Концерт классика
Филармонический абонемент "Первый симфонический оркестр России", приуроченный к 130-летию заслуженного коллектива России Академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии, продолжил концерт с самым прославленным на сегодняшний день польским дирижером — Антони Витом. Рассказывает ВЛАДИМИР РАННЕВ.
Не часто оркестр ЗКР старается поддерживать форму и браться за что-нибудь новое, сложное и масштабное. Поэтому каждый раз делает это так, как будто берет рекордную высоту с напряжением всех сил. То, что музыканты стараются, достойно уважения. Разочаровывает лишь то, что это старание неприлично заметно. И перед каждым неровным местом в партитуре сидишь и думаешь — получится или не получится. Чаще получается, но сам факт такого беспокойства отвлекает от собственно музыки. Чувствуешь себя родителем на экзаменационном концерте, где ноты — армия неприятеля, с которой борется любимое чадо.
Музыканты в оркестре техничные, и зачастую их сольные и ансамблевые выступления дорогого стоят. Но как только они собираются вместе на одной сцене, класс куда-то пропадает и слово "заслуженный" в названии коллектива иначе как с иронией не читается. Или с ностальгическим "вот когда-то", а точнее, в 1962 году, когда Мравинский записал с этим же оркестром "Альпийскую", ставшую на долгое время лучшей в мире. При том что Антони Вит очень подробно отработал с оркестром материал, в сегодняшней "Альпийской" остались два недуга, которые не побороть за несколько репетиций. Один недуг излечимый — органика коллективного музицирования. На концерте создавалось впечатление, что каждый (в особенности из деревянных и медных духовых) отыграл свое и может быть собой доволен, а общее дело его не особенно заботит: постоянный произвол в штрихах и динамике, спонтанность и несбалансированность в действиях разных оркестровых групп превращали все происходящее на сцене в гигантский джем-сейшен. То тут, то там образовывались провалы звука или, наоборот, невнятное месиво из мелодических линий и аккордов. Случались и досадные расхождения. В принципе это поправимо, но свидетельствует о том, что для взятия партитуры такой сложности оркестру нужно трудиться дольше того, что предполагается для класса "заслуженного коллектива".
Второй недуг, к сожалению, сегодня для оркестра неизлечим — это проблема стиля. Альпийская симфония оказалась далеко от тех Альп, которые вдохновляли ее автора. С первых же тактов возникло чувство, что звук принципиально не тот, что он из какой-то другой симфонии, а еще через несколько тактов стало ясно из какой: это фирменный, видимо, генетически наследованный оркестрантами "мравинский" звук Пятой и Восьмой Шостаковича. Но умел же Мравинский переключить головы и руки своих подопечных с Шостаковича на Штрауса. А здесь не наблюдалось даже попытки к тому. "Альпийская" прозвучала прямолинейно и воинственно, без намека на поствагнерианский романтизм Штрауса.
Такими же стилевыми проблемами ЗКР грешил и в Моцарте. Технически тут все было благополучно — все на своих местах, грамотные штрихи и фразировка выдавали прекрасное владение оркестрантами этим репертуаром, судя по всему свойственного им еще со школьной скамьи. Особенно это проявилось в финале, где Антони Вит взял хороший темп и на первый план вышло виртуозное мастерство музыкантов. Но в антракте на замечание, что прозвучал все-таки совсем не венский классицизм, несколько оркестрантов, не сговариваясь, отшутились: "За Моцартом — в Musikverein" (концертный зал в Вене, база Венского филармонического оркестра). Уверен, сделай подобное замечание об "Альпийской" Штрауса, будешь послан куда-нибудь в Баварию. Все это говорит о том, что ЗКР, скупясь на разнообразие в репертуаре и поднаторев в бесчисленных исполнениях нескольких своих хитовых программ, стал оркестром не только заслуженным, но и узкоспециализированным. Что нельзя поставить ему в заслугу.