Скелетон
Две серебряные медали, завоеванные АЛЕКСАНДРОМ ТРЕТЬЯКОВЫМ на трех прошедших этапах Кубка мира по скелетону, вывели чемпиона Европы 2007 года на третью позицию в общем зачете Кубка мира. 23-летний спортсмен из Красноярска заявил в интервью корреспонденту "Ъ" ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ о своем намерении победить на январском чемпионате Европы в Санкт-Морице, а также войти в призовую тройку розыгрыша Кубка мира 2009 года.
— Бобслеисты явно относятся к скелетонистам свысока. Задевает?
— Привыкли, не обижаемся. Они нас "досками" называют, мы их "капсулами". Наша с ними жизнь на сборах и соревнованиях проходит параллельно, но всегда мы относимся друг к другу по-доброму и шутя.
— Вы тоже хотели стать бобслеистом?
— Естественно. Бобслей более популярен. До шестнадцати лет я бегал спринт — 60, 100 и 200 м, выполнил норму кандидата в мастера, но вскоре понял безнадежность этого дела. На чемпионатах Красноярского края меня заметил тренер по бобслею Сергей Смирнов и сказал, что бобслею нужны быстрые люди. Я пришел, хотел быть разгоняющим, а там, глядишь, и пилотом. Но сразу возникли проблемы с весом. Чего я только не делал, чтобы нарастить массу,— качался, ел протеины, все бесполезно. Больше 73 кг никак не получалось. Но пилотом, хотя и в скелетоне, все-таки стал.
— Долго думали, прежде чем перейти в скелетон?
— Месяц. После того, как полгода промучился в бобслее. Из-за того, что легкий, никто со мной в бобе кататься не хотел. Приехал в Сигулду на сбор, кто-то сказал, иди, пробуй скелетон. Прокатился. Понравилось. Серьезно занялся весной 2002 года и на Олимпиаде в Турине стал пятнадцатым. Сначала бился много. Скелетонистам помимо специфических природных данных, терпения и желания нужно еще быстро соображать и быть очень координированными. Чтобы голова не кружилась.
— В обычной жизни вы носите очки. Слабое зрение не мешает?
— Как в детстве зрение до минус четырех упало, так с тех пор и стоит. Я в линзах выступаю. Если зрение упадет до минус шести, то, по правилам, выступать мне будет уже нельзя.
— Почему после взлета в 2007 году, когда вы выиграли чемпионат Европы и заняли третье место в общем зачете Кубка мира, ваши успехи сошли на нет?
— Я возомнил себя непобедимым. Думал, раз дело пошло, значит, выигрывать буду без особых усилий вплоть до Олимпиады. Но получил урок: соперников недооценивать нельзя. Во-вторых, чуть ли не на каждом этапе в прошлом году мы с бывшим тренером сборной Томасом Платцером экспериментировали: то коньки меняли, то скелетоны. Сейчас понял: один скелетон в начале сезона выбрал и будь любезен — накатывай.
— На разработку и производство новых бобов президент Федерации бобслея и скелетона России, президент компании "Автолайн" Никита Музыря выделил €200 тыс., а во что обходится ваш скелетон?
— Самые дорогие скелетоны от братьев-англичан Бромли стоят порядка €5 тыс. Вся конструкция — это металлическая рама, обтекатель, который для мягкости покрывают микропоркой, и коньки. Управляет скелетоном рама, на которую спортсмен то слабее, то сильнее давит плечами и ногами, а скорость обеспечивают коньки. Сплав, из которого делается рама, разработан в Швейцарии. Металл должен сам приноравливаться то к жестким, то более мягким условиям трасс. Коньки лишь на 50% состоят из сплава, строго определенного регламентом. Главное, найти баланс между управляемостью машины и ее скоростными качествами. Мы свои скелетоны покупаем у латышей Томаса и Мартинса Дукурсов.
— Часто ли вас проверяют на допинг?
— На каждом соревновании. Чтобы на старте "звенеть" и не бояться, теоретически можно принимать психотропные средства. Бывает, кто-то хочет набрать массу. Когда скелетон весит меньше, его легче толкать и легче потом управлять. Я легкий, поэтому приходится навешивать на свой 35-килограммовый скелетон больше груза. Общий вес не должен превышать 115 кг.
— Вам страшно?
— Как все, я волнуюсь. Разгоняющие в бобслее действительно рискуют жизнью. А мы понимаем, что все в наших руках и ничего ужасного произойти не может. Самое страшное падение случилось на последнем сборе в Кенигзее. Там после большого кольца есть на трассе так называемые качели, маленькие виражики. Я неправильно вошел в первый, а на втором перевернулся. Поехал на спине, но потом опять встал на коньки.
— Как вы перед соревнованиями изучаете трассу?
— Иду пешком в специальных "кошках" по желобу с блокнотиком, отмечаю длину и крутизну виражей и прикидываю, где сделать ту или иную работу. Потом пробую. Что не получается, исправляю, делаю по-другому. Нелюбимых трасс у меня нет. Зато есть любимые. Быстрые, чтобы несло. Как, например, в Санкт-Морице, где в январе пройдет чемпионат Европы, можно разогнаться до 120 км/час. А поскольку и виражи там плавные, то и не "рубит", то есть мы не испытываем перегрузок, как космонавты. Кстати, на скорости мне и думается легче. Но на чемпионате мира в Швейцарии я однажды был пятым, а на следующий год в двадцатку не попал. Результаты зависят от многих факторов, например, от погоды или неправильно выбранных коньков.
— В Ванкувере вы были?
— В феврале поеду. Сначала неделю потренируемся, а потом выступим на этапе.
— Обойти лидера мирового скелетона, чемпиона и обладателя Кубка мира англичанина Кристиана Бромли для вас, думаете, реально?
— За прошлый год я поумнел, стал более расчетливым, силы на тренировках расходую экономно, чтобы на соревнованиях выглядеть лучше. Те, кто выигрывают на этапах Кубка, обычно проигрывают на чемпионатах мира и Европы. Слишком много сейчас в скелетоне спортсменов одинакового уровня. В мире — человек 20, в Европе — 12-15. Самые сильные из них из Германии, Англии, России, Латвии, Швейцарии, Канады, США и Японии. Моя цель — реабилитироваться за прошлогодний сезон и побороться минимум за звание чемпиона Европы и призовую тройку Кубка мира.