В Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ) вернулся архив Николая Харджиева, некогда вывезенный им в Голландию. Однако весь корпус уникальных документов, посвященных истории русского авангарда, будет доступен российским исследователям только в 2019 году. С подробностями — МАРИЯ СЕМЕНДЯЕВА и ТАТЬЯНА МАРКИНА.
В РГАЛИ поступило почти полторы тысячи документов — писем, статей, рисунков и фотографий — по истории русского авангарда. Это часть "архива Харджиева", легендарной коллекции, собранной литературоведом и историком Николаем Харджиевым (1903-1996). Почти двадцать лет назад архив был нелегально вывезен своим владельцем в Голландию вместе с картинами и рисунками Казимира Малевича, "заумными книгами" Алексея Крученых, рукописями Велимира Хлебникова. Тогда же часть архива была задержана на границе и передана в РГАЛИ.
Договоренность о возвращении вывезенной части архива в Россию была достигнута еще в 2005 году, однако только теперь оказались выполненными все ее условия: обе части архива научно описаны и микрофильмированы. После чего бумаги вернулись в РГАЛИ, а микрофильмы с полным собранием документов отправились в Голландию — там с ними можно будет работать. Однако в своем воссоединенном виде весь корпус документов будет доступен публике не раньше 2019 года.
"Когда стало известно, что часть архива застряла в Москве, Харджиев написал письмо на адрес директора РГАЛИ, в котором говорил о том, что всю жизнь мечтал хранить архив у нас,— рассказала "Ъ" Галина Злобина, заместитель директора РГАЛИ.— Но поставил условие — закрыть доступ к архиву на 25 лет с момента поступления. Этот срок истекает в 2019 году. Закрытая часть архива тоже есть на микрофильмах, но доступ к ней пока невозможен — это обязательство, которое мы должны соблюдать".
Судьба живописи и графики из коллекции Николая Харджиева пока неясна. История с этой коллекцией вообще очень запутанна. Собрание уникальных документов и произведений правильнее называть все же архивом — даже живопись Харджиев воспринимал только как материал для научных исследований. Болезненно недоверчивый, он решил вывезти свое собрание из СССР, не запрашивая никаких разрешений. Помогла ему в этом галеристка из Кельна Кристина Гмуржинска, которая в обмен получала несколько футуристических и супрематических картин Казимира Малевича.
Добралось до Амстердама, куда в 1993 году выехал Николай Харджиев со своей супругой Лидией Чага, далеко не все собрание. Часть задержали на таможне. Часть потерялась неизвестно где и когда, чтобы через некоторое время всплыть на арт-рынке. Вроде бы даже в тех папках, что получил в конце концов едва не умерший от отчаяния Харджиев, недоставало многих важных документов. Престарелый ученый многократно менял доверенных лиц, среди которых побывали и профессор-славист амстердамского университета, и куратор Ник Ильин, и потомок мхатовского актера Борис Абаров, и амстердамский нотариус Майкл Приве, и представители Минкульта РФ Михаил Швыдкой и Павел Хорошилов. В 1995 году трагически погибла жена ученого, менее года спустя умер он сам. Все, что ему удалось сохранить, перешло в ведение фонда Харджиева--Чага, главы которого приняли решение "выбирать лучшее", остальное опять пополнило арт-рынок.
Даже учитывая вся эти потери и невыясненную судьбу живописи и графики, объединенный архив Николая Харджиева представляет огромную ценность. По словам искусствоведа Андрея Сарабьянова, возвращение архива — это акт необычайного значения. "Среди документов есть неопубликованные записные книжки Хлебникова, неопубликованные тексты Малевича, это уже не говоря о переписке, о вырезках из газет и каталогах выставок. С научной точки зрения важно, что в Голландии можно посмотреть весь архив на пленках, а в Москве лежат оригиналы, которые представляют историческую и художественную ценность",— говорит он. Относительно ограниченности доступа к первой части архива, хранящейся в РГАЛИ, господин Сарабьянов подчеркнул, что с юридической точки зрения в этой истории все еще много неясного. Ведь в тот момент, когда Николай Харджиев передавал документы РГАЛИ, он уже не имел на них права, а сами документы были вещественным доказательством в уголовном деле об их незаконном вывозе из страны.