Приступая к фильму Генри Хэтэуэя, поставленному по бестселлеру (1907) благополучно забытого, но некогда дико популярного Гарольда Белла Райта, настраиваешься на честный вестерн, но уже через пять минут теряешь ориентацию в экранном пространстве. Представьте себе что-то вроде "Таинственного леса" (2004) Найта Шьямалана, только сделанного без дураков, мускулисто. В головокружительно красивых горах Озарк, что в штате Миссури, выходя на прогулку, ну или в аптеку, непременно стоит захватить с собой куриную лапку или иной вудуистский гаджет. Глухие здесь места, проклятые, и призраки шелестят на Лугу Скорби. Когда-то, сокрушаются босоногая и соблазнительно изможденная Сэми (Бетти Филд) и ее отец, мастер игры на гармони, счастливые поселяне и поселянки, что ни вечер, пели хором у ручья. А теперь все попрятались по своим норам, округа словно вымерла, ну, может быть, так и надо, может быть, это и есть возвращение к корням и истокам. Тяжкую тень на округу отбрасывает бесконтрольно расплодившееся семейство дегенератов Мэттьюсов. Кто-то из них, как Пит (Марк Лоуренс), вообще лишен дара речи, а только булькает, скворчит и глаза закатывает. Кто-то щетинист, как дикобраз-вырожденец. Гостей в их доме провожают, метнув в едва закрывшуюся за чужаком дверь верный нож. Верховодит кланом явная ведьмачка Молли (Беула Бонди), сломавшая волю корявого мужа-подкаблучника Мэтта-старшего (Джеймс Бартон). О степени дегенеративности семейки можно судить хотя бы потому, что, когда таинственный незнакомец, именующий себя "мистером Говардом" (Хэрри Кейри), предлагает купить у них Луг Скорби, расплатившись чеком, они вылущивают глаза: "чек" — это что такое? С "Говардом" тоже дело нечисто, несмотря на его благородные седины и талант врачевателя. Стоит ему зайти в дом, тоскующий посреди Луга Скорби, как кресло начинает качаться само по себе, метафизический сквозняк раздувает шторы, и разве что запыленное пианино не играет само по себе. Один нормальный человек среди упырей Мэттьюсов — Мэтт-младший, да и тот — Джон Уэйн. Впрочем, и мальчик не без странностей: все мечтает пристрелить отца, которого в глаза не видел. Страшно подумать, что бы он сделал — по Фрейду — с мамочкой, если бы та не умерла в его раннем детстве. Кто эти люди? Оборотни? Может быть, сектанты-изуверы? Впрочем, в своем злобном отшельничестве они смахивают на современных "выживальщиов" — как правило, ультраправых членов всевозможных "милиций", которые, вооружившись до зубов и затарившись консервами, ждут где-то в скалистых горах конца света или воцарения арийского рая. Да нет, Мэттьюсы — просто самогонщики. Ну да, такие вот самогонщики. Собственно говоря, это первый — во всяком случае, на моей памяти — голливудский фильм, в котором так живописно представлена "белая шваль". Но — в этом-то и кроется отличие этого метафизического вестерна от поздних, натуралистических фильмов — этой швали дарован в финале "Ковбоя с холмов" гибельный катарсис. Тут тебе и прозревшая на закате жизни бабушка, которая, поумилявшись, как прекрасны облака и слезы, раздаст всем персонажам суровые приговоры. И огненный круг, опоясывающий погибшего по собственной вине дегенерата. И сын, не успевший выстрелить в отца, поскольку отец оказался гораздо более быстрым стрелком: этот эпизод творчески переработает Сэмюэл Фуллер в "Сорока ружьях" (1956).Впрочем, в последние минуты Хатауэй пожертвовал своей бескомпромиссностью и вызвал раненому врача, но этот пустяк можно оставить без внимания.
"The Shepherd of the Hills", 1941