Спецкорреспондент издательского дома "Коммерсантъ" Олег Кашин радуется тому, что глава Росмолодежи Василий Якеменко проиграл ему суд по иску о защите чести и достоинства. Но одновременно считает эту радость унизительной.
Об этом приятно рассказывать: 21 июня я выиграл суд у главы Росмолодежи Василия Якеменко, пытавшегося оспорить мои высказывания о "якеменковской версии" прошлогоднего нападения на меня, когда двое неизвестных проломили мне голову стальным прутом.
"Я не сомневаюсь в якеменковской версии" — отказав Василию Якеменко в иске ко мне по поводу этой фразы о прошлогоднем покушении, Хамовнический суд сохранил за мной право произносить ее, не выплачивая основателю движения "Наши" 500 тыс. рублей компенсации за моральный ущерб. И я с удовольствием повторяю ее на законных основаниях: я не сомневаюсь в якеменковской версии.
Судился я первый раз в жизни. Оказывается, выигрывать в суде очень приятно: ты выходишь из зала героем, принимаешь поздравления, раздаешь интервью ("Это маленький шаг для человека, но большой для человечества" — ну да, есть в этом какой-то элемент пошлости, но сегодня можно) и до конца дня ходишь счастливый, как будто случилось что-то такое, во что невозможно было поверить и чего невозможно было ожидать.
К вечеру проигравшая сторона начинает реагировать: в нашистском онлайн-издании появляется статья о том, что если суд разрешил безнаказанно говорить что угодно о ком угодно, то Кашин пассивный гей, которого видели "ширяющимся героином по вене" и который вступил в "Справедливую Россию". Адвокат Жорин, представлявший в суде Якеменко, говорит по радио, что Кашин выклянчил у суда победу. Сайт "Коммерсанта" в разделе пользовательских комментариев заполняется анонимными высказываниями в том духе, что интересно, сколько денег Кашин занес судье, и что, наверное, среди судей тоже бывают либерасты. Активист "Народного фронта" пишет в блоге, что надеется, что в следующий раз Кашину проломят голову более основательно.
Но я все равно хожу именинником и радуюсь своей победе. Когда меня убивали, был ноябрь, сейчас лето. Раз в неделю звонит следователь и рассказывает, что следствие идет очень хорошо и эффективно. Вот и сейчас он позвонил, и поздравил с выигранным судом, и еще спросил телефон галериста Марата Гельмана, и это тоже результат выигранного суда. Мне не удалось добиться приглашения Гельмана в суд свидетелем, и тогда он дал интервью, в котором рассказал, как несколько лет назад, когда в его галерее была презентация книги Эдуарда Лимонова, к нему приходили братья Якеменко — Василий, с которым я судился, и Борис, который сейчас член Общественной палаты. Гельман заявил, что братья угрожали ему, требуя отменить презентацию Лимонова, а когда он ее не отменил, в галерею пришли какие-то люди, которые до потери сознания избили Гельмана стальным прутом. Теперь следователь просит телефон Марата, чтобы его допросить: в ноябре, когда следственная группа вызывала на допросы всех, чьи имена вбиты а память моего мобильного, Гельмана почему-то пропустили, наверное по ошибке. Так или иначе, нынешнее приглашение его на допрос — это тоже следствие выигранного мною суда, и этому приглашению я тоже радуюсь.
Накануне суда я был на "Антиселигере" — организованном в пику нашистскому Селигеру оппозиционном форуме в Химкинском лесу. Там все было как у нашистов на Селигере — лекции, дискуссии, палатки, концерты и даже выставка инсталляций, посвященная врагам. Вместо Людмилы Алексеевой и Николая Сванидзе — Владимир Путин и Владислав Сурков, но послание то же: у нашистов на Алексеевой была эсэсовская фуражка, у антинашистов было написано "Наши — фаши". Выиграв у Якеменко суд, я, наверное, стал по аналогии с "Антиселигером" этаким Антиякеменко, и я стараюсь об этом не думать, чтобы не перестать радоваться, потому что я еще не забыл, что разница между советским и антисоветским крайне незначительна.
В газетах пишут, что Кашин выиграл суд, потому что его, то есть мой, административный ресурс оказался более весомым, чем у Якеменко: дело Кашина находится под контролем президента Медведева, и Медведев даже встречался с Кашиным, когда тот лечился в Израиле. Читать о моем административном ресурсе смешно, но это тоже результат суда, который я выиграл. Если люди, умеющие разговаривать только на византийском языке, считают, что у меня есть административный ресурс, значит, и они признают меня победителем.
Выигранный процесс по гражданскому иску — совсем не адекватная замена расследованному делу и пойманным преступникам, но ничего другого существующая реальность предложить мне не может. Я радуюсь тому, что должно быть обыденным, само собой разумеющимся,— своему праву публично рассуждать о версиях преступления против меня, вызову к следователю важного свидетеля. Если разобраться, эта радость достаточно унизительна для меня, но ведь она не унизительнее избиения арматурой и нерасследованного дела.