"На Черном море в эксплуатации осталось 19 судов"

70 лет назад, 27 июля 1941 года, советский военный лоцман завел на советское минное поле пароход "Ленин", вместе с которым погибли 1200 человек. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов восстановил историю катастрофических потерь торгового флота СССР во время войны.

"Создалось крайне тяжелое положение"

В конце января 1942 года заместитель председателя Совнаркома СССР, нарком внешней торговли и уполномоченный Государственного комитета обороны (ГОКО) по снабжению Красной армии Анастас Микоян пригласил к себе Героя Советского Союза Петра Ширшова, первого заместителя начальника Главсевморпути. Знаменитый полярник, ставший известным всему миру после участия в ледовом дрейфе на станции "Северный полюс-1", с октября 1941 года занимался делами, весьма далекими от Арктики и Северного морского пути.

"18 октября,— писал Ширшов в воспоминаниях,— я позвонил Микояну, сообщил ему, что эвакуацию Главсевморпути заканчиваю. В Красноярск не собираюсь. Он согласился со мною, что ехать в Красноярск не нужно, и посоветовал написать товарищу Сталину.

19 октября отхлынула "драповая волна" с московских улиц и площадей (массовое бегство из Москвы.— "Власть"). Строгой и чистой стала Москва в эти дни, словно гроза пронеслась над ней и прочь унесла все трусливое, омерзительно дрожащее за свою шкуру. Выпроводив на восток остатки Главсевморпути, я не выдержал и позвонил Поскребышеву и, видимо, попал под горячую руку: "Ну, чего звоните? Записку вашу получили. Сидите и ждите! Скажут, когда надо будет".

21-го днем мне позвонили, и через полчаса я расписался в получении мандата за подписью товарища Сталина: "Выдан сей мандат тов. Ширшову П. П. в том, что он назначается Уполномоченным Государственного Комитета Обороны на Горьковской железной дороге по делам эвакуации. Тов. Ширшову поручается обеспечить бесперебойное движение маршрутов по Горьковской железной дороге и срочную разгрузку вагонов в пунктах назначения грузов. Все партийные, советские и хозяйственные организации должны оказывать тов. Ширшову необходимую помощь и содействие в выполнении возложенного на него поручения".

Короткий инструктаж у тов. Косыгина: создалось крайне тяжелое положение на железных дорогах, идущих на восток из центра страны. На Горьковской, Казанской, Рязано-Уральской. Эшелонами с эвакуированными заводами и людьми были забиты не только станции, но и перегоны. Дороги почти парализованы. Товарищ Сталин лично дал указание направить на основные хода на восток Уполномоченных ГОКО, чтобы любой ценой пропустить на восток эшелоны с военными заводами — вот, коротко, с чем я вышел из Кремля".

После выполнения задания Петр Ширшов задумался о новом назначении:

"В январе на Горьковской дороге мне уже нечего было делать в качестве Уполномоченного ГОКО. Все постепенно становилось на свои места, входило в относительно нормальное русло. Выполняя отдельные поручения Комитета по разгрузке дорог, сформированного к тому времени, с нетерпением ждал, когда наконец мне разрешат считать законченной работу на Горьковской дороге. Пока что, не теряя времени, договорился с Мехлисом и Федоренко, что после Горьковской они возьмут меня комиссаром в танковые части. Наконец этот день наступил. В конце февраля, закончив очередное задание Комитета, доложил Микояну о выполненной работе. Внимательно выслушав мой доклад, он спросил:

— Что же собираетесь дальше делать?

— Анастас Иванович! — взмолился я.— Вы же в прошлый раз обещали отпустить меня в армию!

— Нет! В армии вам нечего делать! Обойдутся без вас! Вам другую работу дадим. И немного подумав, спросил:

— Как у вас с английским языком? Поезжайте в Америку. Мы там организуем Закупочную комиссию.

— Нет! В Америку я не поеду,— наотрез отказался я.— Отпустите меня лучше в армию...

Тщетными оказались мои уговоры, и Микоян даже рассердился, когда я снова начал просить его, ссылаясь на договоренность с Федоренко.

— Вот что! Не пойдете ли в Морской флот? Там дел много будет, и люди нужны.

— Нет, с Дукельским я работать не смогу. Он большой самодур, и мы не уживемся.

— А если вас назначат вместо Дукельского?

Вопрос был настолько неожиданным, что я растерялся и попросил дать мне сутки подумать. Микоян согласился, и на этом разговор закончился".

"Суда были оставлены без всякого охранения и защиты"

Ширшов никогда не работал в Наркомате морского флота и знал о его делах лишь то, что слышал на совещаниях и заседаниях с участием Главсевморпути. Основное направление работы казалось ему совершенно ясным — снабжение армии и тыла нефтью и нефтепродуктами:

"Самолетам, танкам, машинам, фронту и тылу нужна нефть,— вспоминал он.— Почти год войны сильно сократил запасы бензина, лигроина, мазута там, где они были нужны. А далеко на юге, в Баку, лежали сотни тысяч тонн бензина, керосина, миллионы тонн мазута, скопившиеся за несколько лет. Через весь Каспий, вверх по Волге, вплоть до Рыбинска и Ярославля, вверх по Каме, вплоть до Молотова простирался Великий нефтяной конвейер. Из года в год, как только уходили из Астрахани последние льдины и до самого ледостава, миллионы тонн нефти и нефтепродуктов шли вверх по нему...

Еще до войны, только случайно соприкасаясь с делами Минморфлота, я не раз слышал, что основным источником неприятностей Наркомата были нефтеперевозки. Помимо грехов самих работников Морфлота, основной причиной постоянных нареканий на работу флота, несомненно, был более быстрый темп развития промышленности Баку, в результате чего добыча нефти обогнала транспортные возможности флота. А в эту весну, первую военную, когда нефть особенно была нужна, нефтяной конвейер лихорадило особенно сильно, больше, чем в предвоенные годы".

Понимая все это и взвесив все за и против, Ширшов дал согласие на назначение наркомом морского флота, которое состоялось 2 февраля 1942 года. Однако он не знал, а Микоян не стал говорить ему, что перевозки нефти — только одна из больших проблем Наркомморфлота.

Когда 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война и на морях вокруг Европы началась ожесточенная охота на транспортные суда противника, немалое количество советских судов, находившихся в плавании, вместо портов приписки на Черном и Балтийском морях отправили в Дальневосточный край и в северные порты, где они, по сути, стояли без движения. Предшественник Ширшова на посту наркома Семен Дукельский в конце августа 1940 года докладывал председателю Совнаркома СССР Вячеславу Молотову:

"Война внесла существенные изменения в расстановку флота, застрявшего на ДВК, где и без того из-за недостатка бункерного угля простаивали в портах груженые суда. Пришлось из скудных ресурсов выделить еще уголь для того, чтобы не заморозить этот флот. Само собой разумеется, что о каком-либо влиянии этого флота на перевозки не приходится говорить. Что касается флота, который застрял на Севере, то использование его к концу навигации, за редким исключением, не имело места".

Еще хуже выглядела ситуация с судами, оказавшимися на Черном и Балтийском морях к моменту нападения Германии на СССР. Информация об их гибели или выходе из строя приходила в Москву с такой частотой, что это выглядело значительной проблемой даже на фоне неудач Красной армии на суше.

К началу 1942 года погибших судов оказалось так много, что делом занялась Прокуратура СССР. 23 марта 1942 года прокурор СССР Виктор Бочков писал Микояну:

"С начала военных действий торгово-транспортный флот Черноморско-Азовского пароходства подчинен в оперативном отношении Военно-Морскому Командованию и используется последним при осуществлении десантных операций, а также на перевозках воинских грузов и частей.

Казалось бы, что большая помощь, оказанная торговым транспортным флотом Военно-Морскому командованию, должна была обязать его уделить серьезное внимание охране и сохранности кораблей транспортного флота при выполнении ими боевых заданий и проявить заботу об экипажах этих судов.

В действительности же с первых дней войны флот Черноморско-Азовского пароходства начал терпеть большие потери, которые в дальнейшем беспрерывно увеличиваются и создают реальную угрозу существованию флота этого пароходства вообще.

Основная причина больших потерь флота — плохая организация охраны транспорта от нападений неприятеля с воздуха.

Так, например, при осуществлении десантных операций в Керчи и Феодосии подверглись бомбежке и затонули 12 транспортных судов, доставивших воинские части, боеприпасы и артиллерию в эти порты. Суда были оставлены военным командованием без всякого охранения и защиты.

О фактах плохой охраны и гибели транспортных судов в феврале месяце доведено до сведения нач. Генерального штаба Маршала Советского Союза тов. Шапошникова и Народного Комиссара Военно-Морского Флота адмирала тов. Кузнецова. Однако и после этого суда продолжают гибнуть по тем же причинам.

Так, например, 19 февраля с. г. из Новороссийска в Севастополь был направлен пароход "Коммунист" с грузом ВВС без всякой охраны и конвоя. Пароход торпедирован и затонул.

27 февраля с. г. из Туапсе в Севастополь направлен без охраны пароход "Чапаев" с грузом: лошадей — 240 голов, продовольствия — 107 тонн, боеприпасов — 1003 тонны, орудий — 10 и др. Пароход торпедирован и затонул со всем грузом.

7 марта с. г. из Новороссийска в Камыш-Бурун направлен без охраны пароход "Фабрициус" с лошадьми, продфуражом и автомашинами. В пути следования пароход торпедирован и получил серьезные повреждения.

Грузы на этих судах следовали для нужд Красной Армии.

Учитывая исключительное значение морского транспорта Черного моря в предстоящих операциях, считаю необходимым организацию действенной охраны кораблей транспортного флота, которая должна быть всецело возложена на Военно-Морское Командование и за которую последнее должно нести полную ответственность".

Однако и после этого доклада ничего не изменилось.

"Погибло по всем бассейнам 107 судов"

4 апреля 1942 года нарком Ширшов направил в Государственный комитет обороны спецсообщение о новой гибели судов:

"2 апреля в 12 часов дня танкер "Куйбышев" снялся из Новороссийска на Камыш-Бурун, имея на борту 2497 тонн авиабензина, 1161 тонн транспортного керосина, 285 тонн лигроина и 100 тонн других нефтепродуктов.

2 апреля в 19 часов 10 мин. танкер был атакован четырьмя торпедоносцами. Одна из торпед попала в левый борт в районе танков N 5 и 6. В результате попадания торпеды произошел взрыв, танкер весь был охвачен пламенем. Из числа экипажа спаслись 28 человек, из которых 8 ранено. Погиб 21 человек, в том числе военный лоцман и два представителя армии, сопровождавшие груз. В охранении танкера состоял эсминец "Незаможник" и два морских охотника; с воздуха охранение обеспечивалось двумя истребителями. В 6 часов утра 3 апреля танкер продолжал гореть; мачты и надстройки упали.

За последние дни это второй случай нападения торпедоносцев на транспортные суда на пути из Новороссийска в Керченский пролив.

Как и в случае нападения на теплоход "Ворошилов" (29 марта), танкер "Куйбышев" подвергся атаке группы торпедоносцев. По имеющимся данным, торпедоносцы противника, действуя на коммуникациях нашего флота, применяют следующую тактику: пользуясь хорошей погодой, самолеты садятся на воду и выжидают подхода наших судов, нередко в течение продолжительного времени.

Очередной грубой ошибкой командования Черноморского военного флота является отправление судов в рейс в светлое время суток.

Наркомвоенморфлот, тов. Кузнецов, основываясь на сообщениях, полученных им от командования Черноморского флота, объяснял это тем, что ночью авиация не в состоянии обеспечить охранение судов. Однако, как показали оба случая, придача в охранение двух истребителей не дает никаких результатов. В момент атаки торпедоносцами теплохода "Ворошилов" истребителей около судна не было, поскольку последние к этому времени возвратились на свои базы. Во втором случае, во время атаки танкера "Куйбышев", два истребителя не смогли защитить танкер, подвергшийся нападению четырех торпедоносцев.

Между тем, по справкам, наведенным мною в Гидрометслужбе при РККА, 2 апреля в районе гибели танкера "Куйбышев" была низкая сплошная облачность. В этих условиях танкер "Куйбышев" ночью свободно мог бы совершить рейс из Новороссийска в Камыш-Бурун, в значительно меньшей мере подвергаясь опасности нападения авиации противника.

Докладывая изложенное, прошу обязать Наркомвоенморфлот (тов. Кузнецова) принять наконец решительные меры к сохранению оставшегося транспортного тоннажа на Черном море. На сегодняшний день из 14 танкеров действующих осталось всего 5; из 100 сухогрузных судов, помимо находящихся в ремонте, осталось 21".

К этому моменту Ширшов вернулся из Астрахани, где ему и его сотрудникам удалось организовать нефтеперевозки в новых, увеличенных масштабах, и смог ознакомиться с ситуацией на Черном и Балтийском морях. 15 апреля 1942 года он написал Сталину:

"Морской транспортный флот понес за время войны огромные потери, особенно на Балтийском и Черном морях. Погибло по всем бассейнам 107 судов общей грузоподъемностью около 250 тыс. тонн. Оставлено в портах, временно занятых противником, главным образом в Латвии и Эстонии, 79 транспортных судов, грузоподъемностью 234 тыс. тонн.

В результате этих потерь транспортный флот Черноморско-Азовского бассейна состоит всего лишь из 42 судов грузоподъемностью 136 тыс. тонн, вместо 73 судов грузоподъемностью 243 тыс. тонн, которые работали в бассейне к началу войны после мобилизации. Большинство оставшихся судов получили тяжелые повреждения и временно выведены из строя. В результате на Черном море сегодня в эксплуатации осталось 19 судов, общим тоннажем 42 250 тонн.

В Балтийском бассейне из судов Балтийского, Латвийского и Эстонского пароходств осталось 21 судно грузоподъемностью 59 тыс. тонн, вместо 137 судов общей грузоподъемностью 327 тыс. тонн к началу войны. Оставшиеся суда также почти все имеют повреждения".

"Заведен на минное поле военным лоцманом и подорвался"

В следующей части доклада Ширшов перешел к анализу причин огромных потерь:

"Основной причиной гибели большей части судов является пренебрежение со стороны военно-морского командования к охране транспортного флота.

1. Совершенно неудовлетворительно организована военно-лоцманская служба.

Военные лоцмана в подавляющем большинстве плохо подготовлены. По их вине на Черном и Азовском морях подорвался ряд судов на наших минах (начальник отдела коммуникаций Черного моря капитан 1-го ранга Васильев). Например, пароход "Ленин" по пути из Одессы в Мариуполь был заведен лоцманом на минное поле; вместе с пароходом погибло 1200 пассажиров. По аналогичной причине подорвался на минном поле теплоход "Крым" у Новороссийска.

На Дальнем Востоке у Совгавани был заведен на минное поле военным лоцманом и подорвался ледокол "Казак Поярков".

Наркомвоенморфлот установил неправильный порядок, по которому капитаны судов отстраняются от командования судном во время проводки по фарватеру минных полей, и с них на это время снимается ответственность за безопасность плавания.

По настоянию Заместителя Народного Комиссара Морского флота тов. Самборского военно-морское командование на Черном море приняло некоторые меры для улучшения работы военных лоцманов.

Однако эти меры являются недостаточными, что подтверждают факты гибели судов по вине лоцманов, которые имеют место и сейчас (подрыв на минном поле парохода "Чапаев" 8 марта на подходе к Севастополю).

Продолжается также порочная практика отстранения капитанов от командования судном во время лоцманской проводки.

2. Не организовано охранение судов в портах и конвоирование в море.

Военно-морское командование в Черноморском и Балтийском бассейне не поняло своих обязанностей по охранению транспортных судов. Суда, как правило, не эскортировались и не обеспечивались охраной с воздуха. Это привело к массовой гибели судов. Так были потоплены: пароход "Полина Осипенко" на подходе к Одессе, пароход "Брянск" на пути из Севастополя в Одессу, пароход "Ураллес" на Евпаторийском рейде, теплоход "Аджария" на большом Одесском рейде, ледокол "Макаров", вышедший из Туапсе (начальник военно-морской базы Кулешов), пропавший без вести с командой в 120 человек.

При десантных операциях в Керчи и Феодосии было потоплено 18 судов из-за отсутствия охранения с воздуха.

Только после гибели в феврале-марте парохода "Фабрициус" и пропавшего без вести парохода "Коммунист", отправленных из Новороссийска (начальник военно-морской базы Холостяков), Наркомвоенморфлот обязал командование Черноморского флота не выпускать транспортные суда без охранения. Однако и теперь охранение поставлено плохо, что подтверждается фактами гибели "Куйбышева" (грузоподъемность 4530 тонн).

3. Военно-морское командование часто накапливает без всякой необходимости суда пачками в портах и не обеспечивает их охранение. Это создает врагу удобную мишень для бомбежки. Так, например, в январе-феврале в Камыш-Буруне в результате бесцельного скопления в порту до 23 судов были тяжело повреждены два крупных судна — танкер "Эмба" грузоподъемностью в 10 150 тонн и пароход "Красный Профинтерн" — 5800 тонн".

Ширшов обвинял военно-морское командование не только в плохой охране транспортных судов, но и в неправильной организации их использования:

"Антигосударственная практика военно-морского командования в отношении транспортного морского флота приводит не только к гибели судов, но и к преступной его эксплуатации, значительно снижая его провозоспособность и обрекая суда на длительные бесцельные простои.

1. Военно-морские власти на Черном, Балтийском, Северном морях вмешиваются в работу пароходств и портов, создавая безответственность, неразбериху, фактически устраняя пароходства Наркомморфлота от распоряжения флотом.

В Туапсе и Новороссийске погрузо-разгрузочными операциями на судах командуют военные коменданты, военные капитаны портов, командиры военно-морских баз, начальники штабов военно-морских баз и представители управлений военных сообщений. Начальники портов фактически лишены всякой власти и растрачивают свое время и энергию на согласование противоречивых приказаний военных властей.

Это приводит к преступной эксплуатации судов. Например, танкер "Ялта" в декабре 1941 года по распоряжению командования Потийской военно-морской базы (тов. Рюмина) в течение 20 суток перегонялся из Батуми в Поти и обратно без всякой надобности и в дальнейшем 15 суток курсировал между Туапсе, Новороссийском и Керчью, после чего только был разгружен в Севастополе.

Грузившийся в феврале в Поти углем для транспортных судов на Новороссийск и Керчь пароход "Чапаев" без ведома начальника Черноморско-Азовского бассейна по приказанию начальника штаба ЧФ контр-адмирала Елисеева был снят с этого рейса и направлен с грузом продфуража в Севастополь.

2. Военно-морское командование Черного, Балтийского и Северного морей извращает указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1941 года об использовании средств водного транспорта в военное время и изымает у пароходств и портов без всякого к тому оснований и надобности суда, оборудование, материалы и проч.

Так, начальник Сочинского гарнизона (капитан 2-го ранга Чернов) 25 ноября 1941 года издал приказ о передаче строительства Сочинского порта со всеми плавсредствами, механизмами и материалами инженерному отделу Черноморского флота.

Командир Туапсинской военно-морской базы (контр-адмирал Кулешов) 24 декабря издал приказ о подчинении всех плавсредств Туапсинского порта военно-морской базе.

Командование Балтийского и Северного флота обязывает пароходства НКМФ формировать вспомогательные транспортные отряды, которые затем месяцами простаивают в портах без всякого использования.

Изложенные в настоящей записке факты антигосударственного отношения военно-морского командования к морскому транспорту и пренебрежительного отношения к его сохранности и правильной эксплуатации не исчерпывают всех случаев.

Наркомморфлот располагает обширным материалом, свидетельствующим о том, что указанные выше противозаконные действия военно-морского командования носят систематический характер".

"Вице-адмирал Трибуц остался безнаказанным"

Писал нарком Ширшов и о том, что военно-морское командование и его представители на местах игнорируют все требования Наркомморфлота по исправлению ситуации:

"Неоднократные требования, направленные к ликвидации перечисленных безобразий, адресованные Наркомвоенморфлоту и военным советам флотов со стороны заместителей Народного Комиссара Морского Флота т. т. Самборского, Белахова и Кириченко, находившихся на местах, не привели ни к каким результатам.

Как правило, их справедливые и законные требования навести порядок игнорировались и отвергались военно-морским командованием.

Нередко представители военно-морского командования на местах прибегают к недопустимым методам воздействия на возражающих против незаконных действий работников пароходств, портов, капитанов судов, применяя угрозы, а иногда вооруженную силу и оружие.

Так, начальник Одесской военно-морской базы (контр-адмирал Кулешов) издал приказ об аресте начальника Одесского порта Макаренко (награжденного впоследствии орденом Красной Звезды) за то, что Макаренко отказался выполнить распоряжение Кулешова, идущее вразрез с директивой ГОКО.

Начальник Новороссийской военно-морской базы (капитан 1-го ранга Холостяков) вооруженной силой заставил начальника эллинга в Новороссийске спустить с эллинга парусно-моторное судно "Березань", которому оставались всего лишь одни сутки до окончания ремонта. После спуска "Березани" эллинг пустовал 48 часов".

Однако главные обвинения наркома морского флота сводились к тому, что военные моряки совершенно сознательно и хладнокровно оставляют торговые суда без помощи в критических ситуациях, а иногда и провоцируют их гибель.

"Военно-морское командование не чувствует никакой ответственности за гибель транспортного флота. Начальник штаба Потийской военно-морской базы (капитан 2-го ранга Деревянко) не допустил входа в порт терпевшего бедствие во время шторма парохода "Ингул" и приказал закрыть бонное заграждение. Пароход затонул у самого порта. Погибло 25 человек".

В качестве главного примера нарком приводил историю так называемого Таллинского перехода, когда 28 августа 1941 года большая группа торговых судов и военных кораблей пыталась прорваться из уже захваченного вермахтом Таллина в Кронштадт:

"Огромный ущерб нанесен флоту при осуществлении крупных операций по эвакуации отдельных портов и районов в результате неправильных и по существу преступных действий военно-морского командования.

а) 28 августа 1941 года при эвакуации Таллина погибло 22 транспортных судна грузоподъемностью 52 тыс. тонн.

Вице-адмирал Трибуц составил из всего транспортного флота в количестве около 30 единиц один караван, растянувшийся на 10 миль.

Эскадра Балтийского флота, выходившая одновременно с караваном, укрылась от огня противника с берега, поместив караван транспортных судов между собою и берегом. После первого налета трех вражеских самолетов, эскадра военных судов во главе с вице-адмиралом Трибуцем позорно бежала, оставив беззащитный караван транспортных судов на расстрел противника. Гибели каравана способствовало также и подрезание мин бежавшей эскадрой военных судов.

Вместе с 22 судами в этот день погибло более 25 тыс. бойцов, пассажиры и ценное имущество, эвакуированное из Таллина;

б) 7 октября Азовская военная флотилия во главе с командующим (капитаном 1-го ранга Александровым) неожиданно покинула Мариупольский порт, бросив в порту на произвол судьбы транспортные суда и ценное имущество. В результате последние суда Наркомморфлота, уходившие из Мариуполя, уходили под огнем германских танков, ворвавшихся в порт. При этом погиб ледокол "Соломбала"".

Фактически это было обвинением в трусости и предательстве, и Ширшов требовал проведения следствия и суда:

"Наркомат Военно-Морского флота в связи с гибелью 22 судов при эвакуации Таллина не сделал никаких выводов в отношении виновных, и вице-адмирал Трибуц остался безнаказанным и по-прежнему командует Балтийским флотом. Это относится и к ряду других фактов. Наркомморфлот считает, что факт гибели огромного количества транспортных судов требует специального расследования и наказания виновных".

(Окончание следует)