Выставка графика
В галерее ПРОУН проходит выставка "День печати", посвященная роли печатного текста в искусстве XX века. Фактически это подборка произведений в жанре коллажа — от Родченко и Клуциса до Джакометти. Рассказывает МАРИЯ СЕМЕНДЯЕВА.
Собрать рядом работы Родченко, Клуциса, Джакометти, Кабакова, Пригова и Параджанова — тем более что поводом для собрания, по сути, служит тот факт, что они все регулярно читали прессу,— само по себе интересно. Однако этот факт организаторами выставки почему-то замалчивается, вместо этого они объясняют, что "День печати" — исследование "смыслового поля", которое придает коллажу вырезка из газеты. Однако, как выясняется, мало кто, кроме русских конструктивистов, в это поле вообще забредал.
Использование печатного текста в коллаже — свидетельство невероятного уважения к печатному слову. 1920-е годы в СССР — это время, когда газета была не просто новостями, а воспринималась как рупор освобожденного народа. Это сакральное отношение к газете имеет свою историю, напрямую связанную с историей свободы слова и цензуры. Начиная с "Колокола" Герцена и Огарева, все революционные газеты были "больше чем", и советское выражение "в газетах врать не будут" гораздо сильнее простого доверия к прессе. Позднее (выставка этот процесс подробно иллюстрирует) это почтительное отношение теряется, и коллаж превращается в еще один из видов реди-мейда.
Шедевры "Дня печати" — коллажи из Музея Маяковского: эскиз плаката "Все на перевыборы Советов!" работы Клуциса и эскиз иллюстрации к поэме Маяковского "В. И. Ленин" 1925 года, автор — Сергей Сенькин. "Ильич уже здесь. Он изо дня на день проводит с рабочими пятый год. Он рядом на каждой стоит баррикаде, ведет всего восстания ход" — эти слова из посвященной Ленину поэмы написаны художником от руки, и внизу — вырезка из газеты "Впередъ" за 1905 год, где описывается начало первой русской революции. Рядом работа Родченко — тоже из Музея Маяковского и тоже иллюстрация к Маяковскому, к поэме "Про это", и даже к конкретной главе "Любовь". Женская головка в окружении зебр, жирафов и попугаев просто очаровательна, но отсутствие в этом коллаже текстовых элементов наводит на мысли о формализме — да, это иллюстрация к тексту, но ведь выставка о том, что текст сам по себе — иллюстрация. Сомнения пресекает поздний, конца 50-х, коллаж Уфимцева, посвященный утверждению советской власти: поперек газетных вырезок выпячен угрожающе объемный среднеазиатский минарет.
Фото: Светлана Привалова, Коммерсантъ
Коллаж — странное искусство, он более или менее прост в производстве, но воспринимать его невероятно трудно. Уставшие глаза посетителей, изучивших все коллажи Уфимцева, Клуциса, Сенькина и Родченко из Музея Маяковского, отдохнут на "палладианских" полотнищах Тимура Новикова, как бы они ни были далеки от идеи выставки.
Еще дальше от разговора о тексте и о том, как он меняет восприятие графической работы, уходят коллажи иностранцев. Например, серия работ Адольфа Хофмайстера, в том числе "Макс Эрнст" 1966 года. Макса Эрнста окружают фантастические существа, на которых надето одновременно пар по двадцать ботинок. Ботинки, кажется, вырезаны откуда-то из дамских журналов. Но лучше всего — работа Джакометти 60-х годов, которая внезапно вступает в полемику с конструктивистскими коллажами. Это обычный газетный лист, на полях которого, заходя на текст, художник нарисовал какие-то фигуры. Прекрасное противопоставление этюда, набросанного, быть может, в кафе, за просмотром свежей газеты, листам "Правды", аккуратно вырезанным в первозданной типографской чистоте. Для Джакометти газета — рабочий материал, для Родченко и Клуциса — сакральный текст. Остальные работы на этой выставке находятся где-то между тем и другим.