Питер Брук прилетел в Москву в понедельник вечером, в среду утром дал пресс-конференцию, а с четверга четыре вечера подряд будет показывать на Новой сцене МХАТа спектакль "О, прекрасные дни" по Беккету.
На пресс-конференции в Конфедерации театральных деятелей присутствовали не только официальные лица, журналисты и российские театральные деятели — были еще и зарубежные гости Второго чеховского: авторы французского спектакля о Нижинском (кстати, и сам Брук представляет на фестивале Францию, а не Великобританию) и актеры английского театра Cheek by Jowel. Увидеть великого режиссера воочию — даже для его соотечественников событие из ряда вон выходящее.
Первый вопрос задал он сам: хорошо ли знакомы российские зрители с Беккетом. Отвечали хором и вразнобой. Если суммировать многоголосицу, получилось примерно следующее — "да, знакомы, хотя нам его и запрещали". Перекричать хор критиков удалось лишь Михаилу Швыдкому, в прошлом ответственному секретарю журнала "Театр", ныне — заместителю министра культуры. "Из тех 180 человек, что прорвутся на спектакль, — объяснил он, — сто знают о Беккете почти все. А моим коллегам из государственных ведомств что Беккет, что Шекспир — едино. И это правильно!"
На последовавший за сим льстивый возглас: "У нас пойдут не на Беккета, а на Брука", — Брук ответил отповедью. Но тема, объединившая череду монологов режиссера, была задана. Итак, Питер Брук сказал:
"Давайте оговорим предварительные условия. Ведь если мы собираемся угостить вас красным вином, а вы придете выпить водки, — то удовольствие от вина вряд ли получите. Если вы придете посмотреть на демонстрацию режиссерского мастерства, блистательные актерские работы, или изящные декорации — не приходите вообще. Единственной целью нашей постановки была работа над Беккетом. Потому что театр Беккета столь же уникален, как театр античности, Шекспира или Чехова. Абсурдно причислять его к абсурдистам. Беккет пытался создать современный театр, не прибегая к непременным атрибутам современности: полицейским на сцене, или людям с автоматами, или посетителям коктейль-бара. Его, называвшегося раньше авангардистом, теперь играют чаще, чем любого из современников-'традиционалистов'. Беккет создал самодостаточный театр. Его тексты похожи на партитуру. Он пишет слова — как поэт, действие придумывает — как хореограф, и из всего вместе получается пьеса...
Лично я театром не интересуюсь вообще. Меня не интересуют ни школы, ни великие авторы. Ни великие режиссеры, ни великие артисты. Более всего я равнодушен к великим теоретикам. Меня увлекает лишь способность понять жизнь, для чего надо уметь жить живой жизнью. И в театре мне интересно только переживание, которое мы испытываем, глядя на сцену. В этом смысле я не чувствую разницы между драматургией Беккета, Чехова, Шекспира или 'Махабхаратой'...
Больше всего ненавижу 'археологию', то есть попытку детальной исторической реконструкции фона спектакля. По-моему, лучшей современной британской постановкой Шекспира является 'Как вам это понравится' в театре Cheek by Jowel. А мне говорят: там же нет деталей елизаветинского времени. Чушь какая! Там есть дух — то есть нечто, не имеющее ни формы, ни костюма, ни стиля...
Мы в Париже сейчас работаем над пьесой, в которой действуют Станиславский, Мейерхольд, Брехт и Арто. Конечно, можно было бы свести их всех четырех в одной сцене и показать, как глубоки были их разногласия. Но нам важно другое: тот кусочек истины, который сумел найти каждый из них, и без которого картина театра в ХХ веке не сложилась бы вовсе. Безумно поддерживать одно направление и отрицать другие — так обычно поступают ученики, и никто не вредит учителям больше, чем они. Ни одна из систем не заслуживает сейчас того, чтобы ей слепо следовали, не подвергая сомнениям...
Слова могут увести слишком далеко от смысла. В этом разница между романом и пьесой, где очень часто возникает ремарка — пауза. То есть именно тот момент, когда живые актеры и живые зрители выходят за пределы текста..."
Еще у Брука упорно пытались узнать: во-первых, кого из современных российских режиссеров он ценит; и, во-вторых, — за кого надо голосовать 16 июня.
"Мой старый друг Орсон Уэллс сказал: 'Нас, людей театра, атакуют со всех сторон, так давайте хотя бы сами воздержимся от комментариев друг о друге'".
Ответ на второй вопрос был еще короче: "Вы так много слышите невежественных советов, зачем вам еще один и еще более некомпетентный?"
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА