программа театр
Московский театр имени Пушкина открыл новый сезон с новым художественным руководителем — на место безвременно ушедшего из жизни в мае Романа Козака был назначен режиссер ЕВГЕНИЙ ПИСАРЕВ. О судьбе театра и о планах на сезон с ним беседовал обозреватель "Ъ" РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
— Вы были назначены художественным руководителем театра буквально через несколько дней после смерти Романа Козака. Как вам кажется, с чем была связана такая поспешность и даже бестактность?
— Я не знаю точных причин того, почему нужно было проводить назначение так быстро. Но, видимо, причины были. Наверное, поэтому меня, никогда ни о каком театре не мечтавшего и не собиравшегося ничем руководить, очень активно стали просить возглавить Театр имени Пушкина сразу после смерти Романа Козака. Пока я разговаривал с руководителем комитета по культуре, он три раза отвечал на телефонные звонки, а когда клал трубку, говорил: это тоже про ваш театр. Видимо, многие, в отличие от меня, очень хотели. И если бы речь шла о другом театре, я бы, скорее всего, отказался. Но этот театр с не очень счастливой судьбой, куда я пришел, когда мне было 17 лет, я считаю своим родным домом — даже больше, чем МХТ, где я работал последние годы и где видел для себя некие перспективы. Так вот я понял, что мой родной дом какие-то люди пытаются прибрать к рукам. Зачем им этот далеко не лакомый кусок, я не знаю. И я согласился, особенно после того, как меня попросили директор и ведущие артисты театра. Но мне казалось, что следует подождать до нового сезона. На что мне сказали: если мы сейчас об этом не объявим, то театр еще до начала следующего сезона разорвут на части.
— Что вам сказал Олег Табаков, когда вы уходили?
— Наверное, он считает, что это ошибочный шаг. Мне долго не подписывали заявление об уходе из МХТ. Доводы Табакова были убедительны. Он рисовал страшные картины — что такое отвечать за театр и обеспечивать творческий процесс, а не просто творить самому. С этого дня, говорил он, никто не будет говорить тебе "на!", а все будут говорить только "дай!". И он прав, конечно. Уже познакомившись с материальной стороной жизни Театра Пушкина, я понял, как трудно существует обычный городской театр.
— Как вам кажется, что нужно изменить в сегодняшнем Театре имени Пушкина, а что — сохранить?
— Изменить нужно многое, прежде всего маркетинг. Но только сейчас становится понятно, что Роман Козак, работая вроде бы мягко, нереволюционно и непровокационно, сделал нечто невероятное — Театр Пушкина превратился в один из популярных московских театров. При нем по-настоящему заработала малая сцена, он привел фактически три поколения своих учеников, организовал студию. Это один из немногих московских театров, где очень активно работают молодые актеры. Козак и мою судьбу повернул: до того как он предложил мне поставить комедию "Одолжите тенора", никто, в том числе и я сам, не считал меня режиссером. И только потом меня позвали работать в МХТ.
— Действительно, Роман Козак удивительно тонко и умело балансировал между кассой и искусством. То есть он понимал, что театр стоит на бульваре и в то же время — что он не имеет права терять лицо...
— Мне кажется, что это самый правильный путь для Театра имени Пушкина. Никто не пойдет в этот театр на "Дядю Ваню", даже если его интересно и необычно поставят. И я ничего нового декларировать не хочу, стратегию оставлю ту же самую. Что бы мы ни ставили, наш театр должен быть местом культурных событий.
— Для Театра имени Пушкина, возможно, правильная стратегия. Но вам не кажется, что это в принципе для театра тупиковый и неверный путь — пытаться усидеть сразу на двух стульях? И необходимость искать этот путь предопределена просто неверной культурной политикой государства?
— Конечно, уродливо все устроено. Некоторые театры, которые могли бы и не балансировать, потому что отлично содержатся государством, продают билеты по заоблачным ценам и ставят коммерческие спектакли. Я, как мне кажется, знаю и понимаю, как сделать спектакль, легко приносящий кассу. Но в Театре Пушкина я пока такие спектакли ставить не хочу. Хочется ставить хорошую литературу — поэтому первой моей работой станет "Много шума из ничего" Шекспира. Вместе с тем я считаю, что рассчитывать нужно и на случайного зрителя, который просто шел по бульвару, увидел театр и решил купить билет. Большая сцена Театра Пушкина не место для элитарного эксперимента. Здесь, к сожалению, нет права на ошибку, нет права поставить спектакль, на который не будут ходить зрители. Вот это не то чтобы страшно, но сложно.
— Вам сейчас всего 37 лет, и теперь вы, видимо, самый молодой худрук больших столичных театров. Как вам кажется, сколько вообще один и тот же человек может руководить одним и тем же театром?
— Со мной заключили договор пока что на год. За год нельзя сделать ничего существенного, тем более что все работы театра на этот сезон были заделаны еще в прошлом году. Но оценить свои возможности и состояние труппы — можно. Лев Додин мне сказал летом: вы успеете только осмотреться. Это неплохо — осмотреться и понять, нужно мне это или нет, могу что-то сделать или нет. Хотя вот другой прекрасный режиссер, Марк Захаров, сказал: если вы пришли всерьез и надолго — не торопитесь. Меня, честно говоря, страшно раздражает наша практика пожизненного правления театрами. Не хочу, чтобы это когда-нибудь относилось и на мой счет.