Прошлогодние события в Тарусской больнице сделали из Максима Осипова фигуру известную и даже символическую. Борьба тарусских врачей с городской администрацией и их победа для многих оказались доказательством того, что, да, добро может победить зло, что пустоту, которая стремится поглотить нас, "как "деды" в армии, как "воры" в лагере", все же можно, по выражению самого Осипова, загнать в межклеточные промежутки.
О тогдашней борьбе с пустотой Максим Осипов рассказывает в тексте под названием "Непасхальная радость". Это в каком-то смысле отчет — все начинается "в високосную пятницу, 29 февраля", когда в Тарусской открыли новое кардиологическое отделение, а "уже на следующий рабочий день, в понедельник, Главврача уволили без объяснения причин". А заканчивается, вернее, почти заканчивается 19 марта, когда "как бы между прочим явился Некто и зачитал приказ "Главврача восстановить"".
Рассказ о двадцати днях, в течение которых надежда появлялась и исчезала, врачей пытались обвинить в расхищении спонсорских денег, а в городе были распущены слухи, что они "ставят опыты на людях, используют запрещенные препараты и репетируют оранжевую революцию". И вот в один из таких дней в больницу пришла старушка: "Я слышала, вас закрывают. Таблеточек дадите напоследок?" Все правильно, пишет Осипов, она маленькая, мы большие, кто кого должен защищать?
Здесь остановимся. Старушка вроде бы не права. Более того, она неблагодарна — в этой больнице ей, как выясняется, помогли, отправили на операцию в Москву, и вот теперь ей намного лучше, а она не говорит ничего не только героического вроде давайте мы за вас пикетом выйдем или Путину напишем, но и даже ничего сочувственного. Она поступает отчасти предательски, думает только о себе, ей бы только таблеточек напоследок.
Но, нет, уверен Осипов, все так и должно быть — "она" маленькая, "мы" большие, взрослые, сильные, умные. Так распределены роли — "мы" боремся за право жить своей жизнью, "они" просто хотят выжить, да и то не очень стараются.
В этом авторском "они" и "мы" — ошеломляющая, неприятная даже какая-то честность. И именно она делает тексты Осипова кристаллизованно серьезными: "Они и правда готовы жить лет пятьдесят-шестьдесят, а не столько, сколько на Западе, моста и правда "не было и не надо"". И даже — "они и правда предпочитают Киркорова Бетховену".
И может быть, предлагает Осипов, "стоит изменить традициям великой русской литературы и не искать в каждом достоевскую глубину (если копнуть, там такое откроется...), а просто и по-медицински констатировать: алкаш, дурак, неряха".
Может быть, и стоит. В сборнике "Грех жаловаться" собраны все выходившие ранее тексты Максима Осипова — три рассказа, эссе, две повести, и каждый из этих текстов отличают этот зрелый, прямой взгляд автора на действительность и полное нежелание признавать тех, кого он признавать совсем не хочет. Он не хочет мириться с "агрессивной простотой", принимать жизнь, проживаемую "как через вату", не согласен умиляться хрестоматийному мужику, бегающему по улице голым "за матерью с топором, а на шее крест болтается". Он вообще много чего не хочет принять и много чему не согласен умиляться. Он готов пожалеть, но не понять тех, у кого "сильнее всего выражены два чувства — страх смерти и нелюбовь к жизни".
АСТ, Астрель, Corpus, 2009