Рамки полномочий президента и премьер-министра, степень их влияния на принятие решений Конституция, как известно, позволяет толковать достаточно широко: реально это диктуется не жесткими правовыми установлениями, а складывающимся положением дел.
На протяжении последних двух лет мы имели возможность наблюдать весьма постепенное и подчас незаметное, но неуклонное возрастание влияния Виктора Черномырдина на принятие не только экономических, но и сугубо политических решений. Если первоначально создавалось впечатление, что премьер — это своего рода завхоз при большом начальнике, то теперь ситуация очевидно меняется. Экономика оказалась почти абсолютной вотчиной Черномырдина и его правительства. Степень же влияния премьера на принятие политических решений делается все более и более серьезной. Объясняется такое положение вещей, по всей видимости, просто: правительство в ряде ситуаций проявило себя заметно более дееспособной структурой, нежели президентская администрация.
Поскольку всякая политика есть цепочка кризисов, а нынешняя российская политика — тем более, то устойчивая практика, при которой в кризисные моменты последнее слово оказывается за правительством, не могла не способствовать формированию в обществе определенного стереотипа. В конце концов, власть — это тот, кто принимает решения и берет ответственность на себя (Буденновск, "валютный коридор").
Перетекание власти — процесс отнюдь не окончательный и неодномоментный. Говорить о том, что сдача всех серьезных полномочий Черномырдину уже произведена, еще рано. Назвать пока можно лишь устойчивую тенденцию, но не результат. Который, возможно, никогда не будет достигнут: последнее слово в принятии ключевых политических и экономических решений по-прежнему остается у президента.
Процессы властных сдвигов и перераспределений обычно вызывают сумятицу и проблемы. Как и при любом ином перераспределении, здесь возникает классическая переходная ситуация — кто в лес, кто по дрова. Но усиление роли Черномырдина в разрешении кризисов, носящих сугубо политический характер, означает, что система государственной власти приобретает более глубокое, чем прежде, эшелонирование. Отчасти это может предотвратить создание вакуума в верхах.
Уже несколько раз в новейшей российской истории повторялись такие ситуации, когда казалось, что власть валяется в грязи и подобрать ее может всякий. И если эту власть подбирает глава правительства — это далеко не худший вариант.
-------------------------------------------------------
Одним из наиболее ярких свидетельств последнего оказался указ президента о постоянной дислокации российских федеральных войск на территории Чечни. Указ, как это уже неоднократно бывало с президентскими решениями, вызвал неожиданный эффект: одна из переговаривающихся сторон (Имаев, а вслед за ним и его окружение) от переговоров устранилась, а другая — российская — сначала выступила с публичным резким осуждением указа.
Из интервью Ъ заместителя руководителя российской делегации на переговорах по мирному урегулированию чеченского конфликта Аркадия Вольского:
"Члены комиссии не знали об указе. Я считаю преступным то, что чеченская сторона знала о возможности выхода такого указа за сутки до его объявления. В ходе нашей последней встречи с президентом и премьером достигнута договоренность о том, что указ будет изменен, иначе я бы не поехал для продолжения переговоров. Коллеги по комиссии поддерживают меня в этом".
Распространено мнение, что российская сторона была усилена "интеллектуалом" из президентской команды — доктором юридических наук, профессором, помощником президента Михаилом Красновым именно за тем, чтобы несколько "загладить" произведенный указом эффект. В Чечне Краснов первым делом сказал, что "приехал, чтобы смягчить неприятный осадок".