Позицию частных акционеров Внуково в отношении слияния аэропорта с Шереметьево "Ъ" изложил глава совета директоров ОАО "Международный аэропорт Внуково" ВИТАЛИЙ ВАНЦЕВ.
— Решение премьера о слиянии Внуково и Шереметьево было для вас неожиданным?
— Вопрос обсуждался с лета прошлого года — варианты объединения и двух, и трех аэропортов. В декабре прошлого года Минтранс пригласил нас на переговоры по объединению Внуково с Шереметьево. Для частных акционеров Внуково оно будет комфортным и понятным.
— То есть эта инициатива изначально исходила от Минтранса?
— Я знаю, что эту идею высказывали и поддерживали и министр транспорта РФ Игорь Левитин, и первый вице-премьер Игорь Шувалов.
— А почему тогда Домодедово осталось за бортом?
— Я не знаю, поскольку мы говорили только о концепции объединения с Шереметьево. Но я всегда говорил, что не верю в объединение с Домодедово при его нынешних акционерах.
— Кого вы имеете в виду?
— Когана (председатель наблюдательного совета Домодедово Валерий Коган.— "Ъ") и Каменщика (глава совета директоров Домодедово Дмитрий Каменщик.— "Ъ"). Это только по официальной версии остается загадкой, кто хозяин. Для всего рынка понятно, кто хозяин.
— И почему вы считаете невозможным с ними сотрудничать?
— Объясню. Потому, что это люди нечестные, с которыми нельзя ни о чем договориться, доказательства я неоднократно за последние два года приводил. Яркий тому пример — ситуация, когда мы выручали альянс AirUnion и перевезли 9 тыс. пассажиров, скопившихся тогда в аэропорту. Но эти люди начали судиться с нами и судятся по сей день, хотя закон на нашей стороне.
— А вам не кажется, что сейчас началось сильное давление на Домодедово?
— Это с чего? Если бы на них был накат, поверьте мне, их бы давно там не было. Достаточно демократично и либерально в соответствии с законом идут проверки — и ничего больше.
— То есть разговоры о возможной национализации или смене собственника в Домодедово не имеют под собой ничего реального?
— Это бред полный.
— Кроме вас, кто является частным акционером Внуково?
— Я могу говорить за себя. Я владею, не скрываю этого, Плачу налоги. Но никогда не называю своих партнеров, если они сами себя не называют.
— А свою долю можете назвать?
— Нет.
— Почему?
— А зачем? Процент владения — это тоже коммерческий договор между партнерами. Если есть договоренность не раскрывать, значит, я не буду раскрывать. Через два-три года мы захотим провести IPO и все раскроем.
— Сейчас на бумаге зафиксирована хоть какая-то предварительная концепция объединения?
— Ничего не зафиксировано. Есть устные переговоры.
— И вас устраивает ситуация неопределенности, в том числе в вопросе управления объединенной компанией?
— В объединенной компании контроль точно будет у государства. Но мы войдем в совет директоров, хотя бы одним человеком, и будем иметь влияние. Мы будем настаивать на том, чтобы этими терминалами управляли эффективно. У нас есть опыт, как эффективно управлять терминалами. Поэтому "Аэрофлот" или, допустим, Внешэкономбанк, которые тоже будут акционерами, думаю, будут прислушиваться. Поэтому кто непосредственно будет в руководстве — не принципиально.
— Когда могут появиться какие-то документы, регламентирующие порядок объединения?
— Я думаю, что в течение двух месяцев.