Сегодня мобильный телефон есть почти у каждого. Превращение предмета роскоши в предмет обихода было простым, но в одном сотовым операторам повезло: в России госрегулирование этого сектора всегда было довольно мягким, что предоставляло крупным компаниям большую степень свободы.
По полторы на брата
20 лет назад большая часть жителей СССР не то что в руках не держала, даже ни разу не видела сотовый телефон. Десять лет назад абонентами сотовых компаний были, по данным Минсвязи, чуть более 5% населения России. В 2006 году число активных SIM-карт впервые превысило число жителей страны. Сейчас проникновение сотовой связи (соотношение активированных SIM-карт к численности населения) составляет в среднем по России уже 153%, а в Москве и Санкт-Петербурге превышает 200%. Во всяком случае, такие данные на июнь 2011 года представляет консалтинговая компания AC&M.
Фантастический мир, в котором сотовой связью пользуются 207% москвичей, зарождался в условиях, когда каждый обладатель мобильного телефона должен был носить с собой разрешение Госсвязьнадзора — последний, пожалуй, отголосок бессмысленного регулирования, касающегося непосредственно абонента. Не то чтобы эта бумага имела какой-то глубокий смысл (хотя задумывалась она как способ борьбы с незаконными подключениями к сети), но без нее владелец телефона мог поплатиться взяткой или штрафом за разговоры по сотовому в присутствии сотрудника правоохранительных органов. Эти разрешения (их отменили в 2000 году) были "смешной, бессмысленной штукой", вспоминает доцент Высшей школы экономики Маргарита Зобнина. Впрочем, в госрегулировании сотовой связи всегда было много странных вещей.
Удивительное рядом
Скажем, в 1995 году Госкомсвязи почему-то объявил CDMA стандартом фиксированной радиотелефонной связи — со всеми вытекающими для операторов последствиями. Развивавшие этот стандарт компании, торгуя мобильными телефонами, вынуждены были указывать в разрешениях на них конкретный адрес, по которому каждую конкретную трубку можно использовать.
Еще более удивительный опыт пришлось пережить основателю "Вымпелкома" Дмитрию Зимину: в августе 1998 года компании выдали лицензию на GSM-900, а потом попросили господина Зимина убрать документы в стол и никому не показывать: в Госкомсвязи внезапно решили, что "Связьинвесту" эта лицензия нужнее. Если бы не объявленный через три дня дефолт, отставка правительства и отложенная в долгий ящик приватизация "Связьинвеста", неизвестно, кто бы сейчас входил в "большую тройку" операторов.
Еще через несколько лет сотовые стандарты CDMA, NMT и AMPS/DAMPS стали жертвой цифрового телевидения: Минсвязи попросило операторов освободить под развитие ТВ диапазон 800 МГц, пообещав взамен лицензии GSM. "Хотя в принципе многие тогда считали, что CDMA больше подходит для России: для большой территории с малой плотностью населения она лучше. Но законодательно было решено, что преобладать будет GSM,— говорит госпожа Зобнина.— С одной стороны, это позволило консолидировать ресурсы в GSM, с другой — не позволило рыночным путем определить, какой стандарт для страны является более эффективным".
"Государство было, есть и остается серьезным и часто непрозрачным регулятором",— резюмирует один из экспертов, пожелавший сохранить анонимность. По его словам, это особенно касается выдачи лицензий и выделения частот. К примеру, обычно в лицензиях операторов оговаривается не только частотный диапазон, но и стандарт связи. Однако в течение последней пары лет было уже несколько исключений, когда компаниям, получившим частотный диапазон под сеть одного стандарта, позже разрешали развивать в этом диапазоне другой стандарт.
Впрочем, непрозрачность принимаемых решений еще не означает ухудшение условий работы на рынке. "Минсвязи последовательно отстаивало интересы участников рынка, в том числе в вопросе частот: за частоты с военными были долгие бои, и то, что у них частоты постепенно выкупают, можно считать серьезным достижением",— считает Маргарита Зобнина. При этом активного вмешательства государства в рынок не было, "и это хорошо". Сотовая связь, по ее мнению,— "это та отрасль, в которой чем меньше регулирования, тем лучше, и в принципе она достаточно регулируема сама".
Быстрые деньги
Мобильным операторам в России "позволялось гораздо больше, чем во многих странах мира", считает ведущий аналитик ИК "Ренессанс Капитал" по телекоммуникациям Александр Казбеги.
"Например, в любой стране мира, как только вы становитесь обладателем мобильной лицензии, на вас накладывают обязательство, в какие сроки вы должны обеспечить страновое покрытие сетью — положим, не менее 95% в течение первых трех лет,— говорит он.— Для стран с высокой плотностью населения это имеет смысл. У нас таких ограничений на операторов не накладывалось, а те, что накладывались, удавалось выполнить без особых затрат".
"У нас подход был менее четкий и регламентированный",— говорит господин Казбеги. Его результатом стало появление множества компаний, развивающих разные стандарты (CDMA, NMT, AMPS/DAMPS, GSM...), и все они были региональными, а не страновыми. По словам госпожи Зобниной, к началу 2000-х региональных операторов сотовой связи насчитывалось более 200, тогда как развитие сети требовало больших вложений и, соответственно, концентрации капитала.
"В 2002-2005 годах прошла сильная консолидация, и этот процесс был правильным, но он был вызван тем, что с самого начала система была построена неидеально",— констатирует господин Казбеги, отмечая, что "консолидация произошла исключительно за счет желания операторов присутствовать в регионах".
Спрос определяет предложение
Примером относительно жесткого вмешательства может быть регулирование тарифов на роуминг: когда в 2010 году этот вопрос привлек внимание премьер-министра, сотовые операторы "большой тройки", не дожидаясь решений регулятора, взяли на себя обязательство снизить цены — к примеру, на мобильный интернет в два-четыре раза.
Но история сотовых компаний полна случаев куда более драматичных изменений ценовой политики, демонстрирующих, что рынок сам по себе способен быть лучшим регулятором, чем государство. Так, если в 1991-1992 годах стоимость телефона с подключением (включая залог) достигала $6000, к лету 1998 года она снизилась до $800-1500 в зависимости от региона.
Кризис 1998 года стал фактором, заставившим компании задуматься о превращении мобильной связи в массовый продукт. К примеру, в сетях "Вымпелкома" в четвертом квартале 1998 года использование эфирного времени снизилось на 28%, а число абонентов сократилось на 12%. О ежемесячной выручке на абонента в $277, как в 1997 году, и думать было нечего.
"Компании вложили деньги в развитие сети. Им нужно было возвращать инвестиции, а они получили в результате кризиса сокращение абонентской базы,— говорит Данила Гранин, глава российского офиса компании Amdocs, поставщика биллинговых систем для операторов сотовой связи.— Именно тогда операторы сменили стратегию, стали вводить тарифные планы, рассчитанные на массового потребителя".
Размер среднего счета к тому времени составлял уже $100 c небольшим, и после этого снижался на протяжении еще семи лет, пока не упал ниже $8. По данным МТС, за последние десять лет средняя стоимость минуты разговора снизилась в 11 раз. Что, впрочем, не помешало "большой тройке" прекрасно себя чувствовать, скупать компании в регионах и выходить на рынки стран ближнего зарубежья.
Предел насыщения
Сложившаяся за эти годы система дистрибуции, погоня за числом абонентов предопределила нынешние показатели проникновения в 153 SIM-карты на 100 жителей. Во многих западных странах телефоны продаются вместе с контрактами, причем продажами занимаются сами сотовые операторы. В России "оператор отдельно, дистрибуция отдельно": услуги предоставляют одни, дистрибуцией занимаются другие, отмечает госпожа Зобнина. О том, насколько показатель проникновения сотовой связи зависит от страновых обычаев, можно судить по списку экономик мира, где этот показатель перевалил за 150%. В нем компанию России составили Финляндия, Черногория, Гонконг, Макао, Вьетнам, Мальдивы, Кувейт, Оман, Саудовская Аравия, Панама, Ливия, Суринам, Каймановы Острова и еще несколько островов Карибского бассейна. В ОАЭ, где сотовых компаний всего две, показатель достиг 240% — во многом это следствие того, что пользователи, переходя к новому оператору и заводя новые номера телефонов, продолжают числиться в абонентской базе прежнего.
В остальных странах, в том числе в развитых, этот показатель ниже — иногда значительно ниже, свидетельствует статистика Международного союза электросвязи. К примеру, Франция перешагнула 100-процентный барьер только в июне 2011 года, из чего, конечно, не следует, что связь во Франции хуже, чем в Суринаме.
Реальное проникновение сотовой связи в РФ сопоставимо с европейским, полагает партнер AC&M Антон Погребинский. "По структуре потребления наши операторы работают как европейские,— добавляет он.— Каждый абонент выговаривает в месяц примерно 300 минут. Доходы от дополнительных сервисов, таких как мобильный интернет, контент и так далее, приносят 25% от выручки — в Европе, для сравнения, около 30%".
Вершина нормальной кривой
Когда проникновение достигает такого уровня, компаниям нужны новые способы наращивать прибыль. В свое время "появление айфона дало новый толчок рынку: если до этого росла голосовая связь, то в последние годы драйвером роста являются дополнительные услуги", отмечает господин Гранин.
Некоторые перспективные направления, например мобильная коммерция и телематика, сегодня демонстрируют ежегодный прирост на 40-60%, с оптимизмом говорят в МТС. Но новые сервисы требуют строительства новых мощностей. В 2010 году объем капитальных затрат в компании превысил $2,64 млрд — вдвое больше, чем шесть лет назад (кстати сказать, это порядка 23% от выручки). Вкладывать в свое развитие миллиарды вынуждены и другие операторы "большой тройки".
Фазу быстрого роста рынок сотовой связи прошел. Вклад телекома в целом в ВВП пока еще высок — это характерно для развивающихся рынков. "В странах Западной Европы этот показатель уже снижается: у них 2% или ниже, у нас около 2,5%,— объясняет господин Казбеги.— Вначале телеком обычно развивается быстрее. Потом за счет роста других секторов экономики и общего увеличения ВВП в условиях более медленного роста телекоммуникационной отрасли доля телекома постепенно падает. Сейчас мы где-то на вершине этой кривой".