В январе в петербургском Большом Драматическом театре, где Лебедев проработал 43 года, отмечали его 80-летие. Слова "великий русский артист", которые он часто слышал про себя в тот вечер, не были просто юбилейным штампом. Он был одним из тех актеров, про которых у Шекспира сказано, что они — "краткая летопись времени". Первый артист театра Товстоногова, Лебедев в последние годы выходил уже на подмостки театра имени Товстоногова. Старейшина петербургской сцены, он был гарантом строгого благородства театральных традиций северной столицы, искусным, изощренным мастером. И в то же время азартным, вдохновленным лицедеем, знавшим вкус к острой характерности, к смешной гримасе, к лукавой театральной шутке. Награжденный всеми возможными для советского артиста орденами и премиями, Евгений Лебедев никогда не был общественным деятелем. Он жил частной жизнью в самом публичном из искусств. В кино снимался нечасто. В телеинтервью охотнее показывал деревянные фигурки, которые он мастерил, нежели рассуждал о тайнах искусства. Хотя знал главную тайну: как сделать так, чтобы зритель не мог оторвать от него глаз, как быть заразительным в каждой подробности, в каждом звуке и в каждом жесте. Рогожин в "Идиоте", Бессеменов в "Мещанах", Холстомер в "Истории лошади" уже вошли в историю мирового театра. Поэтому место самого Евгения Лебедева теперь не займет никто. Когда уходят из жизни художественные личности такого масштаба, принято говорить, что кончилась эпоха в искусстве. Смерть Евгения Лебедева означает нечто значительно большее, чем конец эпохи. Это утрата неоценимой части национального достояния.
ОТДЕЛ КУЛЬТУРЫ