говорит о его психическом состоянии.
— Все-таки какой-то минимальный шанс выйти на свободу раньше назначенного срока у Брейвика есть, или 21 год и еще может быть больше?
— Я не вижу ситуации, где он мог бы выйти на свободу раньше. Год отсидел, 20 лет, через 10 лет к случаю вернутся, но я не могу себе представить, чтобы его выпустили раньше. Даже я с трудом себе представляю, чтобы он вышел на свободу через 20 лет.