Фестиваль кино
В основном конкурсе 34-го Московского международного кинофестиваля обнаружилось мощное присутствие прибалтийских государств, а также фильмов религиозной направленности и социального беспокойства. Однако случаи из частной человеческой жизни, почти лишенные социальной подоплеки, произвели на ЛИДИЮ МАСЛОВУ более приятное впечатление.
Один из наиболее обаятельных фильмов основного конкурса — "Одинокий остров" эстонца Пеэтера Симма нанизывает несколько связанных общими персонажами историй на ключевой метафорический образ поезда, постоянно курсирующего перед окнами школы, где на уроке русской литературы обсуждают ответственность Анны Карениной перед машинистом, пережившим психологическую травму из-за ее самоубийства. Кроме машинистов, литературоведов и пишущих поэмы школьников, влюбленных в учительницу, среди персонажей фильма есть два друга, служивших вместе на флоте, которых грозит поссорить любовь к одной белорусской стюардессе, блондинка полицейский, которая выслеживает знаменитого хирурга, подозревая его в торговле органами, и юная балерина с парализованными после автокатастрофы ногами. При всем этом разнообразии сюжетов и человеческих типов "Одинокий остров" от начала до конца сохраняет связность и сбалансированность, избегая частого дефекта таких полифонических фильмов, когда одни истории слишком энергично вылезают на первый план, а другие остаются недоразвитыми.
По аналогичной нелинейной модели, объединяющей несколько параллельных новелл, построена "Голая бухта" финна Аку Лоухимиеса, в чем-то напоминающая вторую картину этого опытного фестивального автора "Вечная мерзлота", которая в 2005 году была удостоена на ММКФ приза жюри. Название "Голая бухта" дал фильму мультикультурный пригород Хельсинки, а темой его являются поиски любви и тепла в холодной северной стране. Аку Лоухимиес менее искусен, чем Пеэтер Симм, в переплетении разных сюжетных линий: в ткани его фильма иногда возникают небольшие дыры, которые режиссер затыкает, как ватой, легкой сентиментальностью, жидковатым юмором или символическими сценами вроде той, в которой двое голых мужчин валяются в снегу.
Однако настоящий чемпион по символизму и многозначительности в нынешнем конкурсе — Евгений Пашкевич, представивший в конкурсе еще один фильм с географическим названием, и тоже состоящий из нескольких разных историй,— "Гольфстрим под айсбергом". Эта латвийско-российская копродукция по роману Анатоля Франса состоит из трех новелл разного времени и места действия, объединенных демонической фигурой первой жены Адама Лилит. В картине занято изрядное количество хороших русских актеров, от Игоря Черневича до Данилы Козловского, однако они большей частью оказываются в довольно неловком положении актеров провинциального театра, выходящих на сцену в синтетических париках — наиболее роскошный из них можно видеть на Юрии Цурило, помещенном в 1661 год, где разворачивается первая новелла с участием Вилле Хаапасало, пребывающего в постоянном недоумении, и Екатерины Вилковой, постоянно издающей глуповатый серебристый смех. Но в целом весь этот тщательно реконструированный авторами фильма исторический антураж со старинными кубками, гобеленами, шляпами и кружевами выглядит таким же неуклюже нарисованным мультфильмом, как испанская кукольная анимация "Апостол" режиссера Фернандо Кортисо, отвечающая в конкурсе за религиозную тематику и нарисованная в довольно устрашающей манере — если бы Гойя был аниматором, возможно, он бы тяготел примерно к такой стилистике. Но пожалуй, наиболее радикальный подход к вопросам религии отражает южнокорейский фильм "Адское пламя"; его автор Ли Сан У, поработавший ранее оператором у Ким Ки Дука, последователен в своем суровом отношении к семейной тематике: дебютировав в режиссуре картиной "Мать — проститутка", он продолжил творческий путь фильмом "Отец — собака". Герой его новой картины — буддийский монах, изгнанный из монастыря после нарушения принципиальных заповедей, в том числе и в жесткой форме изнасилования и убийства. Обилие насилия и крови в картине, по словам автора, отражает сложность взаимоотношений между двумя основными южнокорейскими религиями — буддизмом и христианством, которым не всегда легко адаптироваться друг к другу. Впрочем, сам автор эту проблему для себя решил: на вопрос председателя отборочной комиссии Кирилла Разлогова, какого режиссер сам вероисповедания, Ли Сан У мудро ответил, что атеистом быть вообще намного проще.