В ночь на 21 июля в своем лондонском доме на 89-м году жизни умер Люсьен Фрейд. Внук Зигмунда Фрейда, по отзывам критики, «психоаналитик тел» и «академист похабщины», побил рекорд цен на работы живых живописцев, когда в 2008 году его «Спящая соцработница» ушла за $33,6 млн.
Его родители бежали в Лондон от Гитлера, благодаря чему он стал не просто британским, но — после смерти Фрэнсиса Бэкона в 1992 году — самым знаменитым британским художником. Между тем в начале карьеры Фрейд выглядел маргиналом. Уже около 1950 года он выбрал не просто фигуративную, а вполне подходящую под определение «реалистической», пастозную манеру, и всю жизнь писал портреты, ню и вариации на тему классики. Такая живопись считалась «тоталитарной» или салонной.
Мечта любого салонного живописца — монарший заказ: Фрейд создал к юбилею Елизаветы II ее портрет (2001). Королева сказала, что ей нравится, но скорее сделала хорошую мину при плохой игре. Точнее, при той плохой мине почти что выжившей из ума мегаломанки, таращащейся с холста: мощный гротеск и неуважительно миниатюрный (23х15 см). Так Фрейд отомстил королеве за отказ позировать, как он привык: мама позировала Фрейду две тысячи часов.
Не случайно, что Фрейд — вместе с Бэконом — входил в движение «Лондонская школа», относительно фигуративное, но никак не «реалистическое». Он наследовал больной взгляд на человека немецкой «новой вещности» 1920-х, а в Париже навещал Пикассо и Джакометти, главных экспериментаторов с изображением человека. История же распорядилась так, что Фрейд был просто обречен на сравнение с Бэконом.
Бэкон расчленял тела, а Фрейд рассматривал их так пристально, что физиология становилась сюрреальной. Его коричнево-серо-белый мир не просто неуютен, а придавлен и обречен. Его ню часто отвратительны, как туши в лавке, всегда — некрасивы и неприятны, но многие из них как-то стыдно и человечно возбуждают и влекут. Бэкон выворачивал внутренности, а Фрейд в портретах выворачивал мозг моделей и выставлял напоказ живущий в каждом страх жизни и смерти.
При этом, судя по количеству жен и пассий, а главное детей, сам Фрейд не считал мир обреченным, а жизнь — тошнотворной. Молва приписывала ему сорок отпрысков, хотя официально их у него — не более полутора десятков.