Пятнадцать суток на лечение

Верховный суд (ВС) России просит Госдуму гуманизировать процедуру освобождения тяжелобольных осужденных. Сейчас закон требует держать их в заключении еще минимум 15 суток после положительного решения суда, чтобы дать возможность опротестовать освобождение. ВС же предлагает выпускать их немедленно. Правозащитники и адвокаты поддерживают инициативу, но напоминают о главной проблеме — добиться освобождения по болезни крайне непросто.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Во вторник, 12 декабря, Верховный суд России внес в Госдуму проект поправок к Уголовно-процессуальному кодексу. Они вводят норму о немедленном исполнении решения суда об освобождении тяжелобольного осужденного. Сейчас от решения суда освободить человека в связи с болезнью до реального выхода на волю проходит не менее 15 дней — такой срок отведен для апелляции. И если прокуратура обжалует решение суда, то освобождение тяжелобольного человека может быть отложено на месяцы.

Но в Верховном суде считают, что такой порядок «не в полной мере согласуется» с положениями Конституции, поскольку «одним из основных прав человека и гражданина является право на жизнь, никто не должен подвергаться жестокому наказанию». Также задержка с освобождением тяжелобольных людей не отвечает «целям наказания» и «принципам гуманизма и рационального применения мер принуждения». Поэтому ВС предлагает закрепить в ст. 399 УПК РФ, что «постановление суда в части освобождения осужденного от отбывания наказания в связи с болезнью… подлежит немедленному исполнению».

Член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Ева Меркачева назвала инициативу «архиважной». «Пока суд решение отпишет, пока оно дойдет до исправительного учреждения, пройдет немало времени,— говорит она.— Как-то мы звонили в один СИЗО, где находился умирающий, и сообщили, что суд принял решение освободить его. Но в СИЗО сказали, что смогут освободить человека, только когда к ним поступит документ из суда. Хотя и суд, и СИЗО находятся в Москве, эта бумажка, от которой зависит жизнь человека, может идти несколько недель».

Однако член ОНК Москвы, юрист Фонда помощи заключенным Александр Мальцев называет инициативу ВС «косметической». Он говорит, что проблемы с освобождением тяжелобольных заключенных начинаются еще на этапе медицинского освидетельствования: «Чтобы добиться решения суда, уже нужно пройти три круга ада. Само освидетельствование о наличии тяжелых заболеваний проводится только по представлению начальника учреждения. Потом начинается процесс освидетельствования, который может длиться годами. Затем идет суд, который часто отказывает. В этом контексте говорить о 15 днях (на обжалование.— “Ъ”) несерьезно».

Также господин Мальцев считает, что врачи боятся давать заключения о наличии тяжелых болезней у заключенных, поскольку сами рискуют оказаться подсудимыми.

Отметим, вчера же — в день внесения законопроекта ВС — главврача больницы СИЗО «Матросская Тишина» Александра Кравченко приговорили к семи годам лишения свободы. По версии следствия, Александр Кравченко незаконно освободил в 2020 году четырех осужденных и четырех арестованных, а также перевел без оснований на больничный режим «авторитетного» заключенного. Сам медик настаивает, что выполнял свой долг, спасая жизни тяжелобольных пациентов.

В Федеральной палате адвокатов (ФПА) также считают, что главная проблема тяжелобольных осужденных — сложность процедуры медицинского освидетельствования. «Несмотря на то что такое освидетельствование производится гражданскими врачами, в подавляющем большинстве случаев они крайне поверхностно подходят к исполнению своих обязанностей, фактически не проводя никаких реальных исследований, направленных на постановку верного диагноза. Именно в этом корень всех зол»,— заявил “Ъ” советник ФПА, адвокат Дмитрий Тараборин.

«С одной стороны, предлагаемая мера действительно немного упрощает ситуацию и облегчает участь тех, кого суд освобождает в связи с тяжелой болезнью,— рассуждает адвокат Ольга Подоплелова.— С другой стороны — это прозвучит немного цинично, но мера носит паллиативный характер. Во-первых, система допускает попадание тяжелобольных людей в СИЗО и затем в колонии. Во-вторых, в случае тяжелой неизлечимой болезни суды отпускают человека в буквальном смысле "доживать" последние недели и дни на воле — и только для того, чтобы не портить статистику по смертности в местах лишения свободы».

В пояснительной записке Верховный суд приводит данные об актуальности проблемы: «Решения об освобождении от отбывания наказания в связи с тяжелой болезнью приняты судами: в 2020 году — в отношении 2219 лиц, в 2021 году — 2013 лиц, в 2022 году — 2132 лиц, в первом полугодии 2023 года — 1086 лиц». Ранее эксперты «Руси сидящей» (в реестре иноагентов) сообщали “Ъ”, что суды «удовлетворяют менее половины ходатайств об освобождении по болезни».

А по данным ФСИН за 2020 год, целых 23% просивших освобождения по тяжелой болезни в итоге скончались еще до освобождения (в дальнейшем такая статистика не публиковалась).

«Освобождение через суд — очень формализованный процесс,— считает адвокат Калой Ахильгов.— Закон требует его, потому что человек находится в местах лишения свободы по решению суда — и освобожден должен быть тоже по решению суда. Но по крайней мере нельзя отдавать этот вопрос на откуп суду, потому что здесь много медицинских нюансов, в которых суд не может быть компетентным. Мне кажется, здесь должна быть некая уведомительная процедура, а инициатива должна быть не только у колонии, но и у врачей, которые обследовали больного, чтобы и они могли заявить суду о том, что у заключенного имеется тяжелое заболевание».

Эмилия Габдуллина