катались Андрей и Маша Колесниковы
Я случайно оказался в этот день на катке. Гулял с Машей и Ваней, Маша спросила, не открылся ли каток на Красной площади. Оказалось, что открылся. Он работал первый день.
Ваня отказался выходить на лед. Он вообще не любит коньки. Он не любит их так же сильно, как Маша обожает. Он, может, поэтому их и не любит, что Маша обожает.
Ваня пошел есть пончики, а мы с Машей вышли на лед. Здесь было уже не протолкнуться. Несколько пар из "Звезд на льду" были затисканы несколькими десятками журналистов, среди которых я увидел много знакомых. Некоторые из них, к моему удивлению, тоже стояли на коньках. Я не очень понимал, зачем им фотоаппараты и записные книжки, если они надели коньки, или зачем им коньки, если они взяли фотоаппараты и записные книжки. Вряд ли они и сами могли объяснить себе это.
Господин Куснирович, открывший каток, объяснял корреспонденту "РИА Новости", что каток — это антикризисная мера компании Bosco di Ciliegi, которая имеет особенное значение для людей, и правда поверивших в то, что в стране финансовый кризис.
Маша стояла рядом и какое-то время слушала.
— Папа,— сказала она наконец,— о чем они говорят?
Я не смог ответить ей на этот вопрос, и мы начали с ней кататься. Я совершенно не мог понять, когда Маша научилась и на коньках стоять. Я не так давно был ошеломлен, когда на детском празднике в школе вдруг объявили: "Партию на фортепиано исполнит Маша Колесникова".
И вот теперь я видел, что она стоит на коньках — нет, конечно, еще не так, как, например, я, который провел на коньках детство, отрочество и даже, можно сказать, часть юности, но все-таки очень хорошо.
— Папа! — кричала она на бегу.— Ты отдашь меня в фигурное катание?!
— Нет, ни за что! — кричал я в ответ.
— Почему? — остановилась она.
— Потому что ты разобьешься,— сказал я,— а я буду винить только себя.
Она подумала и ответила:
— Отдашь.
Потом она призналась, что еще не научилась как следует поворачивать. Я держал восьмилетнюю девочку за руку, мы нарезали круги по катку — и я вдруг понял, что на нас обращают внимание. Наш часовой сеанс заканчивался, и вокруг катка стояли десятки людей, дожидающихся своей очереди. Они смотрели на нас... как же это сказать... как на хорошую пару. Восьмилетняя девочка доставала мне до плеча, и мы были не папой с дочкой, а именно парой. Может, это мне просто стало так казаться, может, я уже сходил с ума на этом катке, под эту музыку, среди всех этих людей и сверкающего льда, но я правда все это так чувствовал.
В какой-то момент Маша стала смеяться. Безо всякой, казалось, причины она стала так звонко хохотать, что теперь-то на нас уже точно все стали обращать внимание.
Я не спрашивал ее, почему она так звонко смеется и не может, совершенно не в состоянии остановиться. Я просто знал, что сделал девочку в этот вечер счастливой.
Хотя она так и не научилась пока идеально поворачивать.