На 13-й архитектурной биеннале в Венеции российскому павильону, пространство которого стало великолепной метафорой современной России, достался специальный приз жюри
С одной стороны — демонстрация под лозунгом Free Pussy Riot! перед русским павильоном в день подведения итогов биеннале, с другой — специальный приз жюри. Между двумя этими полюсами — наша экспозиция, ставшая самым ярким и самым спорным проектом биеннале.
Россия снова, как и в 2000 году, когда она первый раз получила эту награду, идет своим путем. Тогда тема биеннале была "Меньше эстетики, больше этики", но российский павильон был весь про красоту — с "Лестницей в небо" Михаила Филиппова и "Меланхолией" Ильи Уткина. Нынешняя тема — Common Ground, "общее основание", "общие интересы", "точки соприкосновения". Как ни переводи, суть ясна: архитектура как функция стала частью спекулятивного капитализма, как форма — уделом десятка звезд. На борьбу с этим безобразием и поднялся куратор биеннале англичанин Дэвид Чипперфилд.
Звезд на выставке мало, а те, что есть, новых проектов не показывают. А главными ее героями стали архитекторы, которые ищут не новые формы, а новые пути взаимодействия с обществом. Вполне естественно, что лучшим проектом признана история о том, как в Каракасе местные жители обживают недостроенный небоскреб. И немного странно, что не победил павильон США (который разделил специальный приз вместе с российским и польским), превращенный в грандиозный "каталог добрых дел". Вместе с городским сообществом архитекторы благоустраивают среду: то общественный огород соорудят, то мостик над потопом, то книжки в телефонную будку положат. И все это — по собственной инициативе, без государства, но со вкусом и остроумно. Казалось бы, какая же это архитектура? Но именно этот сдвиг — от формы к функции, от здания к среде, от профессионала к человеку — и есть сегодня главная "тенденция".
И именно этого — человеческого — нет в нашем павильоне. Зато есть потрясающее пространство, ставшее великолепной метафорой современной России. Выставка демонстрирует проекты иннограда Сколково: генеральные планы, конкурсные проекты, отдельные здания. На входе каждому посетителю выдается iPad, а дальше он попадает в купольное пространство в духе римского Пантеона, все стены которого состоят из QR-кодов. Наводя iPad на один из них, посетитель получает информацию о каком-то из сколковских проектов.
Выглядит все это действительно фантастически: пространство создал архитектор Сергей Чобан, QR-кодами занимался Константин Чернозатонский, а концепцию сочинил критик Григорий Ревзин, бывший куратором и той российской выставки в 2000 году. Квадратики с кодами то гаснут, то зажигаются, меняется общее освещение, необычна акустика. И все это вместе создает радикальный образ межеумочного пространства — между миром реальным и виртуальным. Такого на биеннале нигде больше нет, такого нет и в современной архитектуре — разве что в кино. И этот парадокс не может не раздражать и не завораживать: когда весь мир стремится к простоте, природе и коллективным действиям, Россия улетает куда-то в космос. Правда, если для молодого поколения именно эта игра с QR-кодами и составляет главную фишку выставки, то люди постарше вспоминают роман "Мы" Евгения Замятина или даже "Голубое сало" Владимира Сорокина. Где именно такое сочетание ослепительной классической красоты, технократии и несвободы и называлось антиутопией.