В юбилейные для «Коммерсанта» дни ОЛЕГ КАШИН листает подшивки «Ъ» за последние двадцать лет и вспоминает, о чем писала газета в эти годы. Двадцать лет – двадцать историй. Обычные сюжеты из тех, что появлялись вовсе не на первой полосе. Тем необычнее их перечитывать сейчас.
В 1990 году газета «Коммерсантъ» уже заняла свое место в подписном каталоге агентства «Союзпечать» вместе с «Правдой», журналом «Коммунист» и другими популярными и не очень газетами и журналами. Еще существовал Советский Союз, существовала КПСС, и буржуазная (тогда этого слова, впрочем, еще боялись) газета в этом совсем не буржуазном контексте выглядела еще очень странно и непривычно.
Прогноз о «восточноеропеизации»
Это сейчас «Ъ» каждую субботу публикует сведения о банкротствах, а в первые годы существования газеты официальные документы на ее страницах не появлялись вовсе, за исключением совсем уж уникальных и исторических. Как , например, вот этот: «Выражая волю народа, Верховный Совет Литовской республики постановляет и торжественно провозглашает восстановление реализации суверенных прав Литовского государства, ущемленных чужой силой в 1940 году». В марте 1990 года еженедельный «Ъ» был единственной московской газетой, опубликовавшей полные тексты постановления Верховного совета Литвы о восстановлении независимости республики и послания литовских депутатов Михаилу Горбачеву (к нему авторы обращались «ваше превосходительство», что для граждан СССР было не вполне привычно).
Номер «Коммерсанта» вышел в понедельник, 19 марта. Предыдущая неделя была очень насыщенной: в Москве проходил третий Съезд народных депутатов СССР, была отменена шестая статья советской конституции, закреплявшая правящий статус КПСС. Кроме того, была учреждена должность президента СССР, и президентом прямо на съезде на безальтернативной основе был избран Михаил Горбачев. Решение литовского парламента о выходе из состава СССР сенсацией ни для кого не стало: еще на выборах в феврале большинство в Верховном совете Литовской получило движение «Саюдис», ставившее своей целью независимость республики. Гораздо интереснее было другое: насколько реальным могли быть последствия такого решения. Становилась ли при этом Литва фактически независимой, и, если да, то что кроме парламентской декларации, для этого требовалось.
Варианты развития событий выстраивают авторы трех редакционных статей в «Ъ». «В отсутствие законов, регулирующих выход союзных республик из состава СССР, первая попытка такого выхода закономерно приобрела скандальный характер, — говорится в публикации “Литва: Попытка не пытка”. — Тем не менее, прецедент создан: “попытка к бегству” все же может быть облечена в парламентскую форму». Из статьи «Отношение в мире осторожное» можно узнать, что только Австралия сразу же признала независимость Литвы. Остальные страны, в том числе США и Великобритания, никогда не принимавшие советский статус прибалтийских республик, поддержав литовцев морально, в то же время отказались от немедленного признания.
Наконец, в статье «Уйти, чтобы остаться», «Ъ» прогнозирует, что «рано или поздно переговоры (Между Москвой и Вильнюсом. — О.К.) состоятся, и тогда, скорее всего, они пойдут по трем направлениям: выработка политического решения процедуры выхода из СССР, выработка новых экономических соглашений при удовлетворении материальных и территориальных претензий, разрешение проблем в военной отрасли». По мнению «Ъ», одним из реальных вариантов дальнейшей судьбы Литвы может стать ее «восточноевропеизация» — то есть принятие мятежной республики в Совет Экономической взаимопомощи (СЭВ) и Варшавский договор.
«Ъ» с самого начала старался быть респектабельным, почти консервативным изданием, но респектабельность и консерватизм слишком диссонировали с ситуацией в перестроечной России. Какой СЭВ, какой Варшавский договор? Их уже почти не существовало, и прогноз о приеме Литвы в эти организации звучал даже по меркам 1990 года достаточно наивно. Переговоры о независимости между Литвой и СССР также пошли совсем не по тому сценарию, который предлагал «Ъ». В январе 1991 года на улицы Вильнюса вышли советские танки, которые, впрочем, также не смогли подавить независимые настроения в республики. А уже в сентябре 1991 года новый орган власти — Госсовет СССР — официально признал независимость Литвы, Латвии и Эстонии.
Впрочем, едва ли у нас есть право упрекать «Ъ» 1990 года в неточности прогнозов. Если бы тогда, в девяностом, «Коммерсантъ» в прогнозе описал все то, что потом случилось в стране, все бы решили, что читают небылицы, и это сказалось бы на репутации издания — а репутацией «Ъ» дорожил всегда.