В 2015 году российский бизнес испытал сильнейшее за последние годы давление со стороны правоохранителей. Число случаев уголовного преследования предпринимателей выросло на 20%, говорится в докладе бизнес-омбудсмена Бориса Титова. Уполномоченный отчитается перед президентом в конце мая. Согласно документу, в прошлом году правоохранители возбудили более 250 тыс. дел по экономическим статьям. Однако число осужденных предпринимателей уменьшилось — приговоры вынесли почти 35 тыс. человек. Борис Титов настаивает на принятии поправок, которые позволят снизить давление на бизнес. В частности, он выступает за то, чтобы по некоторым нетяжким статьям не вводилось уголовное наказание, если человек нарушил закон впервые. Член совета московского отделения общественной организации «Опора России» Дмитрий Несветов обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Юрием Абросимовым.
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ / купить фото
— Действительно ли в прошлом году значительно усилилось уголовное преследование предпринимателей? С чем это может быть связано?
— К сожалению, да. Мы тоже констатируем по нашим замерам, что это давление увеличилось. Более того, оно показывает давно уже сложившиеся отношения между властью и бизнесом, которые можно охарактеризовать по модели «хищник и жертва», даже «хищник и добыча» — этот тип отношений, к сожалению, усиливается. С чем это связано, можно говорить довольно долго.
Причин может быть сколько угодно, начиная от кризиса, действительно глубокого экономического кризиса, который в реальном секторе сейчас вовсю идет, заканчивая тем, что уголовная либерализация в сфере экономических преступлений, начавшаяся пять лет тому назад, сошла на нет. И правоохранители действуют теперь ровно в той логике, в которой действовали до всех этих изменений. Поэтому да, это действительно так. Более того, я согласен с оценкой уполномоченного по правам предпринимателей о том, что давление усилилось, и 2015 год очень ярко об этом свидетельствует.
Если мы с вами помним, в конце прошлого года президент в послании говорил, уже обращал всеобщее внимание на эту тему. И тогда были немножко другие соотношения — там было более 200 тыс. уголовных дел за 2014-й, из которых только четверть дошла до суда, и из которых, в свою очередь, треть в суде просто развалилась. В 2015 году мы видим усугубившуюся ситуацию, потому что дел возбуждено больше — 255 тыс., и из них уже не 25%, а где-то 13-14% доползают до суда. Более того, в докладе и в общественной сфере есть еще целый ряд таких информационных маркеров, которые очень отражают эту ситуацию. Скажем, в 90% случаев по экономическим статьям в случае признания, принятия судом к рассмотрению уголовного дела, мера пресечения — заключение под стражу. Все те обещания, все те предложения, все те соображения по либерализации уголовного законодательства в экономической сфере проигнорированы.
— То есть вы поддерживаете либерализацию Уголовного кодекса именно в части экономических статей? Это, по-моему, самое главное предложение бизнес-омбудсмена.
— Да, совершенно верно, именно так. Более того, я думаю, что доклад полностью еще не опубликован, и мы до конца не знаем, какие конкретно предложения будут сформулированы в конце мая. Но ясно совершенно, что на этом останавливаться нельзя. Помимо тех предложений, которые сейчас известны, мне кажется, нужно возвращаться в логику экономической либерализации 2011 года. Нужно возвращать экономический подпункт статьи о мошенничестве, который был убран, нужно запретить возбуждать уголовные дела — то, что и происходило еще пять лет тому назад — всем правоохранительным органам без соответствующего поручения и решения налоговых органов. Сейчас налоговые преступления, налоговые дела могут возбуждать все, кто угодно, начиная от ФСБ и заканчивая МВД.
— Ну, это уже предложение — Цветов настаивает на передаче расследования всех экономических преступлений в один орган.
— В какой-то один орган — нужно понять, в какой. Федеральная налоговая служба делать этого не может по собственному статусу. Тут тоже возникает дурацкий законодательный и логический разрыв. Налоговые преступления могут в логике собственно самого налогового законодательства возбуждаться или возникать только в том случае, если есть соответствующий сигнал от налоговых органов. Без него, мы видим, это совершеннейший произвол — по налоговым статьям начали возбуждаться дела в геометрической прогрессии просто.
— Сейчас ведь три силовых ведомства этим занимаются: МВД, Следственный комитет и ФСБ. Если выбирать один из этих трех, то какое?
— Все три хуже. Сейчас основная масса уголовных дел и преследований происходят по инициативе МВД, особенно на низовом уровне. Потому что Следственный комитет слишком велик для всего этого, ФСБ — тем более. Поэтому мне трудно сказать, какой из этих органов оптимальнее. Вопрос ведь в том, каким образом процедура ведения этих дел — расследования, дознания — изменится. Мы же видим по статистике совершенно ясно, что уголовные дела, не доходящие до суда или доходящие в очень незначительной степени, никакого отношения к правопорядку и правоохранению не имеют. Это недобросовестная конкуренция и коррупция, ничего другого за этим не стоит.
Поэтому до тех пор, пока не будут, помимо, естественно, законодательных изменений, которые требуются, которые абсолютно необходимы, до тех пор, пока власть не одернет правоохранительные органы, причем сделает это публично и на резонансных делах, вроде Домодедово — потому что всем совершенно ясно, что преследование владельца, менеджмента Домодедово никакого отношения к правопорядку и к уголовному правоохранению не имеет. Просто домодедовское дело наиболее резонансное, а таких дел очень много. До тех пор, пока власть не продемонстрирует волю в том, чтобы пресечь неправовые интересы в расследовании уголовных дел и ведения уголовных дел в экономической сфере, к сожалению, боюсь, ничего не произойдет.