Carus
На обложку вынесено только одно название — "Деттингенский Te Deum" Генделя в аранжировке Мендельсона, но на самом деле этим альбомом американский дирижер Николас Макгеган и Геттингенский фестивальный оркестр помянули разом все композиторские юбилеи прошлого года. Не только даты, связанные с Генделем и Мендельсоном, но и 200-летие со дня смерти Гайдна. Первым двум композиторам досталось совместное чествование. Англоязычный "Te Deum" Гендель написал в 1743 году в честь одного из ключевых событий общеевропейской "войны за австрийское наследство", победы англо-австрийских войск при Деттингене; в 1829 году Мендельсон сделал свою аранжировку этого масштабного произведения, довольно деликатную: основные изменения сводятся к добавлению духовых партий (флейты, кларнеты, валторны). Как ни странно, разлитое по генделевскому первоисточнику ощущение светящегося ликования в этом исполнении затушевано; его уравновешенность и церемонность сродни скорее раннеклассической эстетике, хотя оркестр, хор и солист-бас (Уильям Бергер) работают достаточно мастерски, чтобы слушатель почувствовал своеобразное обаяние именно мендельсоновской обработки — романтической попытки заново прочесть шедевр, который в первой трети XIX века воспринимался как почтенное и уважаемое, но ретро. Приняв к сведению эти исполнительские усилия, слушатель затем сталкивается с забытым, но обескураживающе эффектным раритетом от Гайдна — небольшим симфонически-хоровым опусом (мадригалом, по странному определению самого композитора) под названием "Буря". Казалось бы, все просто до банальности: Гайдн на потребу английской публике написал небольшую вещь на поэтический текст сентименталиста Джона Уолкота, описывающий ночную грозу. Но в данном случае эта вещь исполнена так содержательно и так колоритно, что ее начинаешь видеть почем зря обиженной драгоценностью. Завершен альбом еще одним произведением с историей — "Песнью на смерть Йозефа Гайдна", которую Луиджи Керубини написал в Париже в 1805 году, когда по Европе распространились ложные слухи о смерти Гайдна. Собственно вокальная часть "Песни", безукоризненно исполненная, все-таки смущает сладостно-слезливой окраской, но зато всяческого внимания стоит инструментальное вступление с его сумрачно-сакральным духом.