Фильм Сергея Снежкина поставлен по автобиографической повести Павла Санаева. И начинается с очевидной метафоры: дед (Алексей Петренко) держит мышеловку с крошечным дохлым мышонком, а в недрах квартиры скукожился на кровати задохлик-внук (Саша Дробитько), загнанный, как в мышеловку, под опеку бабушки (Светлана Крючкова). Дух советской эпохи воспроизведен тщательно: хрустальная люстра на фоне неизменного ковра на стене, тюлевых занавесок, сервантов, забитых барахлом. А в такую бабушку поначалу не верится: костерит внука за мнимые провинности, грозясь выпить кровь за несделанные уроки. Для матери ребенка (Мария Шукшина) у нее в запасе тоже пара слов: потаскуха, променяла ребенка на мазилу-алкаша.
смотрела Татьяна Алешичева
А мать неподалеку. Ждет в кафе у дома, чтобы увидеть сына хоть издали. Сожитель (Константин Воробьев) предлагает: давай возьмем штурмом этот притон маразма, отвоюем Сашу, а притон сожжем. Но мирно конфликт не решается. Бабушка не злодейка. Просто она сумасшедшая. Со всей отягчающей конспирологией: верит, что мазила хочет истребить все семейство и вселиться в их квартиру. А внука любит до одури. И все члены этого несчастного семейства любят друг друга как намагниченные и жить друг без друга не могут буквально.
Повесть Санаева, несмотря на зловещую фактуру, местами откровенно смешная, чего не скажешь о фильме. Крючкова очень мощно играет исступленную любовь, иронии не ужиться с таким накалом. Но повесть и фильм — об одном и том же, мысль о любви в экранизации не теряется. Хотя фильм сделан иначе и структурно (последовательная история вместо событийно не связанных глав книги), и стилистически.
Проблема отношений экранизации с оригиналом существует давно, у киноведов тут масса теорий. Традиционно первоисточник был высшей ценностью, а фильм интерпретацией. И раз превосходство текста признавалось априори, качество экранизации оценивалось по близости к оригиналу. Хотя очевидно, что полная идентичность невозможна, и фактически текст и фильм автономны и самодостаточны. А с воображением работают противоположным образом: текст его включает, читатель представляет себе описанное — фильм, напротив, выключает, формируя единственный и неоспоримый образ. Который и становится камнем преткновения. Фильм Снежкина легко упрекнуть в несоответствии повести Санаева. Но можно вспомнить слова великого кинокритика Андре Базена: "Здесь нет ни конкуренции, ни подмены. Бессмысленно возмущаться "деградацией", которой подвергаются на экране литературные произведения; во всяком случае, нелепо возмущаться от имени литературы. Сколь бы ни были приблизительными экранизации, они не могут повредить оригиналу в глазах читателя, хорошо его знающего и ценящего". А достоинства фильма, в свою очередь, пусть говорят сами за себя.