Президент клиники "Медицина", заслуженный врач РФ, профессор Григорий Ройтберг и корреспондент "Коммерсантъ FM" Лариса Мокшина побеседовали о качестве медицинских услуг в России и за рубежом; о том, к чему должны стремиться отечественные учреждения здравоохранения; и как пациенту удостовериться в надежности клиники.
–– Сегодня мы поговорим о положении дел в российской медицине. У нас в гостях президент клиники "Медицина" заслуженный врач РФ, член-корреспондент РАМН, доктор медицинских наук, профессор Григорий Ройтберг. Здравствуйте, Григорий Ефимович.
–– Добрый день.
–– Григорий Ефимович, в российском обществе сегодня сформировалось общее отношение к медицине, прямо скажем, непростое. Я лишь попытаюсь обобщить эти настроения: лечебный фонд старый, профессионалов не хватает, врачей и специалистов, знакомых с мировым опытом очень мало, препараты некачественные. Вот лишь несколько признаков, по которым сегодня судят российскую медицину. Поэтому неудивительно, что в основном те, кто может, ориентированы на лечение за рубежом, где и врачебная помощь на достойном уровне и уход. С чем это связано? Можно ли переломить эту ситуацию?
–– Я думаю, что просто заклинаниями и беседами, в том числе, в такой уважаемой передаче, переломить ситуацию не удастся. Надо сказать, что здесь есть и правда, и некоторое преувеличение. Правда заключается в том, что средний уровень здравоохранения в России и, скажем, в европейских странах или в развитых странах очень отличается. Разговоры о том, что известны цифры продолжительности жизни, несколько отличаются, они не дают полную информацию о том, насколько в этом виновато здравоохранение и виновато ли вообще. Если говорить о продолжительности жизни, которая катастрофически низкая, допустим, у мужчин Российской Федерации, и очень отличается от таковой в других странах, то медицинское обслуживание или лечение –– это только часть проблемы.
–– Качество жизни в основном влияет?
–– Качество жизни, но мы сейчас просто не будем о нем говорить. Мы сейчас говорим о медицинской части, да? Она имеет свое значение. Есть способы оценки продолжительности жизни. Ну, например, какова продолжительность жизни после постановки диагноза в России и за рубежом? Какого качества жизнь после постановки диагноза? Вот, скажем, заболеваемость онкологическими заболеваниями: она у мужчин возникает в России и за рубежом в одном и том же возрасте –– около 61 года в среднем. Но продолжительность жизни после этого в Европе 12-14 лет, а в России –– 2,5 года.
–– Да, разница очевидная.
–– Очевидная. Итак, это то, что касается того, что российские граждане недовольны качеством помощи. Я хочу внести пояснение насчет того, что за рубежом довольны качеством медицинской помощи. Если взять США, где реально для людей, имеющих страховку, качество медицинской помощи очень высокое, то надо сказать, что почти половина населения не удовлетворены качеством этой бесплатной медпомощи.
–– Да, но сравнивать-то нельзя качество медицинской помощи в России и в Америке.
–– Мы немножко сейчас коснемся другой проблемы. Вы хотите сказать об отношении…
–– Именно о медицинских услугах.
–– Вы говорили об отношении пациентов или населения к медицинской помощи.
–– Да, да.
–– Удовлетворенность пациентов –– это один вопрос. А реальное качество медицинской помощи –– это другие критерии. Потому что, есть врачи, которыми все довольны, и при этом фиксируется нижайший уровень врачевания. Есть хирурги, пациенты ими не довольны, но у них прекрасные результаты. Поэтому качество медицинской помощи и удовлетворенность –– это несколько разные вещи.
–– Я вас поняла. А что значит качество медицинской помощи? Вот ваша клиника получила сертификат JCI. Что это? Это оценка качества медицинского учреждения или это оценка врачебной помощи?
–– Мне кажется, это то, что должно в ближайшее время принять отечественное здравоохранение. Нам нужны какие-то объективные критерии качества оказания медицинской помощи. Что такое полученная нами оценка международная оценка аккредитации JCI или другие, полученные до этого, но более скоромные международные тоже оценки? Вот если вы приходите в больницу, то вы как можете оценить качество медицинской помощи? Вы смотрите на интерьер, вы более-менее видите оборудование, смотрите, как вас встречают врачи, и, конечно, какое-то впечатление может уже создаться. Но профессионально оценить, что это за качество, стоит ли туда обращаться или может быть поменять учреждение, непрофессионалу тяжело.
В связи с этим международное медицинское сообщество и создало аккредитирующие организации, которые производят независимую оценку качества медицинской помощи, чтобы потом сказать обывателю, пациенту, населению: вот это высококлассная клиника. А вот если вы обратитесь сюда, мы никаких гарантий вам дать не можем.
–– Мы говорили с вами о стандартах. В Германии существуют медицинские стандарты, в них входит, по-моему, более 200 наименований. Соизмеримо ли это с тем, что существует в России? Можно сказать, что мы сейчас тоже начинаем жить по этим стандартам?
–– Что касается стандартов, то на сегодняшний день они в России существуют. Во всяком случае, в Москве. Существуют московские городские стандарты оказания медицинской помощи. Я не знаю, как насчет всей России, думаю, что они не везде действуют. Но контроль за их исполнением оставляет желать лучшего даже в Москве. Когда мы говорим о стандартах оказания медицинской помощи, это то, что необходимо выполнить обязательно, но это не полностью характеризует качество медицинского.
Давайте я вам приведу такой пример. Существует протокол оказания экстренной медицинской помощи лицам с подозрением на инсульт. Это экстренная ситуация. Известно, что означает промедление –– при инсультах приблизительно треть из больных умирают, каждый третий становится инвалидом. Поэтому, когда мы боремся, мы боремся либо за жизнь, либо за последующее качество жизни. Так вот существуют протоколы. По этим протоколам в течение ближайших нескольких часов, это самое важное время во время инфаркта, необходимо провести ряд обследований для того, чтобы дифференцировать, какой инсульт развился. Потому что при ишемическом инсульте есть реальная возможность проведения специальной терапии –– тромболитиками, что позволяет, скажем так, резко улучшить прогноз.
–– В России это делается?
–– Протокол существует и практически выполняется, насколько я знаю. Просто мы начали это делать 4 года тому назад, ввели в обязательный стандарт и можем гордо говорить, что мы были, я думаю, первыми. Хотя подобный стандарт существует уже давно. И вот это существует большая разница между обязательностью исполнения и реальным положением дел.
–– Мне бы хотелось вернуться к сертификату JCI, который вы получили, чтобы понять, то есть вы единственная клиника в России и в Москве, которая получили этот сертификат. Что это даст мне, как пациенту? Вот у соседней клиники нет этого сертификата, а у вас он есть.
–– При выборе вы можете считать, что у нас будет лучше. Конечно, это не значит, что вы должны выбирать именно нас, потому что вы должны посмотреть, может, вам просто не подходит наша клиника. Отношение к врачу это ведь как любовь, симпатия, это биохимия –– она либо подходит, либо не подходит.
–– Все индивидуально.
–– Так же и при выборе клиники. Так же, кстати, вы выбираете и любые другие товары тоже сердцем. Не только ценой, но и сердцем. Нравится, не нравится. Почему такой цвет подходит, а этот нет? Это всегда субъективная оценка. Если перевести на язык конкретно критериев, которыми руководствуется комиссия при оценке и при выдаче рекомендаций, то я могу сказать, что их очень много.
Например, вы будете уверены, что в клинике, которая сертифицирована JCI, не будет случайных врачей, потому что подбор врачей строго регламентирован. Вы будете уверены, что ваш врач, в какое бы отделение вы ни попали, даже тот, кто вам не очень нравится, обязательно имеет сертификацию и вовремя проходит повышение квалификации. Вы будете уверены, что он ходит на курсы, что он сдает экзамены, что его уровень соответствует современным взглядам. Вы будете уверены в том, что к вам отнесутся честно и то, что записано в истории болезни будет точно этому соответствовать. И, кстати, по нашим стандартам вы можете посмотреть свою историю болезни из дома. Вы можете получить second opinion, о котором все говорят, но которое никто не реализует –– эту историю болезни вы перепишите на флэшку и дадите любому доктору. Пусть он раскритикует, пусть он расскажет, что это не правильно вас лечат. То есть вы сами …
–– Полностью владеете ситуацией…
–– Да, вы владеете ситуацией, и вы имеете возможность контроля. Это, кстати, не только ваша возможность контроля. Это та высочайшая ответственность, которую теперь врачи и медицинский персонал чувствуют при назначениях, при выдаче заключений. Я эту тему могу очень долго обсуждать. Могу вам сказать просто, что в странах с очень высоким уровнем медицинской помощи, например, бывают пациенты, у которых пропускаются онкологические заболевания желудка, потому что записи нет, контроля не существует, и что было там полгода назад одному богу известно. Сегодня вы сами видите все документы, все записи обязательно документируются. Нет ни одного исследования, ни одной операции, а после того, как больному сделали операцию, ему выдается диск с ее записью И в будущем он может обжаловать профессионализм врачей, требовать сатисфакции, обращаться к другому доктору и знать, что с его печенью что-то не то сделали.
–– Если говорить о правах пациентов, как они защищены в вашей, например, клинике? Я пришла в вашу клинику и очень надеюсь, даже уверена, что все будет хорошо, но ведь бывают разные ситуации. Может быть, неверный диагноз поставят, может быть, операцию некачественно проведут. Как пациент, я защищена в вашей клинике?
–– Знаете, я вам дам один совет. Первое, я хочу сказать, что существует закон о правах потребителей и что юридически российские граждане достаточно хорошо защищены. Правда, как и во многом другом, строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Это, в первую очередь, из-за того, что именно пациент плохо осведомлен о том, что с ним происходит. Я бы всем дал один и тот же совет: например, при покупке дорогого автомобиля, вы все равно проверяете, что это такое, подаете на дополнительный технический осмотр, вы его подробно изучаете. Почему же, когда, отдавая свое тело и душу кому-то на исследование или на технический осмотр, мы не проверяем медицинское учреждение?
Конечно, надо выбирать учреждение, которому вы доверяете. В первую очередь, это те, кто имеют подтвержденную международно аккредитацию. Куда бы вы ни пришли, даже в очень уважаемое учреждение, как к нам, например, вы должны обязательно иметь все записи на руках, все выписки, это будет важнейшим критерием вашей защиты. И, в общем-то, это дает вам уверенность, что имеете возможность и себя защитить и проверить, правильно ли все было.
–– А клиника как защищает себя в это ситуации? То есть у всех ваших врачей оформлены полисы страхования ответственности?
–– Конечно. Все люди в России имеют права. Надо просто быть реалистом. Доктор ––это же человек. А если он человек, то он никогда не застрахован от ошибки. Потому что, если я буду говорить по-другому, это будет ложь. Доктор может ошибиться. Мы пресекаем и категорически неприемлем халатности. Но есть ошибка врача, есть предел медицины, как науки, есть предел самой современной методики, как метода. И, конечно, врачебная ошибка возможна. В этом случае существует и страховка, и существует доля ответственности врача. Кстати, если говорить об ответственности клиники, хочу сказать, что у нас больным выдают гарантии клиники.
–– Есть такие гарантии?
–– Да. И мы их все больным выдаем. Более того, мы просим, чтобы они их брали. Не очень охотно люди их берут. И еще раз, возвращаясь к обычным покупкам, почему-то мы с вами считаем, что на пальто 1 год гарантии –– это нормально. Почему же я не должен иметь гарантию, что, приходя в медицинское учреждение, я не буду иметь определенные гарантии? Это не гарантии излечения, никакой нормальный доктор таких гарантий в нормальных условиях не даст. Гарантии выдаются на то, что все возможное в современной медицине будет применено, что вам будет объяснено, почему это применено. В таком случае вы становитесь соучастниками лечебного процесса в лучшем смысле этого слова. И там все четко написано, например, что вас будут лечить в соответствии с медико-экономическими стандартами, которые являются общепринятыми за рубежом.
–– Я знаю также, что вы заведуете кафедрой терапии и семейной медицины в Российском государственном медицинском университете. Значит, вам эта тема будет близка. Занимаются ли российские частные клиники научной деятельностью? Вот именно ваша клиника занимается какой-то научной деятельностью?
––Да, в этом смысле мы являемся исключением и занимаемся научной деятельностью. В этом есть свой прагматизм. Это даже не альтруизм, не забота о науке как таковой, хотя я, конечно, могу и это сказать. Доктор, который занимается научной деятельностью, это другой доктор.
–– Он и практикует иначе.
–– Они и практикует иначе и интересуется большим. И это люди, которым это интересно. Если врачу совсем это не интересно, ну, значит, он рано или поздно начнет деградировать. Это, кстати, удел не только частных клиник, о которых вы говорите, это удел всех.
–– Мы беседовали с президентом клиники "Медицина", заслуженным врачом Российской Федерации, членом-корреспондентом РАМН, доктором медицинских наук, профессором Григорием Ройтбергом. Спасибо. Ждем вас еще раз.
–– Спасибо большое.