Высокий, стильный и, безусловно, красавец. У него удивительно красивые сильные руки, обаятельная улыбка и свет в глазах. А как же без света? Ведь он — ИНГО МАУРЕР, легенда немецкого светового дизайна.
Он приехал в Петербург всего на несколько дней — на открытие своей выставки "Культ света" в Perlov Design Center ("Галерея дизайна / bulthaup"), которая продлится до конца года.
Инго Маурер снискал себе славу одного из самых оригинальных дизайнеров еще в 1960-х годах. Сегодня его работы продаются в фирменных магазинах, галереях дизайна и на аукционах по всему миру. Он уверен: творить может каждый. Но все, кто знаком с его творчеством, знают: далеко не каждому удается создать произведение искусства из бутылочек Campari, чайных ситечек, осколков битой посуды или повседневных записочек. Он надевает на лампочку "презерватив" или наделяет ее ангельскими крыльями (Lucellino, 1992 и др.). В Holonzki (2000) в зависимости от угла зрения лампочка то появляется, то исчезает, благодаря голограмме. Его Bibibibi (1982) — настольная лампа на красных пластмассовых "курьих ножках", которые Маурер случайно увидел в супермаркете. Он создает инсталляции из алюминиевых тюбиков из-под краски (Tu-Be, 2007) и рыбачьих сетей с кристаллами "слез рыбака" (Lacrime del Pescatore, 2009). Его Mozzkito (1996) — обычное чайное ситечко с галогенной лампочкой, Porca Miseria (1994) создана из осколков фарфоровой посуды, а Canned Light (2003) — из жестяной банки от томатного супа Campbell's.
Инго Маурер родился в 1932 году на острове Райхенау на Бoденском озере. Он занимался графическим дизайном в Германии и Швейцарии, в 1960-х практиковал как свободный дизайнер в Нью-Йорке и Сан-Франциско. В 1966 году вернулся в Европу и основал дизайнерское бюро Design M в Мюнхене. Световые инсталляции и объекты Инго Маурера экспонировались в Центре Жоржа Помпиду в Париже, Немецком архитектурном музее во Франкфурте-на-Майне, в Институте архитектуры Франции, на Вилле Медичи в Риме, в Музее современного искусства в Нью-Йорке, в музеях Бремена, Мюнхена, Амстердама, Милана. Петербуржцы могли видеть его работы 1989 году в Музее этнографии на экспозиции "Освещение Инго Маурера и его команды".
Журнал Architecture & Wohnen назвал Инго Маурера "дизайнером 1997 года". Он носит почетное звание Royal Designer of Industry Британской Королевской академии искусств, награжден The Fourth Oribe Awards Академии дизайна Гифу (Япония), Primavera del Disseny (Барселона, Испания) и Lucky Strike Designer Award Фонда Раймонда Лоуи. Является лауреатом Georg Jensen Prize и дизайнерской премии города Мюнхена. Он награжден орденом Chevalier des Arts et des Lettres Министерства культуры Франции. Инго Маурер не просто освещает пространство — он наполняет его светом и смыслом.
Guide: Вы не учились дизайну, работали в типографии. Помните ли вы свою первую работу со светом?
Инго Маурер: Я очень рад, что изучал типографское дело, потому что во всех шрифтах между буквами есть пространство — и это тоже свет. Моя первая работа со светом (мой первый световой объект) — Bulb. Я до сих пор в подробностях помню, как ко мне пришла эта идея. Я работал в Венеции, вышел пообедать в один ресторанчик, ел черные спагетти с тунцом и в одиночку приговорил бутылку красного вина. Потом, как положено в Италии — у них есть традиция сиесты, вернулся в отель — полежать после обеда. Отель был дешевый, над кроватью висела голая 15-ваттная лампочка. Я просто влюбился в эту лампочку! Я вдруг понял, что это удивительный симбиоз техники и поэзии. Лампочка изменила нашу жизнь.
G.: Что первично: лампочка или абажур, свет или дизайн?
И. М.: Свет важнее дизайна: именно он заставляет нас чувствовать себя комфортно или плохо. Если в спектре лампочки много голубого, такое освещение изменяет все цвета в помещении. Однажды мы делали выставку в двух абсолютно одинаковых помещениях, но с разным освещением. В той комнате, где использовались обычные лампочки, красный был красным и живым, зеленые яблоки оставались зелеными, и общее впечатление было радостным. А в комнате, где использовались энергосберегающие лампы, цвет был очень грустным.
G.: Не любите энергосберегающие лампы?
И. М.: Эти лампы содержат ртуть, но не каждый человек готов приносить их в специальные пункты для сбора вредных отходов. А если просто выбрасывать их на помойку, каждая такая лампа может отравить 23 тысячи литров питьевой воды. Конечно, дозировка будет невысокой, но при постоянном использовании такой воды она может серьезно навредить здоровью. Ничего удивительного, что люди стали больше болеть.
G.: А как же экономия электроэнергии?
И. М.: Никто не задумывается, что освещение — это всего лишь 6% энергопотребления среднестатистического человека. Мы используем стиральные и посудомоечные машины, готовим пищу, обогреваем помещения — но экономить пытаемся только на освещении. Происходит подмена понятий, а ведь речь идет о людях! Я очень сожалею, что Евросоюз хочет запретить использовать лампочки Эдисона и заменить их этими ужасными энергосберегающими лампами, которые дают болезненный свет. Если это произойдет, всем детям и взрослым придется наблюдаться у психологов и психиатров. Я надеюсь, что это решение не пройдет.
G.: То есть в интерьере лучше использовать обычные лампочки?
И. М.: Я за разнообразие. Если вы хотите использовать энергосберегающие лампы, их лучше вмонтировать в потолок. Энергосберегающие лампы — это великолепное техническое изобретение, но, к сожалению, в него не заложена мысль о комфортном существовании человека в помещении. Лампочка Эдисона — это икона мирового культурного наследия. Я за прогресс, но за тот прогресс, который полезен и приятен человеку.
G.: Ваша команда искала иные источники света?
И. М.: Да, уже 15 лет назад мы использовали другой свет — в том числе и тот, который способствует энергосбережению. Мы первыми стали работать с органическими светодиодами и первыми стали применять светодиодные лампы для освещения частных объектов. В 2006 году мы создали "Летающее будущее": Organic Light-Emitting Diode — органические светодиоды (ОСД) — полупроводниковый, ультраплоский диффузно излучающий источник света. Early Future — это наш шаг от декоративно-художественных светящихся объектов к дизайну функциональных осветительных приборов. OLED-панели не нужно как-то скрывать. От них пока недостаточно света, но это — часть света для ближайшего будущего. Мы также были первыми, кто использовал низковольтные системы.
G.: И какой же свет лучше других?
И. М.: Самый прекрасный свет — это тот, который идет из человеческой души. Посмотрите на детей и молодежь! К сожалению, чем старше они становятся, тем меньше излучают света. Мне кажется, нужно что-то изменить в образовании, чтобы этот свет не угасал. Некоторым удается сохранить его до глубокой старости — меня, например, поразил выдающийся японский дизайнер Исаму Ногучи — он излучал свет даже в 80-летнем возрасте. Самая главная задача человека — сохранить этот внутренний свет.
G.: Как удается быть и успешным дизайнером, и успешным производителем?
И. М.: Успех дизайнера в том, что он делает. Я не стремлюсь навязывать потенциальному покупателю свое мнение. Не нужно человека соблазнять, нужно просто показывать, как хороши вещи. У меня натянутые отношения с маркетингом: не хочу продавать что-то, что человеку вовсе не необходимо. Маркетинг не морален.
G.: Какова роль тени как противоположности света в дизайне интерьера и архитектурных проектах?
И. М.: Тень — это воспоминание о свете, она придает свету глубину. Я очень люблю мистический туман. Я вырос на острове и помню из детства, что туман — это особый свет. И звук. Я часто пытаюсь использовать это в своих работах.
G.: Ваши впечатления от света в Петербурге?
И. М.: Сегодня в Петербурге света больше, чем в Нью-Йорке — и это не всегда хорошо. Светом можно убить, но можно и приласкать. В Петербурге есть вода, великолепные каналы, в Петербурге удивительные цвета. У этого города очень большой потенциал. Хотелось бы только избежать отравления светом — когда незначительные вещи очень сильно освещены. Я видел фасады и дома, "убитые" светом. Но в том кафе, где я ужинал, свет мне очень понравился.
G.: Как выглядит ваша территория комфорта?
И. М.: Ощущение комфорта часто зависит от окружающих людей. Если говорить о комфортном месте, для меня это пустыня. Кажется, что она пустая и мертвая, а там очень много всего интересного. Я люблю спать в пустыне. Будто вставил вилку в розетку — и заряжаешься.