Online-интервью с Михаилом Барабановым. Часть 2

О новой военной доктрине, о военной реформе и не только

Николай [ 11.02 17:48 ] Простой вопрос — кого из министров обороны в постсоветское время вы считаете лучшим (по сравнению с другими) и почему?

Николай, ответ простой и скандальный – Сердюкова. Потому что он сумел реально сдвинуть дело военного реформирования, пусть и болезненно и противоречиво. Предпринята радикальная попытка выстроить Вооруженные силы в соответствии с неким целевым видением их облика и их реальных задач. Это, безусловно, нужно поставить Сердюкову в плюс, хотя ясно, что он здесь, скорее, исполнитель.

Галина [ 11.02 17:46 ] Когда, по-вашему, российская армия откажется от призыва и перейдет полностью на профессиональную основу? Неужели командованию и офицерам это не выгодно? Кто главный противник этого перехода? 2. Как вы относитесь и как оцениваете деятельность комитета солдатских материей и подобных организаций?

Галина, насчет отказа от призыва я уже отвечал выше. Желание и воля командования и офицеров здесь сами по себе не при чем. Здесь нужны время и деньги. Готовы ли сейчас и на перспективу российские налогоплательщики из своего кармана оплачивать почти миллион контрактников? Я не уверен.

Что касается деятельности комитетов солдатских материей и подобных организаций, то я к ним отношусь в общем положительно, и считаю, что они играют в целом позитивную роль. Понятное дело, что у подавляющего большинства профессиональных военных они вызывают изжогу, но подобные структуры, бесспорно, являются частью гражданского общества, необходимым элементом гражданского контроля за вооруженными силами. И их давление на военное ведомство необходимо, дабы «карась не дремал».

Евгений [ 11.02 16:41 ] Как вы оцениваете планы правительства по переходу на полную контрактную службу и вообще насколько эффективна, по вашему мнению, всеобщая воинская обязанность, учитывая ущерб, наносимый ею экономике и кадровому потенциалу страны?

Евгений, об этом я уже говорил. Я соглашусь с Вами, что призыв в том виде, в котором он есть у нас сейчас – зло, и зло не только с экономической, но и с чисто военной точки зрения, ибо он не дает ни качественных солдат, ни формирует нормальный эффективный мобрезерв. Но надо понимать, что Россия – бедная страна. И та армия, которая у нас есть – это армия бедной страны. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому неизбежны компромиссы и примирение со злом. Позволить себе поголовный переход на контракт мы в ближайшем будущем реально в силу экономических условий будем не в состоянии. Хотя, безусловно, стремиться к этому надо.

Павел [ 11.02 13:44 ] Могли бы вы рассказать о своей карьере? 2.Что такое Центр анализа стратегий и технологий? Какие анализирует стратегии и технологии, для кого?

Павел, Центр анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) – это первая и до сих пор практически единственная в России частная действительно независимая информационно-аналитическая структура, действующая в сфере военной экономики и военно-технического сотрудничества России с иностранными государствами. Центр был создан в апреле 1997 года выпускниками Московского государственного института международных отношений (университета) МИД РФ Русланом Пуховым и Константином Макиенко, и с тех пор успешно развивается.

Существует ЦАСТ за счет выполнения информационно-аналитических работ по профильным направлениям по заказам соответствующих российских государственных и военно-промышленных структур и предприятий российского ОПК, а также за счет издания с 1997 года журнала «Экспорт Вооружений», выходящего шесть раз в месяц и распространяемого по подписке также в основном среди соответствующих структур и предприятий ВПК. Мы никому не принадлежим, функционируем полностью автономно и живем именно за счет поиска и выполнения заказов на наши информационные и аналитические работы. По сути, ЦАСТ первым в России взялся вести независимую аналитику и независимое информирование по тематике развития оборонной промышленности и мировой торговли вооружением. Эти два направления и по настоящее время доминируют в деятельности Центра. Основными тематиками наших исследований и публикаций являются экспорт обычных вооружений из России; исследование институциональной структуры системы военно-технического сотрудничества России, влияния на нее внутриполитических процессов, схемы принятия решений; воздействие поставок российского и иностранного оружия на региональную и глобальную безопасность; динамика ситуации в военно-промышленном комплексе России, его адаптация к рыночным условиям, реструктуризация ОПК, создание корпоративных структур, структура государственного управления ОПК, схема принятия решений по военно-промышленной политике; разработка новых видов вооружений и военной техники для Российских Вооруженных сил и их закупки Министерством обороны России. Все это оказалось очень востребовано широким кругом российских профессиональных потребителей.

В последние годы все большее внимание уделяется ЦАСТ информационно-аналитической работе в области более общих вопросов военной политики и военного строительства в России. Это связано во многом с тем, что, в условиях слаборазвитости (а, скорее, даже отсутствия) отечественного независимого «экспертного сообщества» военной направленности, ЦАСТ просто объективно стал той независимой организацией, мнения, которого востребованы (как СМИ, так и государственными и оборонно-промышленными структурами) по самому широкому кругу оборонных проблем. Хотя «фирменной» специализацией ЦАСТ остается именно исследование мировой торговли вооружениями.

В настоящее время в Центре работают на постоянной основе десять человек. ЦАСТ регулярно привлекает к своим исследованиям ведущих российских ученых, журналистов и государственных служащих, работающих в системе военно-технического сотрудничества России и в области военно-промышленного комплекса.

Кирилл [ 11.02 13:34 ] Как вы оценили бы эффективность министров обороны, назначенных после распада Союза? Кто был лучшим?

Кирилл, На этот вопрос я ответил выше – Сердюков.

Петр, Москва [ 11.02 11:41 ] 1.Как вы оцениваете руководящий состав Минобороны? Все руководство новое, если верить журналу "Власть", все назначены на должности в течение последних 8 лет. А что изменилось-то, результата нет, или я ошибаюсь?

Петр, насчет отсутствия результата Вы ошибаетесь. По сути, за последние полтора года был совершен такой радикальный скачок в реформировании Вооруженных сил страны, какого не было по сути с момента создания Красной Армии в 1918 году. Другое дело, что оценки сделанного могут быть различными, но то, что деятельность нынешнего руководства Министерства обороны носит, я бы сказал, гиперактивный и сверхрешительный характер – отрицать невозможно. Да, щепки летят, но и лес рубят в воистину грандиозных масштабах, превосходящих все ожидания объективных наблюдателей. Так что результаты именно налицо – по сути, форсированными темпами создается новая армия России.

Ermmv [ 11.02 09:21 ] 1.1.Как Вы оцениваете армию Китая. 1.2. В случае небольшой "войны" между Китаем и Россией "что будет"? 1.3. При каких условиях Китай может пойти на военные конфликты (типа Таманского) с Россией? 2.В ближайшем будущем (10 лет) могут ли исходить военные угрозы от Афганистана, бывших советских республик (Грузия, к примеру)? 3.1.Какова сейчас подготовка летчиков в ВВС РФ? 3.2.Как реформа изменит уровень подготовки пилотов?

Ermmv, вооруженные силы КНР находятся в состоянии трансформации и ускоренного технического перевооружения. Насколько эффективной с точки зрения современной войны будет создаваемая китайская военная машина – пока что неясно никому, включая, скорее всего, и само руководство КНР. Одно очевидно – в будущем с НОАК придется считаться более, чем раньше, особенно США.

Оценивать «небольшие» гипотетические войны достаточно бессмысленно, ибо в таких конфликтах работает множество факторов, не сводящихся к боевому потенциалу вооруженных сил и военно-экономическому потенциалу государств в целом. Ограниченный конфликт может проиграть и гораздо более сильная сторона, если она по тем или иным причинам не захочет прибегнуть к дальнейшей эскалации конфликта.

Полагаю, что Китай в обозримом будущем не пойдет ни на какой военный конфликт с Россией – ни на ограниченный, ни на масштабный. Во-первых, совершенно непонятно, какие цели КНР может преследовать в таком конфликте, во-вторых, основные узлы внешнеполитических проблем КНР – это тайваньская проблема и отношения с США, и именно по этим двум направлениям возможно обострение. Думаю, американо-китайское соперничество будет усиливаться и превратится в один из основных факторов мировой политики XXI столетия. В отношении России в свете этого Китай будет скорее заинтересован в миролюбивой политике с целью привлечения ее на свою сторону.

Думаю, от Афганистана особой военной угрозы для России исходить не будет при любом развитии событий там – тамошним талибабаям надолго хватит занятий и врагов и без России. Что касается бывших советских республик – да, отсюда исходят основные реальные угрозы безопасности России, именно в отношении бывших республик СССР наиболее вероятно задействование Российских Вооруженных сил, и в значительной мере именно на ориентацию Вооруженных сил на подобные действия и нацелена нынешняя военная реформа.

Подготовка летного состава ВВС России, сейчас, конечно же, по мировым меркам неудовлетворительна, но ситуация медленно, но верно сдвигается к лучшему. В 2008 году средний налет на летчика в истребительной авиации ВВС России составил 60-65 часов, что в 2-3 раза меньше, чем в ВВС стран НАТО. Сейчас основным ограничителем роста налета в ВВС России выступает не столько лимитирование поставок топлива, сколько изношенность и общий низкий технический уровень авиационной техники.

Реформа, понятное дело, помимо обещаний увеличения финансирования, теоретически должна способствовать увеличению налета за счет сокращения численности ВВС. Насколько это станет реальностью – посмотрим. Тем не менее, замечу, что начатые серийные закупки новой авиационной техники должны через несколько лет привести к некоторому улучшению положения и с технической готовностью.

Сергей [ 10.02 21:28 ] Как сегодня соотносятся военные возможности и потенциал армий России и США? В чем мы им равны, в чем уступаем? Про превосходим не спрашиваю.

Сергей, полагаю, что сейчас Вооруженные силы России, за исключением своей ядерной компоненты, интегрально многократно уступают по своему боевому потенциалу вооруженным силам США. Да иначе и не может быть, при почти в 10 раз меньшей по размерам российской экономике, при в 18 раз меньшем российском военном бюджете и при почти 20-летней деградации российской военной системы. Поэтому в случае вооруженного конфликта с США Россия может полагаться только на свои стратегические ядерные силы. Поэтому их развитию сейчас и уделяется приоритетное внимание.

Николай [ 10.02 19:35 ] Как Вы относитесь к военной реформе? Считаете ли Вы правильными шаги А.Сердюкова, в частности, по сокращению предельного возраста нахождения на службе? Например, мой отец, полковник, преподаватель иностранных языков, воин-интернационалист, отмечен благодарностями, почетными грамотами за работу. Громадный опыт, но — исполняется 50 лет и его увольняют, хотя он еще полон сил, энергии, может послужить на благо РА. Кто останется в армии, если всех 50-летних так без разбора будут увольнять?

Николай, к военной реформе Сердюкова я отношусь положительно. Общий курс военной реформы считаю правильным. Частности же должны быть предметом профессионального обсуждения.

Что касается сокращения военнослужащих старших возрастов. Да, понятно, что это очень болезненный момент. Но нужно задаться вопросом – а что остается делать Министерству обороны? Как оно в условиях сокращения численности может предоставить должности большому количеству относительно высокооплачиваемых старших офицеров? Ведь на низшие должности они не пойдут. Где взять столько вакансий?

С другой стороны, увольнение таких офицеров, получивших качественное военное образование и эффективный опыт прохождения военной службы еще в советские времена, составляющих профессиональный костяк наших Вооруженных сил, действительно вызывает очень серьезные опасения с точки зрения возможности резкого падения уровня профессионализма офицерского корпуса. То есть куда ни кинь, всюду клин. Именно ощущение такого клина и парализовывало до недавнего времени все наше военное реформирование. Но что-то делать надо было. Вот Сердюков и начал рубить. А что рубят по людям зачастую – ну так это в России всегда так, при любом режиме. Можно ли было этого избежать? Я не знаю. Честно говоря, думаю, что нет.

Максим Матвеенков [ 10.02 19:26 ] Уважаемый Михаил, каковы перспективы ВТС России с Саудовской Аравией?

Максим, как Вы знаете, Россия начиная с 2004 года активно «окучивает» Саудовскую Аравию с целью продвижения в эту страну широкого спектра наших вооружений. Прорыв на богатейший саудовский оборонный рынок был бы огромным успехом для наших оборонщиков. Определенные перспективы для этого есть, с учетом охлаждения отношений Саудовской Аравии с США после начала американской «глобальной войны против терроризма». Саудовцы явно все более стремятся к диверсификации источников вооружения, и в принципе уже созрели для того, чтобы брать вооружение и у «незападных» стран – подтверждением тому является недавняя закупка саудовцами китайских гаубиц. Но пока что все усилия России здесь были безуспешны. Я в целом с определенным скепсисом отношусь к возможностям для России добиться успеха в Саудовской Аравии. Полагаю, что политическое противодействие этому слишком велико. Тем не менее, по нашей оценке, работу в данном направлении оставлять не следует и напор следует продолжать.

krokodil [ 10.02 19:14 ] 1.Как вы стали экспертом в области вооружений? 2.Почему российское правительство приняло решение о выводе валютных резервов за границу, приобретая импортную военную технику, а не развивает российскую военную промышленность, давая возможность заработать российским гражданам?

Krokodil, я не являюсь «экспертом в области вооружений». Сам термин «эксперт» в моей области деятельности есть дурацкий журнализм, слово-паразит, бездумно скалькированный из западных СМИ. Тем более, экспертом в области вооружений может быть только тот, кто разрабатывает, испытывает, эксплуатирует и применяет вооружения. Я же просто обладаю некоей суммой познаний в области военно-технического сотрудничества, мировой торговли вооружениями, некоторых областей военных проблем, военной истории. Эти познания я реализую в своей профессиональной деятельности. Не более того.

По поводу возможности импорта вооружений я уже ответил выше. Сам по себе импорт вооружений и военных технологий злом не является, вопрос только в том, идет ли это на благо нашей национальной оборонной промышленности и в интересах ее развития, или нет. И здесь, безусловно, к ряду последних аспектов деятельности нашего военного ведомства возникают вопросы.

Олег [ 10.02 19:07 ] Когда решится вопрос по ужесточению контроля за ценообразованием образцов В и ВТ для Минобороны (договорная цена поставок комплектующих иногда в разы превышает серийную себестоимость даже с учетом коэффициентов дифляторов, иногда согласованная цена образцов в несколько раз превосходит конкурсную), исключающих ценовые договоренности между предприятиями в период реформирования служб Заказчика МО РФ и ВП МО на предприятиях исполнителях?

Олег, вопрос ценообразования в ОПК при исполнении Гособоронзаказа сейчас превращается фактически в самый главный на линии соприкосновения исполнителя и Заказчика. При этом, как известно, претензии носят двусторонний характер. Что касается субподрядчиков и поставщиков комплектующих, то фактически в нынешних экономических реалиях их взаимоотношения с головными предприятиями сейчас есть вообще главная «ахиллесова пята» Гособоронзаказа вообще. Объективно говоря, я лично не вижу в ближайшее время перспектив разрешения этой проблемы, механизмы для этого реально отсутствуют. Мое мнение – что сдвиги здесь возможны только в случае реализации выстраивания более ответственной, организованной и централизованной системы управления ОПК вообще, в том числе с созданием Министерства оборонной промышленности. Это позволит получить хоть какие-то рычаги влияния сверху на предприятия, стимулировать создание и сохранение технологических «цепочек» и создать своего рода «арбитражный» госинститут для разруливания конфликтов между подрядчиками и смежниками. Без этого реорганизация системы закупок самого Министерства обороны и военприемки сама по себе ничего не даст, и надеяться на нее в данном контексте малореально.

Константин [ 10.02 18:41 ] Зачем сократили несколько бригад спецназа, где служили боевые опытные офицеры и которые более всего соответствовали новой доктрине? Как правительство собирается бороться с непопулярностью военной реформы в среде военнослужащих?

Констатин, сокращение одной из двух бригад спецназа в Сибирском военном округе (67-й) было произведено потому, что традиционно считается достаточным иметь по одной бригаде спецназа на округ (фактически воюющий Северо-Кавказский округ мы не берем). Наличие двух бригад в Сибирском военном округе было наследием объединения в этот округ двух старых округов – Сибирского и Забайкальского. Поэтому одна бригада в объединенном округе стала «лишней» априори. При этом следует учитывать, что обе эти бригады спецназа были кадрированными – реально в каждой бригаде были развернуты один-два отряда (задействовавшиеся в основном в Чечне), а остальные отряды были «свернутыми». Численность каждой бригады не превышала 900 человек при штате в 3,5 тысячи. То есть идея слепить две кадрированные бригады в одну более полнокровную вполне имела смысл. Другое дело, что, понятное дело, офицеры кадрированных частей в результате стали «лишними», и их чувства можно понять.

Вообще, именно то, что нынешние военные реформаторы так и не смогли заручиться поддержкой офицерского корпуса в деле реформирования, и есть пока что главная неудача реформы и ее главный риск. Более того, многие методы проведения реформирования фактически в значительной мере восстановили кадровый состав Вооруженных сил против и реформ в принципе, и против Сердюкова персонально. На мой взгляд, Сердюков (и шире — все военно-политическое руководство России в целом, начиная с нашего правящего «дуумвирата») в типичной для нынешней российской власти авторитарной манере пренебрегают желательностью создания широкого консенсуса в поддержку своих реформ – как в Вооруженных силах, так и среди широкой общественности. Именно отсутствие такого консенсуса в настоящее время и превратилось в главную проблему для реформистских мероприятий. На личный состав Вооруженных сил шквал бюрократически подготовленных и слабо разъясняемых реорганизаций оказывает самое деморализующее воздействие. Все это, в сочетании массовыми с сокращениями штатов, создает широкое недовольство военнослужащих от контрактника до генерала и вызывает массовое озлобление против Министра обороны и неприятие даже самых разумных реформ. Такое недовольство военных кадров методами проведения реформ дискредитирует сами реформы.

Владимир [ 10.02 14:25 ] Как Вы стали экспертом в области вооружений? 2. Достаточно ли финансируется сейчас военная сфера в РФ, если бы деньги расходовались эффективно? 3. Зачем нам Мистраль и авианосцы? 4. Почему такие проблемы с отечественными беспилотниками? 5. Создалось впечатление, что в военной доктрине ничего особо не поменялось. Так ли?

Владимир, разумеется, военные расходы России откровенно недостаточны даже для поддержания нынешних Вооруженных сил и их технического оснащения, не говоря уже о радикальном улучшении оплаты личного состава, переходе на контрактную систему комплектования, разрешении жилищной проблемы военнослужащих и полноценном перевооружении на новую технику. Причем разрыв реального финансирования с потребностями огромен – в разы. То есть даже самое эффективное расходование выделяемых средств принципиально ничего не изменит – в лучшем случае повышение эффективности расходования денег позволит ускорить определенные программы, где-то больше ремонтировать и так далее. Для сохранения и повышения боевого потенциала Вооруженных сил России необходимо дальнейшее серьезное (и постоянное) наращивание военного бюджета. В реальности этого не планируется до 2103 года, как Вам, наверное, известно. В 2009 году реальный военный бюджет России был секвестирован на 19% ввиду кризиса, а небольшое повышение оборонного бюджета, запланированное на 2010-2012 годы, является чистой фикцией, поскольку оно ниже уровня инфляции.

Про «Мистраль» я уже отвечал – на мой взгляд, он сам по себе, да и корабли такого класса в целом, России в ближайшие годы не нужны в принципе, и у нашего флота и так хватает и проблем, и того, куда можно с большей пользой потратить деньги.

Авианосцы, на мой взгляд, тем более малоактуальная для нашего ВМФ тема на ближайшее десятилетие по экономическим причинам. Хотя проектные работы в этом направлении, безусловно, нужно вести, как и поддерживать в строю, чтобы не потерять опыт, наш единственный авианосец «Адмирал Кузнецов» и его авиагруппу.

Проблемы с отечественными беспилотными летательными аппаратами (БПЛА) – это очень сложный вопрос. На мой взгляд, основная доля ответственности здесь лежит на военном ведомстве, длительное время бывшем не в состоянии ни внятно определить военные перспективы этого направления, ни задачи, которые предстоит решать БПЛА, ни свои потребности в решении этих задач, ни сформулировать приоритеты НИОКР в этой области. Отсюда проистекала явная неспособность даже четко сформулировать тактико-технические требования к разработчикам аппаратов. Не было понимания специфики БПЛА как системы вооружения – в результате военными выдвигались явно неумеренные требования к наземной инфраструктуре, аппаратуре управления и полезной нагрузке БПЛА. Поэтому в итоге, как известно, все увенчалось приобретением Министерством обороны партии израильских БПЛА – чтобы попросту посмотреть, что это такое, как это устроено, с чем это едят, как оно работает, и как и для чего их можно использовать.

Что касается отечественной промышленности, то тут можно выделить две, по-моему мнению, принципиальные проблемы в создании БПЛА у нас. Первая – это «авиационный» подход, стремление рассматривать БПЛА как прежде всего летательный аппарат, а система управления и полезная нагрузка к нему вроде как должны быть дополнением. Поэтому сначала у нас созданием БПЛА в основном и занимались авиационные КБ. Между тем, опыт компаний такой лидирующей в беспилотной технике страны как Израиль, показывает, что первичным при разработке БПЛА должен быть комплекс управления, а затем комплекс полезной нагрузки. А планер к ним всегда можно склепать, что в Израиле делают даже небольшие фирмочки. Вторая проблема – отечественное отставание в разработке систем управления и полезной нагрузки, связанное в том числе с неразвитостью гражданских разработок в этой области и страхами использовать коммерческие решения в этих системах военного назначения. Между тем израильские и западные системы создаются с широким использованием коммерческих решений, с характерным для современной коммерческой техники быстрой сменой поколений вычислительной техники и электронной полезной нагрузки – так, израильская компания Elbit считает, что поколения электронно-оптических систем на БПЛА сменяются каждые три года. Естественно, что при таких условиях традиционная отечественная система военных НИОКР, когда техника десять лет разрабатывается, а потом еще десять лет испытывается, заведомо обрекала нас на сильнейшее отставание.

Что касается военной доктрины, то нужно понимать, что «написанная» военная доктрина вообще говоря есть фикция. Бюрократическая фикция большей или меньшей степени бессодержательности и пропагандизма. И всякие вписывания в нее есть не более чем политическая бюрократическая игра. Реальная военная доктрина любого государства существует только в виде своего рода консенсусного видения военно-политических проблем и угроз политической элитой данного государства. И в формализованном («записанном») виде она достаточно редко встречается – разве только в виде сверхсекретных документов для крайне узкого круга руководства (типа пресловутых документов Совета национальной безопасности США). Поэтому реальное содержание военной доктрины государства можно только отслеживать по фактической направленности военного строительства и другим тому подобным признакам.

Так вот, совершенно очевидно, что в России за последние годы с осуществлением военной реформы направленность военного строительства претерпела серьезные изменения, что свидетельствует о достаточно серьезном изменении у российского руководства оценок военных угроз и возможностей применения вооруженных сил. Налицо попытка перехода от модели массовой мобилизационной армии советского образца, которой по сути оставались Вооруженные силы России до реформирования, и которая содержалась по сути для участия в большой войне, к более компактным, меньшим по численности Вооруженным силам постоянной готовности мирного времени, максимально боеготовым и ориентированным на участие в ограниченных быстротекущих конфликтах, в первую очередь на территории бывшего СССР. Так что российская военная доктрина на самом деле явно претерпела очевидные и существенные изменения. Другое дело, насколько прочным и всеобъемлющим является в российской политической и военной элите консенсус в отношении именно такого видения основных направлений военного строительства.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...