Ферруччио Лавиани: стили меня не интересуют

На Комсомольском проспекте, 19 открылся бутик итальянской марки Kartell. Ее пластиковая мебель, созданная лучшими дизайнерами мира, стоит в музеях современного искусства, модных ресторанах и дорогих интерьерах. На открытие магазина приехали президент компании Клаудио Лути и автор бутика, арт-директор Ферруччио Лавиани.

Честно признаюсь: я знала, что вы придумали много ламп для Kartell и работали над бутиками, но не знала, что вы у них служите арт-директором.

Да арт-директоров вообще мало кто знает, это ж такая закадровая работа. С 1991 года я разрабатываю дизайн всех бутиков, стендов и выставок Kartell. Ну и иногда делаю лампы.

У Kartell 130 бутиков по всему миру, не считая корнеров, вы на каждое открытие приезжаете?

Ну что вы, я же не сумасшедший! У меня в бюро три сотрудника, мы составляем график. Я как начальник езжу на самые важные.

Москва, похоже, в их числе. Вы и на открытие Dolce & Gabbana приезжали. Там вы тоже штатный дизайнер бутиков. Кстати, с чем сложнее работать — с мебелью или одеждой?

Магазины Kartell и Dolce & Gabbana совершенно разные, но процесс создания примерно одинаковый. Пожалуй, в фэшн-бутике нужно учесть больше деталей. Когда я планирую какой-нибудь шкаф или вешалку, я должен знать заранее, сколько футболок или платьев они хотят там положить или повесить! Но сложно только с первым бутиком. Потом мы используем концепцию для всех остальных, внося небольшие изменения. Вы же заметили, что все магазины Kartell имеют одинаковую структуру? Стулья в витрине, расстановка по цветам и пр. Так что работа у меня не слишком зажигательная.

А как вы вообще попали в Kartell? Наверняка знали основателя Джулио Кастелли или его зятя, нынешнего президента Клаудио Лути?

В том-то и дело, что нет! Я сам до сих пор удивляюсь, почему они меня позвали. Лучшие дизайнеры мечтали на них работать, а я был начинающим неизвестным сотрудником студии великого Микеле де Лукки. Мне предложили сделать на пробу дизайн стенда, я сделал, Клаудио понравилось, и он предложил мне постоянную работу. Так и работаем уже 20 лет.

Как вы вообще все успеваете? Как я поняла, кроме Kartell и Dolce & Gabbana вы делаете бутики и стенды еще для множества марок, плюс арт-директорство в Emmemobili, плюс разовые проекты...

А сколького вы еще не знаете! Мне наплевать на громкие имена, и я много работаю для неизвестных марок, которые потом не печатают в журналах. Но среди них есть очень хорошие. Kartell — это важная часть моей жизни. Каждую среду я приезжаю в офис на собрание. Вот сегодня, кстати, среда, так что собрание пришлось пропустить. Но мы с Клаудио за завтраком дела обсудили. Это великий человек. Он умеет слушать не хуже психотерапевта. И никогда не говорит "нет" или "это плохо". Я чувствую себя гением, когда общаюсь с ним.

Да, я слышала, дизайнеры все о нем отзываются как о каком-то великом дипломате и стратеге. Кстати, вы не ревнуете, когда для создания коллекции, то есть того, что и остается в истории дизайна, он приглашает других дизайнеров?

Наоборот, я рад. Это тоже мудрый ход. Если бы я занимался и коллекцией, дизайнеры бы считали, что мои вещи берут "по блату". Или что я строю козни против их проектов. Поэтому я вообще в коллекцию не вмешиваюсь. Только лампы иногда делаю, говорят, они мне хорошо удаются.

Это точно! Даже те, кто не знает вашего имени, видели Fly или Bourgie. Я их постоянно встречаю в ресторанах, отелях, в журналах.

Да, Bourgie, насколько я знаю, самая продаваемая моя модель. Кстати, мне потом предлагали развить эту линию, но я отказался. Я люблю каждый раз делать новое (ну, не считая магазинов), а это уже спекуляция. Я еле согласился, чтобы ее в золотом цвете выпустили.

Знаковая модель получилась. Вместе со старковским стулом Louis Ghost они были первыми ласточками стиля неоклассика или необарокко.

То же самое мне все и говорили! А при чем тут барокко? Это уже штамп какой-то. Я просто использовал форму, которую я помнил из детства, у бабушки была такая лампа.

В этом и была суть стиля. Как у бабушки, только современное.

Возможно. Но стили меня не интересуют.

Как раз хотела спросить. Вы только не обижайтесь, но у вас нет своего фирменного, как говорят, стиля. Все ваши вещи совершенно разные. Даже в рамках одной марки — взять те же Fly и Bourgie. А обычно ведь как бывает: дизайнер сделал одну вещь, вторую, люди определили его стиль и новые работы узнают уже без подсказок. Карим Рашид, Заха Хадид, Хайме Айон — в общем, все звезды — их же ни с кем не перепутаешь.

Да что мне эти звезды! Человек, который однажды нашел удачный прием и дальше его эксплуатирует,— это не дизайнер. Он работает на свое имя, а не на заказчиков. И я совсем не обижаюсь на ваше замечание, оно совершенно правильное. Каждый заказ я делаю с чистого листа, никогда не знаю, что получится. Получается разное.

Но как минимум одно можно сказать точно: вы любите яркие цвета.

Это правда. Я же прошел в 1980-е школу группы Memphis, общался с Этторе Соттсассом, конечно, это на меня повлияло. Но я не использую их везде. Например, мои друзья-краснодеревщики, марка Emmemobili, в которой я тоже почти 20 лет работаю арт-директором. Они все делают вручную из массива дерева, в этом их фишка. В их коллекции почти нет цвета, он там совершенно не нужен. Зачем красить хорошее дерево?

А дома вы предпочитаете дерево или пластик? У вас много вашей мебели?

Я вообще не люблю мешать личную жизнь и работу. Одно время я работал почти дома, у меня была студия в соседней квартире. Ужасно! Теперь с этим покончено. Дом у меня совершенно не дизайнерский, в смысле, там все перемешано — старое, новое, дерево, пластик... В журнале такой бы не напечатали, да я бы и не дал. Но мои вещи там, конечно, есть. Во-первых, они мне нравятся, я же их сделал как-никак. А во-вторых, дизайнеры свои вещи могут покупать с большой скидкой. Кто же от этого откажется?

Беседовала Юлия Пешкова