"Проявлял какую-то подозрительную незадачливость"

65 лет назад, 7 декабря 1946 года, прибывшие в Прагу советские представители с удивлением обнаружили, что руководители страны--сателлита СССР не сделали ровным счетом ничего для исполнения соглашения об обмене населением, все детали которого были оговорены со Сталиным. Как такое могло случиться, выяснял обозреватель "Власти" Евгений Жирнов.

"Вопрос поставлен самим населением"

В начале 1945 года даже самые ярые противники отца и учителя всех советских народов были вынуждены признать, что благодаря огромным успехам Красной армии Сталин превратился в одного из самых могущественных людей мира. Он одним росчерком пера менял судьбы народов, проводил новые границы между странами и решал застарелые проблемы Европы, которые десятилетиями казались неразрешимыми. Правда, делал он это в своеобразной, только ему присущей манере.

Взять, к примеру, территориальные споры, оставшиеся в наследство от рухнувшей в 1918 году многонациональной Австро-Венгрии. Образовавшиеся на ее обломках страны долгие годы не могли поделить некоторые кусочки этой, как ее называли прежде, "лоскутной монархии".

Чехословакия и Польша стремились завладеть Тешинской Силезией, которая во времена империи именовалась Тешинским герцогством. Польское руководство считало эти земли исконно польскими, а представители Чехословакии упорно доказывали, что там преобладает чешское население. Воспользовавшись этим, чехословацкое руководство в 1919 году ввело в Тешинскую область свои войска. А в 1920 году, когда поляки отбивались от наступавшей на Варшаву Красной армии и не имели сил для сопротивления на других границах, представители Чехословакии добились в международном арбитраже согласия на передачу своей стране большей части Тешинской области. Поляки, правда, не остались в долгу, и в 1938 году, когда после Мюнхенских соглашений Германия аннексировала чехословацкую, но населенную в основном немцами Судетскую область, польские войска заняли оспариваемую территорию.

Похожая ситуация складывалась и вокруг другого спорного "лоскутка" Австро-Венгрии — Закарпатской, или Подкарпатской, Руси. Эти земли в незапамятные времена освоили выходцы из русских княжеств, бежавшие за Карпаты от нашествия монголо-татарских орд. Во времена империи область, населенная русинами, входила в состав Венгерского королевства. После распада империи русины было провозгласили свою территорию автономией в составе Венгрии, но уже в начале 1919 года ее оккупировали чехословацкие войска, и в том же году область стала частью Чехословакии. А в 1938 году Германия и Италия вынудили чехословацкое руководство вернуть Венгрии Закарпатскую Русь и территории Словакии, населенные венграми.

Судьба Закарпатской Руси после войны могла служить предметом новых ожесточенных споров. Однако Сталин не стал дожидаться окончания боевых действий и переговоров о послевоенных границах. Вскоре после того, как Красная армия выбила врага с территории Закарпатской Руси, 22 ноября 1944 года первый съезд Народных комитетов Закарпатской Украины принял манифест, где говорилось, что народ требует добиться воссоединения с "великой матерью Советской Украиной и выйти из состава Чехословакии".

Находившийся в изгнании в Лондоне президент Чехословакии Эдвард Бенеш предполагал, что за помощь СССР в освобождении страны придется заплатить Закарпатьем. И даже обсуждал такую возможность с советскими дипломатами в Англии и со Сталиным во время визита в Москву. Но он даже представить себе не мог, что все будет сделано настолько решительно, односторонне и унизительно для него. Сталин решил подсластить горькую пилюлю и 23 января 1945 года писал президенту независимой Чехословакии, от которого в реальности ничего не зависело:

"Уважаемый Президент, господин Бенеш! Сегодня я узнал, что Чехословацкое Правительство испытывает неловкость в связи с событиями в Закарпатской Украине, полагая, что Советское Правительство думает односторонне решить вопрос о Закарпатской Украине вопреки договору между нашими странами. Должен Вам сказать, что если у Вас создалось такое предположение, то это основано на недоразумении. Советское Правительство не запрещало и не могло запретить населению Закарпатской Украины выразить свою национальную волю. Это тем более понятно, что Вы сами мне в Москве говорили о Вашей готовности передать Закарпатскую Украину Советскому Союзу, при этом, как Вы, должно быть, помните, я не дал тогда на это своего согласия. Но из того, что Советское Правительство не запретило закарпатским украинцам выразить свою волю, ни в коем случае не следует, что Советское Правительство намерено будто бы нарушить договор между нашими странами и односторонне решить вопрос о Закарпатской Украине. Такое предположение было бы оскорбительным для Советского Правительства. Поскольку вопрос о Закарпатской Украине поставлен самим населением Закарпатской Украины, его, конечно, придется решить. Но этот вопрос может быть решен лишь по соглашению между Чехословакией и Советским Союзом еще до окончания войны с Германией или после окончания войны, когда это найдут целесообразным оба правительства. Прошу верить, что у Советского Правительства нет намерения нанести какой-либо ущерб интересам Чехословацкой республики и ее престижу. Наоборот, Советское Правительство полно решимости оказать Чехословацкой республике всяческое содействие в деле ее освобождения и восстановления".

"Мы мешать Вам не будем. Прогоняйте их"

Слова вождя не разошлись с делом, и, когда в июне 1945 года новое территориальное приобретение оформляли межгосударственным договором, советские руководители соглашались пойти навстречу любым пожеланиям представлявшего Чехословакию премьер-министра Зденека Фирлингера. Во время его встречи со Сталиным и Молотовым, проходившей 28 июня 1945 года, собеседники приходили к согласию практически по всем вопросам. Фирлингер просил оставить в распоряжении своего правительства брошенные немцами склады и не вывозить в СССР принадлежавшие подданным Германии заводы и получил согласие. Премьера заботило вооружение для новых дивизий чехословацкой армии, и его пообещали предоставить. Но больше всего его волновали застарелые национальные и территориальные проблемы. В протоколе встречи говорилось:

"Фирлингер далее спрашивает, как быть с выселением немцев и венгров из Чехословакии.

И. В. Сталин говорит: "Мы мешать Вам не будем. Прогоняйте их. Пусть испытают на себе, что значит господство над другими".

Фирлингер просит в связи с этим дать указание советским военным о содействии этому выселению немцев и венгров.

И. В. Сталин спрашивает: "А разве наши военные препятствуют этому?"

Фирлингер говорит, что препятствий нет, но хотелось бы иметь активное содействие.

И. В. Сталин спрашивает затем Фирлингера, не удалось ли полюбовно разрешить с поляками спорные территориальные вопросы. Фирлингер отвечает, что этого не удалось сделать, потому что поляки думают разделить Тешинскую область, на что никакое Чехословацкое правительство не может пойти. На вопрос И. В. Сталина "Значит, невозможен никакой компромисс в этом вопросе?" Фирлингер отвечает, что для Чехословакии Тешинская область — крайне важная часть территории и Чехословацкое Правительство не может пойти в этом вопросе ни на какие уступки".

Сталин знал, что поляки в территориальных делах занимают столь же непримиримую позицию, и поэтому отложил решение вопроса на будущее. В результате Тешинская область осталась под контролем Чехословакии.

В качестве ответного жеста от союзников, точнее, сателлитов требовалось немного: подписать на следующий день договор о Закарпатской Украине, включающий кроме основного вопроса положения об обмене населением между ЧСР и СССР. Ничего странного в таком подходе не было. После всех переселений и переделов на территории Украины оказалось немало чехов и словаков, которых предлагали обменять на русинов, живших за пределами Закарпатской Руси. Одновременно намечалась такая же операция по вывозу украинцев и белорусов с польской территории в обмен на поляков с Украины, из Белоруссии и Литвы. И поскольку все это должно было происходить в части Европы, подконтрольной СССР, никто не сомневался в успехе предстоящего переселения.

"Забирают ценности и возвращаются в свои части"

Разрешением Сталина на ускоренное выселение немцев и венгров в Чехословакии воспользовались незамедлительно. Уже 4 июля 1945 года заместитель наркома внутренних дел СССР и заместитель главноначальствующего Советской военной администрации в Германии Иван Серов докладывал:

"Москва, НКВД СССР — товарищу Берия Л. П.

От лица граждан немецкой национальности, проживавших до войны в Чехословакии, поступают многочисленные жалобы в адрес тов. Жукова и военных комендантов о том, что чехословацкие власти, выселяя немцев из Чехословакии, исключительно грубо обращаются с женщинами и детьми, не обращают внимания на заявления женщин о том, что их мужья арестованы гитлеровцами и до сих пор находятся в концентрационных лагерях. При этом указывается, что у населения отбирают все личные вещи и деньги, оставляя на дорогу лишь по 100 марок. Как сообщают наши коменданты и начальники оперативных групп, выселение немцев с территории Чехословакии проходит неорганизованно и без всякого предупреждения наших комендантов. Как правило, приезжают грузовые автомашины с чехословацкой стороны, на которых сидят выселяемые немцы, а вместе с ними чехословацкие солдаты, затем сбрасываются вещи, переселяемые высаживаются, и машины уходят... Кроме того, в ряде случаев чехословацкие офицеры и солдаты в населенных пунктах, где проживают немцы, с вечера выставляют усиленные патрули в полной боевой готовности и ночью открывают стрельбу по городу. Немецкое население, перепугавшись, выбегает из домов, бросая имущество, и разбегается. После этого солдаты заходят в дома, забирают ценности и возвращаются в свои части. В результате такого переселения в районах, граничащих с Чехословакией, собралось несколько десятков тысяч переселяемых немцев, которые ходят попрошайничают и голодают. Имеются случаи самоубийства. В связи с тем что мы за последнее время получили ряд сообщений, что среди этого контингента имеются случаи заболевания инфекционными болезнями (сыпной тиф и др.), было бы целесообразно, чтобы чехословацкое правительство ставило в известность советскую военную администрацию в Германии о плане переселения".

Подготовка к выселению венгров также велась без излишней гуманности, о чем свидетельствовал доклад Главного политуправления РККА в ЦК ВКП(б), подготовленный 15 августа 1945 года:

"Несмотря на то что в декларации, опубликованной правительством, говорится о выселении лишь тех венгров, которые прибыли в Чехословакию после 1938 г., и о наказании тех лиц венгерской национальности, которые в период оккупации Чехословакии сотрудничали с нацистскими оккупационными органами, ряд членов центрального и словацкого правительств, в том числе и сам президент Бенеш, неоднократно выступали с речами и со статьями, в которых требовали выселения всех венгров из Словакии. Так, президент Бенеш говорил об этом в своих выступлениях в Братиславе (9 мая с. г.), в Брно (12 мая с. г.), в Лидице. В связи с этими выступлениями, которые словацкими властями на местах рассматриваются как руководство к действию, усилились преследования венгров в Словакии. Венграм под страхом увольнения с работы запрещают говорить на родном языке, имели место попытки заставить венгров носить на рукаве отличительную букву "М" (мадьяр); в ряде городов и сел Словакии, где большинство населения составляют венгры, закрыты венгерские школы, из многих городов (например, из Братиславы) выселяется все венгерское население, причем условия выселения чрезвычайно жестоки. Тон чехословацкой, особенно словацкой, печати в отношении венгров стал исключительно резким и агрессивным. Исключения не составляет и центральный орган коммунистической партии Словакии — газета "Правда"".

Однако вскоре отношение чехословацких руководителей к венграм изменилось. Изгнав немцев из Судет, они поняли, что пустынная территория, на которой останавливается любая хозяйственная деятельность, ничем не лучше территории, населенной нелояльным населением. А потому решили не изгонять венгров, а обменивать их на этнических словаков и чехов, живущих в Венгрии. Но процесс обмена продвигался со скрипом.

21 июня 1946 года посол Чехословакии в Москве Йиржи Горак во время приема у заместителя министра иностранных дел СССР Соломона Лозовского жаловался на венгров:

"27 февраля 1946 г. чехословацкое правительство заключило с венгерским правительством договор об обмене населением. В частности, из Венгрии должно было выехать в Чехословакию 100 000 чехословаков, и такое же количество венгров должно было выехать в Венгрию. Хотя, по последним статистическим данным, в Чехословакии насчитывается 500 тыс. венгров, из них настоящими венграми являются лишь 200-250 тыс., а остальные были записаны в венгры немцами. Чехословацкое правительство собирается производить обмен населением на паритетных началах, так как считает, что в Венгрии чехословаков гораздо больше, чем 100 тыс. человек, и что всех их просто не хотят пускать из страны. Это мнение чехословацкого правительства основано на том факте, что комиссии, созданные в силу условий договора, не смогли выявить всех чехословацких граждан, поскольку им в их работе чинились всяческие препятствия. Во-первых, представителям этих комиссий не было разрешено ездить по всей территории Венгрии. Кроме того, были случаи, когда лица, заявившие о своем желании выехать в Чехословакию, арестовывались полицией и затем бесследно исчезали... Для Чехословакии же насущно необходимо выселить проживающих на ее территории венгров, так как на основании своего собственного опыта она убедилась в том, что, несмотря на все льготы, предоставлявшиеся чехословацким правительством венгерскому нацменьшинству на протяжении 20 лет, это нацменьшинство предало свою вторую отчизну при первой же возможности. Чехословацкое правительство и народ не хотят больше повторения Мюнхена".

"Солдаты убили старика и сожгли все село"

За всеми этими перипетиями вопрос о советско-чехословацком обмене населением отошел на второй план не только в делах правительства ЧСР, но и в делах руководства СССР. В Москве гораздо более важным считался обмен населением с Польшей, где все шло, мягко говоря, не вполне гладко. 9 ноября 1945 года в записке Молотову заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский писал, что из 359 тыс. украинцев, белорусов и литовцев в СССР выехало 316 тыс. И что задержки с выездом остальных связаны с тем, что польские железные дороги своевременно не подают составов, так что переселенцам приходится неделями жить на станциях.

Как выяснилось несколько дней спустя, картина, нарисованная Вышинским, резко отличалась от того, что сообщил в Москву уполномоченный НКВД СССР в Польше Николай Селивановский. По его данным, в Жешувском воеводстве, где проживало 313 тыс. украинцев, смогли уехать в СССР только 45 тыс. И дело было не только в отсутствии вагонов и паровозов. Боевики УПА проводили в селах собрания и обещали расстреливать всех, кто попытается уехать с этих исконно украинских земель. Возле крупных сел, где стояли войска, боевики взрывали мосты, чтобы помешать переселению. Но куда больше мешал переселенцам страх за собственность, которую отнимали солдаты Войска польского.

"26 сентября с. г.— сообщал Селивановский,— солдаты 26-го полка 8-й польской пехотной дивизии в селе Мхава Лисковского уезда при выезде украинцев забрали 10 коров и убили украинца Фецо, оказавшего сопротивление, когда у него отбирали корову. 27 сентября с. г. солдаты этого же полка в селе Кальница во время переселения украинцев убили одного старика, который не мог идти, и сожгли все село... Солдаты 26-го пехотного полка 9-й пехотной дивизии 16 октября с. г. ограбили население украинского Арламово, которые должны были выезжать в УССР. Под силой оружия были забраны все ценные вещи. Солдаты и офицеры 28-го пехотного полка запрещают переселяющимся брать с собой мелкий скот, цинично заявляя, что на Украине он им не понадобится".

Попытки высылать для сопровождения переселенцев советских солдат, как сообщал Селивановский, успехом не увенчались. Небольшая группа красноармейцев, пытавшаяся защитить украинцев, была задержана и избита польскими солдатами. Однако, самое главное, выезду украинцев и белорусов стали препятствовать местные власти, сообразившие, что после переселения 60-70% жителей некоторые районы Польши могут попросту обезлюдеть. А чтобы оторвать украинцев от приграничных районов, позднее, 28 апреля 1947 года, польские власти провели операцию "Висла" — насильно депортировали своих украинских граждан на запад, в отошедшую Польше бывшую немецкую Силезию. На сборы, как утверждают украинские историки, давали от 20 минут до 2 часов. А тех, кто отказывался подчиниться, убивали.

"По существу, срывает выполнение задачи"

К вопросу о переселении русинов из Чехословакии вернулись лишь в начале 1946 года, когда срок для оптации (выбора советского гражданства), установленный в договоре о Закарпатской Руси, уже прошел. Пришлось готовить дополнительное соглашение к этому договору, специально оговаривающее все детали обмена населением, включая назначение особых уполномоченных двух правительств, которым поручалась практическая организация процесса.

Соглашение было подписано 10 июля 1946 года, однако из-за разнообразных проволочек советские представители, включая главного уполномоченного Алексея Могилу, прибыли в Чехословакию только в декабре 1946 года и обнаружили, что для исполнения соглашения не подготовлено абсолютно ничего.

"7-го декабря с. г.,— докладывал Могила,— аппарат Главного Уполномоченного Правительства СССР и Районных уполномоченных прибыл в г. Прагу для работы по реализации Соглашения между Правительством СССР и Правительством Чехословацкой Республики от 10-го июля 1946 года... Уже первое ознакомление с состоянием подготовительных работ по реализации указанного Соглашения со стороны Чехословацких Государственных органов заставляет констатировать, что до сих пор еще ничего не сделано по подготовке к оптации и переселению. Это находит свое подтверждение в следующем:

1. До настоящего времени нет надлежаще уполномоченных правительства (так в тексте.— "Власть") Чехословацкой Республики лиц на постах главного и районных представителей. Те лица, которые уже считаются назначенными, являются ведомственными работниками министерства социального обеспечения и полномочий правительства на выполнение этой работы не имеют...

2. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что работа по проведению в жизнь Соглашения от 10 июля 1946 года рассматривается Чехословацкой стороной как относящаяся к ведению преимущественно министерства социального обеспечения, в то время как решения Правительства по этому вопросу о поручении дела оптации и переселения не имеется...

3. Даже такой вопрос, как подготовка помещений для работы главного уполномоченного и главного представителя, еще не разрешен, и разрешение сопровождается оговорками.

4. До сих пор не готовы бланки документов, которые необходимы буквально с первых же минут работы. Несмотря на заявления генерала Вейла, что предусмотренные инструкцией формуляры уже готовы, на самом деле они еще не напечатаны. Обещает их напечатать только к 20 декабря с. г. Даже объявления о начале работы еще не напечатаны. Не напечатаны также и бланки заявлений о желании оптировать Советское гражданство. Учитывая краткость срока для приема заявлений (1 января 1947 г.), следует прийти к выводу, что обрисованное выше состояние подготовительной работы, по существу, срывает выполнение задачи по сбору заявлений в установленный срок. Необходимо еще принять во внимание, что значительная часть оставшегося срока будет занята святочными днями, когда местные органы власти и население не будут работать...

6. Следует также отметить, что возникает затруднение в получении данных о количестве русского, украинского и белорусского населения и его размещении по территории Чехословацкой Республики. Эти данные помогли бы хоть до некоторой степени определить объем предстоящей работы и ее распределение по районам".

"Уезжай, вшивая Русь"

С огромным трудом уполномоченным удалось собрать сведения по всем районам Словакии, и в результате оказалось, что может быть переселено 25 430 семей, или 115 460 человек. Немалое число из них, как писал в отчете об итогах своей работы Могила, хотело бы выехать в СССР по совершенно объективным причинам:

"Ряд восточных районов Словакии во время войны сильно пострадали, многие хозяйства были разрушены, а их хозяева разорены настолько, что стояли на грани нищенства. Некоторые из них не имели ни одежды, чтобы отправиться в дорогу, ни средств, чтобы обеспечить семью продуктами питания".

В подтверждение своих слов главный уполномоченный приводил данные по районам, где жили русины. Так, в Меджилаборецком районе из 4442 домов после войны осталось 2077. Вместо довоенных 6795 голов крупного рогатого скота стало 1119, вместо 3542 лошадей — 612, вместо 3274 свиней — 47.

Конечно, то, что советская власть предлагала русинам на исторической родине, не сулило им много хорошего. В соглашении от 10 июля 1946 года указывалось, что они свободны в выборе, работать ли в колхозе или быть единоличниками и вести собственное хозяйство. Единоличникам даже обещали освобождение от налогов на два года. При этом, правда, потенциальным переселенцам не говорили ничего о том, в СССР налоги на единоличников делают их труд экономически бессмысленным и введены для того, чтобы загнать крестьян в колхозы. Однако уполномоченные никого к выезду не принуждали, а среди самих русинов не было единства мнений. Как говорилось в том же отчете, некоторые русины во время войны побывали в СССР и настойчиво уговаривали земляков не принимать советское гражданство.

Однако самым большим препятствием для проведения агитационной кампании оказались чехословацкие власти, опасавшиеся, что после отъезда русинов их деревни и земли придут в запустение. Как отмечалось в отчете, процесс саботировали чиновники всех уровней:

"Бывший заместитель главного представителя Рудовский проявлял какую-то подозрительную незадачливость, благодаря которой почти каждое мероприятие, проводимое им для исполнения соглашения от 10 июля 1946 г., реализовывалось с опозданиями и неизбежными недоразумениями. В результате он был отстранен от этой работы".

А о чиновниках на местах в отчете говорилось:

"Местные власти открыто не чинили препятствий оптации, но тем не менее старались убедить население не оптировать гражданство СССР. Вот некоторые примеры:

а) В феврале месяце было разослано письмо по всем русским селам, в котором предлагалось желающим переселиться на юг Словакии и описывались все преимущества такого переселения.

б) В те села, где наши референты провели работу по разъяснению населению условий переселения в СССР, на следующий день выезжали... из окрестного народного комитета и проводили беседы с населением о том, как они собираются улучшить их быт, наделить их землей и проч.".

Как говорилось в отчете, местные власти прибегали и к другим уловкам. К примеру, срок подачи заявлений на выезд продлили до 15 марта 1947 года. А на местах крестьян убеждали, что нужно как следует, не торопясь все продумать, ведь заявление можно подать до 15 мая и даже позднее.

Свою лепту в торможение процесса переселения внесли и священнослужители, не желавшие остаться без паствы:

"В с. Ольвовица 15 семей подали заявления об оптации и переселении. Священник этого села, депутат окрестного народного комитета, присутствуя на собрании, заявил: "Если бы в СССР религия подчинялась Риму, мы бы все поехали"... Священник заявил: "Можете ехать в СССР, но спасены не будете"".

Уклонялись от поддержки оптации и переселения и руководители местных русинских организаций. Во время бесед с советскими уполномоченными они долго ходили вокруг да около, а потом предложили собственный вариант решения вопроса — не вывозить русинов, а присоединить населенные ими районы к СССР вслед за Карпатской Русью. Естественно, уполномоченные уклонились от обсуждения темы, выходящей за рамки их полномочий.

А ярче всего, как водится, проявили себя правоохранительные органы:

"15 февраля 1947 г. граждане села Вишня Яблонка Кучка Г. и Кость С., оптирующие советское гражданство, были задержаны в селе Вирово Меджилаборецкого района начальником отделения финансовой стражи Блажо, который без всяких оснований задержал их, подверг обыску, отобрал 50 крон и 4 рубля советскими деньгами. Узнав, что эти граждане делали необходимые покупки перед отъездом в СССР, Блажо сказал: "Здесь покупать нечего, там будете покупать". Затем Блажо избил гражданина Кучку Г., который пожелал, чтобы его ознакомили с протоколом, составленным по поводу его задержания, вытолкал его со словами: "Уезжай, вшивая Русь"".

Борьба советских уполномоченных и представителей местных властей шла с переменным успехом до тех пор, пока в СССР не уехали первые транспорты с переселенцами. Некоторым из них на Украине отдали дома отправившихся на историческую родину чехов и словаков, и переселенцы начали отправлять в родные деревни восторженные письма о том, как хорошо жить в благоустроенных домах и иметь много земли на равнине, а не в горах. Вслед за этим начался рост количества заявлений от потенциальных переселенцев. Если за декабрь 1946 года заявления подала 141 семья, или 601 человек, то за февраль 1947 года — 992 семьи, или 4293 человека.

Но результаты всей кампании оказались не самыми блестящими. Несмотря на все усилия советских уполномоченных, заявления на оптацию в общей сложности подали 3398 семей, или 14 628 человек. Причем на новое место выехала 2841 семья, или 12 401 человек,— остальные в конце концов предпочли Чехословакию. Получалось, что покинули родные места менее 10% русинов.

Все эти истории с послевоенным переселением свидетельствовали о том, что руководители стран, пусть и не сразу, осознали, что любые застарелые обиды меркнут, если экономике страны не хватает людей. И ради сохранения людского потенциала можно пойти даже на обман Сталина. Ведь у него лишком много дел, чтобы помнить о каждой мелочи. Да и любой вождь, пусть и самый могущественный, все равно не всесилен.