Допрыгался

То, что не рассказал журналистам Иван Ухов

Прыгун в высоту Иван Ухов, выиграв Олимпиаду, рассказал специальному корреспонденту «Коммерсантъ-BoscoSport» АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ, ради чего стоит жить дальше и что на самом деле произошло с его майкой с номером, а также объяснил, при каких условиях он может установить мировой рекорд.

Иван Ухов, я понимал, не очень любит журналистов. Вернее, он их очень не любит. Я понимаю: за что их любить-то? Любить их не за что и незачем. Но обойтись не без них олимпийский чемпион не может, как и, например, президент.

— В самом деле не любите? — спросил я Ивана Ухова.

Я встретился с ним после церемонии награждения.

— Так…— пожал он плечами.

По-моему, не хотел продолжать, но не удержался и признался:

— Не очень. Не складывается с ними общение.

Немного странно было говорить это мне, к тому же в начале разговора, но я же сам спросил. Я спросил — он ответил.

— После истории с телеоператором,— сказал я,— который встал у вас на пути, когда вы вроде решили прыгать на мировой рекорд, и в самом деле задумаешься об истинном призвании журналистов.

— Нет,— ответил Иван,— телеоператор — это совсем другое. Он работает на публике. Он должен это делать.

То есть телеоператор — не журналист. Хорошо. Видимо, жизнь ему портили в свое время не снимающие, а пишущие или, может, показывающие журналисты. И эта история, когда он в Лозанне на соревнованиях зашел в сектор для прыжков не с той стороны, потому что не мог найти ту… И до планки так толком и не добрался… Интересная история. Могучий ведь парень. Что ж его так сломало тогда? Я понимал, впрочем: лучше его пока не спрашивать об этом.

А операторы, которые этот момент тогда сняли, по его логике, кстати, ни в чем не виноваты: они должны были это делать. А вот показывать, наверное, не надо было, да? Потому что могли и не показывать.

Его тренер Сергей Клюгин, сидевший рядом, продолжил за него:

— Да больше того, там два оператора было. Правда, мешал только один.

И Клюгин с Уховым в этой истории были заодно. Вместе они обсуждали эту ситуацию и пришли к выводу: невиновен.

— Я был готов,— закончил Иван Ухов,— я был на кураже. Думаю: расслаблюсь и сделаю прыжок на мировой рекорд. Завел толпу, начал двигаться… Тут он сидит!

— И вы…

— Ну да, остановился. Он два раза это делал. Первый раз, перед высотой 2,38, я его ногой отогнал. Так он опять пришел!

— И тогда вы его рукой отогнали… Ну, замахнулись…— поправился я.— Но это же не диверсия была?

— Я думаю, нет.— По-моему, Ивану эта мысль первый раз пришла в голову, и теперь он ее хорошо обдумал.— Просто такой… непрофессионалист. Не знает нашей техники.

Он последовательно выгораживал этого оператора.

— Если бы ему объяснили,— продолжил Клюгин,— то да. А ему сказали: «Нужен кадр!» Он и пошел…

— На ваш мировой рекорд… Но говорят еще, что вас судьи остановили на самом деле из-за старта одного финального забега.

— Да нет,— сказал Иван,— просто совпало так, что они побежали. Но меня никто не останавливал, кроме этого оператора.

Может, войдет и этот оператор в олимпийскую историю, протиснется как-то бочком в нее.

— Расскажите лучше,— сказал я,— не про несчастного оператора, а про свою жену. Как вы познакомились?

Он кивнул, снова подумав сначала. Честно говоря, мне этот парень и его тренер все больше нравились. Была в них какая-то здоровая сила, причем не тела даже, а духа.

— Познакомились на концерте «Мумий Тролля» в Москве. Я пошел туда с сестрой…

Иван замялся.

—…моей жены! — со смехом закончил тренер.

— Ну да,— согласился Иван.— И с ее парнем! А на концерте я ее увидел, и мы сначала переглядывались…

— Знаете про любовь с первого взгляда? — уточнил у меня тренер.— Так бывает. Засмотрелся — и все, 8 марта!

— Мы переглядывались,— повторил Иван,— потом Лена (сестра жены.— А. К.) подошла к ней, сказала про меня, взяла у нее телефон…

— Грамотно вы действовали!

— Конечно! — засмеялся тренер.

— Но вас-то там не было,— сказал я ему.

— Я же тренер… Я не могу на концерт идти с учеником… Не все под моим руководством…

Он мог, конечно. Я видел уже, что передо мной вообще лучшие друзья.

— Потом я к ней подошел и сказал буквально пару слов. Так, ни о чем.

— И?..

— И через пару дней она ко мне переехала,— светло улыбнулся он.

— Да? — переспросил я.

— Ну конечно, нет,— успокоил он меня.— Шутка.

— Это и в самом деле любовь с первого взгляда такая? — спросил я.

— Это она и есть,— ответил Иван.

— А вообще,— продолжил Сергей Клюгин,— я за то, чтобы люди отвлекались время от времени от спорта. В смысле спортсмены.

— Вот он и отвлекся! — отметил я.— Сын ведь у вас родился…

— Два месяца его не видел! — воскликнул Иван.

— Да уж, отвлекся,— согласился тренер.— Я считаю, удачно. Некоторые тренеры пытаются отодвинуть спортсмена от семьи. На сборы не разрешают приезжать с семьей. Я наоборот считаю.

Конечно, они же друзья, тренер и спортсмен. Почти породнились, я вижу. Уникальный кажется, эксперимент. Они и выглядят едва ли не на один возраст. Как бы он мог отказать Ивану, если бы тот попросил, чтобы жена приехала на сборы…

В конце концов, с самим Клюгиным жена всегда ездила на сборы. Потому что он ее тоже тренировал.

— У нас, конечно, теплые отношения,— как будто услышал Сергей Клюгин,— но только не на стадионе.

— А на стадионе какие?

— Хулиганские,— ответил он.— Я издеваюсь над ним, мучаю его…

— У него есть час тиранского времени,— согласился Иван.

— Всего час? — удивился я.— А синхронистки тренируются по десять часов в день…

— А прыжки в высоту,— кивнул Иван,— легкий вид спорта. Я вам серьезно говорю. И насчет тренировок. Главное время уходит на то, чтобы доехать до стадиона. Час туда, час обратно…

— Не десять часов вы, конечно, тренируетесь в день, но и не час же!

— Правильно подметили,— отозвался Ухов,— не час. А 40 минут обычно.

— Если серьезно, то ведь работа идет и вне стадиона,— решил все-таки рассказать тренер.— Так-то мы работаем, можно сказать, 24 часа в сутки.

— Это уже другая крайность,— сказал я.

— Понимаете, когда сам прошел через все это…— не обратил он внимания.— Мы же с Ваней у одного тренера занимались, у Евгения Загорулько.

С ним Сергей Клюгин выиграл и золото Олимпиады в свое время.

— То есть, наверное, вы заканчивали, а Иван начинал…— наверняка предположил я.

— Так и было,— подтвердил Клюгин.— И система подготовки одна была. Так что я слишком хорошо это знаю…

— Ну да,— сказал Иван.— 500 граммов воды в день…

Сергей посмотрел на него, и Иван замолчал.

— Это сборная СССР, он ее тренировал, и эта система работала,— сказал Клюгин.— Но должна быть ведь, наверное, и другая система. Надо же двигаться.

— То есть ограничение было во всем: в людях вокруг, в воде… В еде, видимо, тоже…— сказал я.

— И в еде,— согласился Иван.— Я в межсезонье сразу сто килограммов набирал…

То есть он немедленно расслаблялся без тренера.

— Вы рассказывали, что легко сбрасываете… В день можете несколько килограммов скинуть легко.

— По молодости — да, легко,— сказал он,— а сейчас не легко…

— 26 лет — по молодости…— засмеялся Сергей.

Тренер смеялся как-то коротко, виновато и по-доброму. Мало кто так смеется. Этот смех нельзя было назвать заразительным. Какой-то совсем другой смех. Он не заражал, а притягивал. Вот именно так.

— Между прочим,— продолжил тренер,— Ваня себя считает самым старым в команде.

— Конечно,— сказал Иван,— я же с юниорского возраста сразу во взрослую в сборную попал. И уже сколько лет…

— И все забывают,— кивнул Сергей,— что Андрей Сильнов (он не прошел квалификацию на этой Олимпиаде.— А. К.) на два года старше его! Вот, теперь говорят: «Самый старый в команде прыгнул выше всех!» А это не так! Просто он дольше всех в команде.

— А как вы ушли от Евгения Загорулько? — приступил я к непростой теме.— Что вы ему сказали? Ведь надо было сказать какие-то слова.

— Да, я ушел,— медленно ответил Иван.— Да это замечательный человек! Он мне, кстати, когда я выиграл здесь, флаг передал. Но просто… Через четыре года занятий с одним человеком… И прыгая очень высоко на тренировках… И не достигая результатов, не выигрывая… Может, просто не везло… Надо было, в общем, что-то сделать… тем более он хотел уходить после пекинской Олимпиады.

— Раз в четыре года он хотел уйти! — рассмеялся Клюгин.— Но не получалось.

В итоге получилось.

— И что я сказал ему? — сам себя переспросил Иван.— Сказал, что хочу уйти к Сереже. А он говорит: «Я догадывался. Видел. Ну что же, давай». А Сережа в это время Вику тренировал…

— Она в клубе прыгнувших на два метра была уже в это время,— перебил его тренер.— Но не отобралась на Олимпиаду в Пекине... А потом закончила.

— Почему? — поинтересовался я.

— Потому что однажды прямо на старте узнала, что беременна! — не выдержал Сергей Клюгин.— Сына нашего зовут Денис!

— Сколько ему?

— Девять месяцев!

— Вы ведь тоже в Пекин не отобрались? — спросил я Ивана.

Тут я, конечно, подошел к опасной черте, потому что есть ведь несколько версий, почему он тогда не отобрался и что за этим последовало. Кто-то считает, что та история в Лозанне — неутешительный итог того, что он не отобрался. И мы сейчас с ними вплотную подошли к этой истории. Уже некуда было деваться: или рассказывать про нее, или нет. И может, странно было не рассказать, когда уже столько всего рассказали. Мне было интересно: расскажут или нет? Никому ведь не рассказали до сих пор. Одни догадки.

— Почему не отобрался? Эх, мне бы сейчас мой опыт на те молодые годы!..— вздохнул Иван.— Красота была бы!

Он и в самом деле считает себя человеком по крайней мере немолодым. И не очень понятно было, про спорт он сейчас сказал или нет. Вряд ли только про спорт.

— Самое страшное в спорте — закончить,— сказал Клюгин.— Самое тяжелое.

— И поэтому вы стали тренером,— сказал я.— Ушли, но не закончили.

— И, честно говоря,— кивнул он,— только сейчас понимаю, что сделал правильный шаг. А может, надо было еще раньше уйти. Если бы я раньше ушел…

— То мениски, может, сохранил! — засмеялся Иван, и я увидел, что улыбка у него точно такая же, как у его друга тренера, точь-в-точь.

И насчет менисков… Это, видимо, к тому, что прыжки в высоту — легкий вид спорта.

— Ну что ж,— продолжил Клюгин,— когда ушел, тогда и ушел. Значит, такая судьба, значит, так и должно было произойти.

— Молодец! — перебил его Иван.— А я-то журналистам про судьбу обратные слова говорю! Что ее нет!..

Сергей замолчал, по-моему растерянно.

— Все-таки вы два разных человека,— сказал я.— Можете же и по-разному думать.

— А чаще такое впечатление, что один,— сказал Сергей.— Оба мартовские, Овны, оба родились в год Тигра… Разница в пять дней…

— И в 12 лет,— добавил Иван.— У нас как получилось? Мы сначала дружили, а потом он моим тренером стал.

— Испытание, наверное, для дружбы оказалось,— сказал я.

— Конечно! — поддержал Сергей.— Мы обычно и не разговариваем друг с другом, только сейчас на вас работаем!.. А разойдемся — и в комнате шторкой друг от друга отгораживаемся!..

— Ясно,— сказал я.— После Пекина, видимо, началось, да?

— Да! — засмеялись они.

— И то, о чем вас спрашивают журналисты, а вы не рассказываете никому… я про случай в Лозанне… Тоже после Пекина?

Иван хотел что-то сказать, потом вопросительно посмотрел на тренера. И тот тоже, мне показалось, сначала хотел рассказать, а потом махнул рукой и сказал:

— Вы знаете, это такое очень тяжелое прошлое.

— Не хочется просто,— добавил и Иван.

Странно, может, но я обрадовался за них, что они не стали об этом рассказывать. Просто молодцы: удержались. Я не мог не спросить, но им не надо было отвечать. И я был полностью на их стороне.

— Ну рассказали бы,— сказал Иван.— И что, на этом бы все закончилось? Нет, на этом бы все только началось!

Он говорил, что давно уже живет в Москве и что, например, к екатеринбургскому клубу «Луч», где начинал, никакого отношения уже не имеет.

— Но вы никогда не объясните это екатеринбургским болельщикам,— сказал я.

— И не надо,— ответил Иван.— Мне рассказали, что они там на шестнадцатиэтажном доме большой плакат вывесили, когда я выиграл. А может, и не очень большой… А может, и в форточку вывесили…

— В Москве, я думаю, вообще никакого плаката на вашем доме не повесят.

— В Москве повесят, но не плакат,— ответил мне Сергей.

— А жена ваша в Москве осталась?

— Да,— подтвердил Иван.— Первый раз за все время дома осталась, с ребенком.

— Но по вашей же логике,— обратился я к Ивану,— спортсмену лучше быть с семьей.

— Да мы бы с удовольствием! Но ведь привозит сюда Российская Федерация! — воскликнул Иван.— Они решают. Да была бы здесь Поля — я бы мировой рекорд в любом случае установил!

— А не надоело прыгать? — спросил я, вспомнив то, что говорила мне накануне Елена Исинбаева.

— Нет! — засмеялся он.— Разве это может надоесть! К тому же я всего-то еще только восемь лет прыгаю! Еще бы столько дай Бог попрыгать!

— Хотите двукратным олимпийским чемпионом стать? Или трехкратным?

— Двукратным бы хотелось,— признался Иван.— У нас в прыжках еще никто не становился двукратным. Никогда в мире такого не было.

Вот она и есть, его новая цель, подумал я. Ради этого ему стоит идти дальше. Может быть, это и есть единственный смысл теперь для него.

Он сейчас производил впечатление уверенного в себе человека, и я решил проверить.

— Я был уверен в себе с самого утра в день финала,— подтвердил он.

— И спали нормально?

Мало же кто может заснуть как надо перед стартом.

— Нормально,— ответил он.— Я раньше плохо спал, а потом научился бороться с нервами.

— Научите.

— Со временем приходит,— объяснил он.— В крайнем случае — на успокоительных…

— А я, например, в Сиднее на Олимпиаде, когда ехал на финал, свою остановку проспал…— вспомнил Клюгин.

— А вы, как известно, майку проспали свою в Лондоне,— сказал я Ивану.

— Загадочная история,— вздохнул Иван.

— А может, украли ее? — спросил я наугад.

— Так ее и украли,— сказал тренер.

— Может, все-таки кто-то расстроился и когда вещи собирал, случайно к себе положил? — вопросительно посмотрел на него Иван.

— Ага… Хотя, с другой стороны, у нас же такая психология: если майки нет — значит, ее украли…— отозвался Сергей.

— Да, но спутать ее с какой-нибудь другой трудно. Упасть она не могла…— вслух думал Иван.

— И дождем ее смыть не могло…— продолжал Сергей.

— И ветра не было как такового…— произнес Иван.

— И искали тщательно,— закончил Иван.— Это, между прочим, Андрей Сильнов дал мне свою майку.

— Но сперва тренер английский…

— Да-да! — перебил своего тренера Иван.— Английский тренер кричал судьям: «Остановите время! Найдите майку!»

Вот, видимо, своего судьи и послушали. А их могли бы и не услышать.

— Такого на соревнованиях раньше не было? — спросил я у них.

— Никогда,— ответил Сергей.— Сумки прятали иногда. И то для смеха. А майку с номером — до этого еще никто не додумался.

— Теперь она у меня в комнате лежит,— сказал Иван.

— На вешалке висит,— уточнил Сергей.

— И в Москве, видимо, на видном месте повесите,— предположил я.

— Вообще-то ее надо бы Андрею Сильнову отдать,— поглядел он на меня.

Андрей Колесников

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...