Шмон в посудной лавке

Накануне крупного митинга 12 июня по Москве прокатилась волна обысков в квартирах активистов протестного движения. Запомнились они прежде всего тем, что у обыскиваемых изъяли деньги и вещи, да так и не вернули. Корреспондент "Денег" вынесла определенный опыт из вторжения следственных органов в жилище ее подруги.

Слава богу, ты пришел

Если бы меня заставили давать показания по делу Марии Бароновой, обвиняемой в призывах к массовым беспорядкам 6 мая на Болотной площади, то в протоколе сухим канцелярским языком было бы написано, что с подозреваемой мы начали общаться на бытовые темы в ЖЖ задолго до того, как она стала принимать активное участие в политических акциях.

5 декабря 2011 года, после митинга против нарушений на выборах, мы случайно встретились в кафе и с тех пор стали регулярно общаться. В начале июня Баронову по моей рекомендации пригласили на семинар Московской школы политических исследований в подмосковное Голицыно. 11 июня, за день до шествия и очередного крупного митинга на проспекте Сахарова, Бароновой позвонила няня ее ребенка и сообщила о том, что в ее квартире в Москве случился обыск. Из Twitter мы узнали, что обыски прошли также у Ксении Собчак, Ильи Яшина, Алексея Навального, Сергея Удальцова и ряда других деятелей протестного движения — ну об этом все знают. Друзья в один голос убеждали Машу Баронову не возвращаться в Москву до тех пор, пока не станет понятно, к чему все эти обыски приведут. Эксцентричная Мария отвечала, что лучше пару лет отсидеть, чем покинуть родину навсегда. Похоже, она ко всему была готова. Забегая вперед, стоит сказать, что недели через две после обыска в блогах начали муссировать тему асоциального поведения Бароновой, которую обвиняли, в частности, в сожительстве со мной. Все это казалось смешным, пока Баронову не посетили дамы из органов опеки и попечительства (такое уже практиковалось с Евгенией Чириковой), и теперь, поскольку у абсурда нет границ, того и гляди придется доказывать, что и со мной никакого сожительства не было, и ребенок ее содержится в надлежащих условиях.

Можно сколько угодно спорить, имеет ли право журналист помогать активисту, попавшему в передрягу. Я с удовольствием поучаствую в многочасовой дискуссии на эту тему и даже, возможно, раз и навсегда сформулирую свою позицию. Но в случае с Машей я без колебаний поехала выручать подругу и вывозить из квартиры оставшиеся документы. И боюсь, что даже вне зависимости от позиции, которая сформировалась бы у меня после многочасовой дискуссии на тему журналистской этики, я поступила бы так снова, если бы у кого-то из моих друзей состоялся еще один обыск.

Дома у Бароновой я увидела ожидаемый погром и испуганную няню, которая отдала мне протокол обыска. Протокол СМИ растащили на цитаты ("обнаружены и изъяты 15 отрезков белой материи длиной по 36 см каждая"; ингалятор следователи по ошибке называют бульбулятором).

Я сразу поняла, что Бароновой повезло хотя бы в том, что она не держала дома наличных денег. Особенность последних политических облав проявилась и в повышенном интересе следователей к наличности. У Навального, обыск в квартире которого длился более 12 часов, удалось найти всего 10 тыс. руб. Зато (и это, пожалуй, воспринимается в СМИ как наиболее яркий пример страданий оппозиционера) у Ксении Собчак нашли в аккуратных конвертах и изъяли аж €1,5 млн.

Возможно, именно за скудостью состава антигосударственной деятельности оппозиционеров следственному комитету России пришлось пристально посмотреть на купюры. Представитель следственного комитета Владимир Маркин выступил с заявлением, что "деньги, изъятые в ходе обысков, были в разных валютах, что вызвало определенные вопросы у следствия и может свидетельствовать об их так называемом небанковском происхождении". Наверняка небанковского происхождения оказались и гаджеты Навального. Из его квартиры изъяли мобильники, компьютеры, все видеокассеты и диски — после визита следователей из средств связи у него остался только старый добрый домашний телефон.

После обысков всем заинтересованным пришлось заниматься разбором полетов. Конечно, обыск в квартире Бароновой не имели права проводить в отсутствие владельца, а няня не обязана была никого пускать на порог дома, стойко игнорируя угрозы выломать дверь или штурмовать квартиру через окна. Когда спустя неделю после первых обысков поступила информация о том, что следующей жертвой следователей станет одна из организаторов митингов Ольга Романова, мы с друзьями помогли ей вывезти в безопасное место ценные вещи и документы и организовали круглосуточное дежурство в квартире. Заодно начали разбираться, как правильно себя вести в случае прихода следователей,— ну прямо как диссиденты в СССР!

В квартире Романовой родилось немало идей для "троллинга" — развесить по всей квартире плакаты "Ура, обыск!" и "Слава богу, ты пришел". Еще положить в сейф гору пачкающего мусора. На момент сдачи этой заметки в печать обыск у Романовой так и не состоялся, так что все эти идеи не пригодились. Зато благодаря общению с адвокатами появилось представление о том, как "троллить" следователей на законных основаниях.

Если к вам стучатся с обыском, угрожая выломать дверь, можно и нужно вызвать районного участкового полиции, сославшись на то, что вас пытаются ограбить. Нужно требовать у сотрудников силовых структур документы. Если планируется обыск жилого помещения, должно быть судебное решение. В исключительных случаях (когда следствие не терпит отлагательств) обыск проводят и без судебного решения, но с обязательным уведомлением суда. Нужно записать номер уголовного дела, имена всех вошедших в квартиру сотрудников правоохранительных органов. Все происходящее вы имеете право снимать на видеокамеру.

Наука обыскать

Технология проведения обыска имеет множество нюансов. Обыск может проводиться только по возбужденному уголовному делу. При производстве обыска вправе присутствовать адвокат. Это "вправе" — уловка сотрудников правоохранительных органов: они могут игнорировать просьбы о вызове адвоката — мол, в тексте статьи сказано, что адвокат не обязательно участвует в обыске, а сам должен об этом ходатайствовать. В этом случае нужно написать в протоколе обыска, что нарушено право на получение квалифицированной юридической помощи. Впоследствии это, возможно, поможет отстаивать ущемленные права.

При проведении обыска необходимо присутствие не менее двух понятых. Они должны постоянно сопровождать сотрудников правоохранительного ведомства с момента их проникновения в помещение.

Как не стать жертвой провокации при обыске? Ни в коем случае нельзя прикасаться к незнакомым вещам, извлеченным следователями при отсутствии наблюдения со стороны понятых. Факт появления таких вещей необходимо зафиксировать в протоколе, специально обратив на это внимание понятых.

При обыске помимо понятых должно присутствовать лицо, у которого производится обыск, или совершеннолетние члены его семьи. В случае невозможности присутствия последних следователь, как правило, приглашает представителя жилищных органов или местных органов власти, а в служебных помещениях — представителя администрации предприятия, учреждения и т. д.

При проведении обыска составляется протокол, в котором должны быть указаны место и дата проведения обыска, время начала и окончания с точностью до минуты, имена всех участников. В протоколе должно быть указано, в каком месте и при каких обстоятельствах были обнаружены предметы, документы или ценности, выданы они добровольно или изъяты принудительно. Все изъятые предметы, документы и ценности должны быть перечислены с точным указанием их количества, меры, веса, индивидуальных признаков. Если изымается компьютерная техника, в протоколе должны быть указаны серийные номера и прочие сведения, необходимые для ее идентификации. Действия должны описываться в протоколе строго в том же порядке, в каком они проводились. Кроме того, в протокол заносятся все замечания участников обыска. Этот документ составляется в нескольких экземплярах. По окончании обыска обыскиваемому обязаны вручить копию протокола и описи изъятого имущества.

Слабая самозащита

За незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, предусмотрено наказание вплоть до лишения свободы. Это касается, по идее, и тех, кто проводит незаконный обыск.

Законные способы защиты от злоупотреблений со стороны правоохранительной системы выглядят так. Можно писать жалобы и попытаться признать обыск незаконным. Например, прокурор обязан обеспечить немедленную проверку законности по каждому случаю проведения обыска без его санкции и реагировать на случаи незаконных обысков либо незаконного изъятия предметов, заведомо не относящихся к делу. Изъятие не относящихся к делу вещей может быть обжаловано в суде и прокуратуре. Для Ксении Собчак это способ вернуть изъятые кровные. Следственный комитет наверняка это понимает, проявляя недюжинную прыть: по его инициативе назначена камеральная налоговая проверка декларации о доходах телеведущей за 2011 год.

Действия должностных лиц могут быть обжалованы в райсуде. Судья проверяет законность и обоснованность действий дознавателя, следователя, прокурора не позднее чем через пять суток со дня поступления жалобы. Впрочем, суды первой инстанции в таких случаях руководствуются, как правило, не законностью, а целесообразностью и в удовлетворении жалоб отказывают. Однако решения судов можно обжаловать в вышестоящих судебных инстанциях в течение десяти дней.

На практике все, конечно, небыстро и уныло. В следственном комитете Марии Бароновой отказались предоставить информацию о судьбе изъятых вещей, предложив написать заявление об ограблении. Чтобы, видимо, самим его и рассматривать.

При всех тонкостях процедур выходит, что главное — добиться вызова адвоката. Он поможет воспользоваться всеми легальными способами самозащиты. Впрочем, полностью на них полагаться довольно наивно.

После обыска Баронову несколько часов допрашивали в СК следователи, которых вызвали специально для расследования этого дела из регионов в Москву. О том, что Бароновой будет предъявлено обвинение, сами следователи узнали посреди допроса из пресс-релиза Маркина, опубликованного на сайте СКР. Видно было, что следователям пришлось работать, по сути, под диктовку пресс-службы ведомства. Стоит ли в этих обстоятельствах рассчитывать на то, что суд признает обыск незаконным? Вряд ли.

Последние громкие обыски, конечно, стали выборочными акциями против активистов, но не переросли во что-то массовое. Однако на всякий случай не худо понимать, что знание своих прав дает по крайней мере моральное преимущество. Примерно как заготовленные на случай обыска видеокамера и плакаты.