Его самым дорогим подарком было кино, Иван Дыховичный так и ушел, кажется, не сняв главного.
Зимой в журнале "Эсквайер" вышла статья под названием "Похороны Ивана Дыховичного". Дыховичный довольно свободно рассуждал о смерти. У всех, кто на тот момент знал, что у Вани рак, думаю, волосы встали дыбом. Знали ли об этом коллеги из "Эсквайера", для меня до сих пор загадка. Как можно расспрашивать больного, что он предпочитает: захоронение или кремацию?
Вообще-то Ваня никогда не болел. С юности занимался боксом, мышцы и ни грамма лишнего. Я помню, как он переодевал рубашки между съемками и девушки-костюмеры смущенно хихикали, заглядывая в гримерку.
В 1999-м меня пригласили шеф-редактором в программу "Кино+ТВ" на РТР, которую вел главный режиссер канала Дыховичный. После дефолта телевидение было прибежищем для тех, у кого не было возможности снимать кино. На "России" это было удивительное время. Главный оператор — Вадим Юсов, тот самый, что снимал лучшие фильмы Тарковского, дизайнеры канала — Лена Китаева и Андрей Шелютто, которые создали знаменитый стиль НТВ. Всех их привел Ваня. Все они каналу, по сути, были не очень нужны — расцветал "Аншлаг" и что-то подобное.
В 50 лет на Ванином счету было всего семь фильмов (каждый из них в свое время стал событием) и ворох идей. Встречаясь в студии с кинодеятелями, у которых фильмография толщиной с Большую советскую энциклопедию, он как-то смущался и напоминал, что свою режиссерскую карьеру начал поздно, только в 30.
Его карьера часто буксовала — он плохо шел на компромиссы. Свою свободу оберегал с каким-то несоветским упорством. Казалось, он знает всех, в его рассказах постоянно фигурировали знаменитые Володи, Андрюши, Никиты. Но именно с таким "полезным" Никитой он много лет не дружил и, кажется, презирал его жизненную стратегию. Никита отвечал ему взаимностью.
Помню, настоящей проблемой нашей программы был то, что Ваня невольно переигрывал своих героев. К записи он не готовился. На гриме читал короткую биографическую справку о собеседнике и через пять минут гениально авторизировал информацию. Как настоящий актер. Мне кажется, он скучал по своей первой профессии, и телевидение отчасти дарило этот кайф сцены. Гости программы всегда уходили Ваниными друзьями. Помню, как он однажды, на спор, охмурил Станислава Говорухина, своего идейного антагониста. Да что говорить, в лучшие годы появление Вани на телеэкране действовало на рейтинг как виагра.
В кадре он курил трубку. Задолго до Гордона. Это было так органично, что борцы за здоровье нации не промолвили ни слова. Ваня обладал выдающимся вкусом и все, что он делал, казалось остроумным и модным. Он одевался, как настоящий трендсеттер, ходил по клубам и, говорят, отлично танцевал. Ведь его мать, Александра Синани, была солисткой театра Станиславского.
У него, как разве что у Парфенова, был нюх на новое, и в частности на новых людей. Шнуров, Гришковец моментально оказались в его обойме. Своих друзей он обязательно обещал снимать в кино. Таким образом он дарил самое дорогое самым дорогим. Юную жену Олю, с которой познакомился на кастинге утренних ведущих канала "Россия", он снял во "Вдохе-выдохе", Шнурова и Мазаева — в "Копейке". "Копейка" была его первым и таким долгожданным фильмом после невыносимо долгого перерыва. Именно "Копейка". Ваня был одержим автомобилями. Еще в 1976 году у него был "феррари", купленный по цене "жигулей" в советской комиссионке. В 90-х он стал членом "Порш-клуба", который организовали те 10 счастливцев, которым удалось привезти "порше" в Москву...
Два года назад на открытии фестиваля "Завтра" меня остановил лысый старик: "Вы меня не узнаете?" Это был Ваня после первого курса химиотерапии. Мне было отчаянно неловко.
Вскоре ему стало лучше. Он поправился, его уже невозможно было не узнать... Окончание этой истории вам известно.