Альберт Макашов, член комитета Госдумы по обороне, в 1993 году заместитель альтернативного министра обороны. А чем вы докажете, что вы из "Коммерсанта"?
Константин Кобец, генерал армии, бывший главный военный инспектор России. Я руководил тогда опергруппой и до последнего момента пытался предотвратить кровопролитие. Должен признаться, что штурм Кремля в октябре 93-го был реален, и помешала только разбросанность и нерешительность мятежников.
Василий Кириллов, сотрудник московского РУОП. Огромным количеством пьяных и мародеров. Пьяные разгуливали прямо под пулями — им действительно море по колено. А во время штурма здания СЭВ я оказался там в подвале. Он просто кишел мародерами, тащили все, что могли: факсы, телефоны, компьютеры, телевизоры, даже факсовую бумагу, стулья и ковролин. Двое тащили здоровенный полированный стол. Под него они и залезли, когда раздался первый залп танков.
Игорь Сидоров, фельдшер московской "скорой помощи". Помню мужчину, которому оторвало руки и ноги. Он умолял его убить. Я тогда учился в медучилище, и ночью 3 октября меня вызвали в Останкино. Я приготовился работать с пулевыми ранениями и убитыми. Но нам пришлось иметь дело в основном с избитыми людьми. А вот когда ночью следующего дня нас направили вывозить раненых из Белого дома, я наконец-то понял, что произошло.
Владимир Брынцалов, генеральный директор компании "Ферейн". Запомнился генерал Лебедь, который палил по Белому дому из танков и радовался как ребенок. Понятно, он военный и должен выполнять приказы, но зачем ликовать-то при этом? А в общем, я сидел и думал, как уехать.
Ольга П., технический работник Верховного Совета. Моему ребенку четыре с половиной года, его отца я видела только один раз — в 93-м в Доме Советов.
Александр Аржанов, генеральный директор АО "Экомедсервис". В те дни я работал в Экспоцентре и видел настоящую панику. Как только 3 октября начали стрелять, толпы иностранцев со всем своим барахлом бросились грузиться на любой транспорт, готовый довезти их до Шереметьева. Охрана открыла только одни двери, и на улицу можно было выйти по длинному узкому коридору. Возникла страшная давка. Солидные предприниматели в дорогих костюмах кричали и топтали друг друга.
Елена Лещенко, мастер салона-парикмахерской на Кутузовском проспекте. Меня потрясли торговцы у Киевского вокзала, которые продавали посуду и хрусталь, когда уже были слышны выстрелы. А ближе к Белому дому я увидела кровь и озверелые лица пьяных защитников ВС — и мне стало очень страшно. Муж запретил мне идти на работу, но я шла и шла: слишком правильной и ответственной была.
Виктор И., торговец. В те дни я заработал около $20 тысяч. После штурма здания СЭВ мы с сыном вынесли оттуда штук десять компьютеров, несколько телефонов и два принтера. Техника почти вся была новая — Hewlett Packard или IBM — и стоила тогда очень дорого.
Игорь Коган, заместитель председателя правления Инфобанка. Тогда я наблюдал за происходящим по CNN и думал, что этой стране кранты. Но сейчас я понимаю, что даже после кратковременной гражданской войны значительных экономических изменений не произошло бы.
Ольга Шабалина, администратор Киноцентра на Красной Пресне. А в нашем Киноцентре в те дни показывали фильмы бесплатно, и, представляете, был народ. В основном пенсионеры — они приходили к нам с баррикад погреться. Их было очень много, даже не всем хватало мест. Слава Богу, погромов они не устроили.
Наталья Новикова, воспитатель детского приюта. В обгоревшем автобусе напротив Белого дома мальчик лет девяти и девочка с белыми бантами играли в водителя и пассажира, а рядом люди в камуфляже стреляли по снайперам, а другие, матерясь, разгоняли толпу. А еще напротив посольства США люди толпились у таксофонов и давали послушать через трубку, как рядом "по-настоящему стреляют".
Александр Гафин, вице-президент Альфа-банка. Наверное, больше всего меня тогда поразили смелые действия Егора Гайдара. Его приезд в Моссовет напомнил мне приезд Ленина на Финляндский вокзал. А еще оперативная и профессиональная работа зарубежных СМИ, которые показывали штурм.
Андрей Васильев, заместитель генерального директора ОРТ. Меня потряс Егор Гайдар — своим призывом "Все на улицу!", на защиту, кажется, демократии. Я тогда удивился, что он не позвал под пули калек и детей. Как промоушн-акция это было бы все же поярче.
Гюнтер Паатц, иностранный турист. Меня потрясло самообладание русских людей, которые, чуть ли не стоя над трупами возле Белого дома, разрезали колючую проволоку на сувениры. Это было уже 5 октября. А приехали в Москву мы накануне. Даже не знаю, почему мы все-таки решились приехать.
Михаил Ефимов, сотрудник московской мэрии. Помню ощущение хаоса и паралича вокруг. В воскресенье я был на дежурстве в своем отделе, в здании СЭВ. А мятежников я так и не увидел. Видимо, у них просто не хватило сил на полную "зачистку" 32-этажного здания. Я звонил на Тверскую — никакой информации, в Кремле телефоны молчали. Начальство как сквозь землю провалилось.
Сюзанна Шолль, бывший руководитель корпункта австрийского телевидения в Москве. Мне было просто страшно все эти дни. Мы с камерой были во всех "горячих" местах, и нас запросто могли пристрелить. В толпе защитников Дома Советов неприятно поразили дикие антисемитские лозунги. Бледный как смерть Руцкой с автоматом в руках давал мне интервью при свечах. Такое не забывается. Но все-таки самое яркое ощущение — это нереальность происходящего. У Белого дома гибли люди, а в пяти минутах езды другие люди стояли в очереди в "Макдональдс". Чего стоят одни только толпы зевак с женами и детьми, которые наблюдали расстрел Белого дома как телешоу. А ведь некоторые из них стояли буквально под пулями! И гибли! Русская душа для меня — потемки.
Эдуард К., фотограф. Наверное, меня не поймут, но октябрь 93-го мне вспоминать очень приятно. Я жил на Кутузовском проспекте. Политикой не интересовался и за заварухой наблюдал по телевизору. Когда все было кончено, я решил прогуляться по местам боев. На мосту толпились люди и без устали фотографировали все вокруг. Я сбегал домой за фотоаппаратом и стал делать моментальные снимки на фоне обгоревшего Белого дома. Две недели снимал. На заработанные деньги купил профессиональную камеру.
Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности. Я до сих пор не перестаю удивляться, что как-то слишком легко и просто люди поднялись на защиту демократии. Октябрь 93-го мне запомнился еще и тем, что ни за нападения, ни за смерти журналистов никто не ответил.
Эммануил Виторган, актер. После событий 3-4 октября несколько дней я вообще не хотел видеть людей. Я живу в доме, который вплотную прилегает к Белому дому. Я видел подожженный бронетранспортер под окнами, в нем сгорели люди. Он еще не догорел, а другие люди начали разбирать его на детали. Еще я видел, как делали ставки — попадет в человека снайпер или нет. Когда видишь такое, даже не думаешь, кто виноват.
Ирина Смирнова, сотрудник гостиницы "Украина". Не хочу ничего вспоминать. Было просто страшно. Я в этом здании живу, и мне некуда было деваться. Зря вы об этом. Теперь я с ужасом буду ждать 7 октября.